Национальное: сознательное и бессознательное

Когда говорят об украинце «национально сознательном», по умолчанию противопоставляют ему личность «национально несознательную», причем наличие или отсутствие национального сознания трактуется как результат свободного выбора взрослой личности. Пусть даже этот выбор и совершается под влиянием обстоятельств, не важно, материального или идеального характера. Мой дядя, родом из Твери (более русского не бывает!), перебравшись после войны в Киев и будучи вынужденным изучить украинский язык, знание которого являлось необходимым условием поступления на работу в аппарат Совета Министров УССР, стал сознательным украинским националистом (и, соответственно, несознательным русским человеком).

Восходящее еще к Аристофану «Ubi bene, ibi patria» обычно «применяется к беспринципным людям, легко меняющим свое отечество на любую страну, которая соблазнит их какими- либо выгодами» (так трактуют этот афоризм авторы книжки «Крылатые слова»). Ключевое слово здесь — «легко»: сегодня гоняю мяч за Украину, завтра за Россию, сегодня получаю пенсию и пайки ко Дню Победы в харьковском собесе, завтра — в тель-авивском или штутгартском. А если «трудно», а если — с переосмыслением принципов? Как «из Савла — в Павла»? Дыша угрозами и убийством на учеников Господа, он терзал церковь, входя в дома, и, влача мужчин и женщин, отдавал их в темницу — так описывает Савлову деятельность книга Деяний апостолов. Можно ли представить, чтобы такому человеку судилось стать величайшим апостолом, распространителем христианства, «избранным сосудом Моим», как сформулировал сам Господь призвание Савла.

С яростным гонителем веры Христовой случилось, как известно, преображение, ибо осиял его свет с неба и услышал он глас Господень, каковые явления суть чудо. Чудесное обретение Украиной независимости могло сходным образом повлиять на вчерашних борцов с «украинским национализмом», превратив их в национально сознательных украинских государственников. Ничего удивительного и лицемерного здесь нет, нужно лишь с пониманием относиться к естественной подозрительности и обиде прошедших через лагеря и тюрьмы украинских патриотов.

Выходит, что разница между «национально сознательным» и «национально несознательным», между принципиальным и беспринципным всего лишь количественная — легко или трудно, быстро или медленно — и отличить их весьма непросто. Еще замечу здесь, что национальная «несознательность и беспринципность» может быть идеальным сознательным принципом (например для киников — первых космополитов и интернационалистов в истории).

Но есть у национального и иное измерение — в области психически бессознательного, и эту «национальную составляющую» поменять очень трудно. В детстве меня оставляли совершенно равнодушным сказки на древнерусские мотивы: былины, богатыри, русалки на ветвях и прочие славянские мифы, но странным образом увлекла «Калевала» (карело-финский народный эпос. — Ред. ). Сейчас я могу сказать почему: казацкая легенда «витісняє всю попередню національну міфологію і досі залишається українським національним міфом» (Мирослав Попович). А потому неосознанных, архаических глубин моего украинского естества русские мифы тронуть не могли.

Я до сих пор могу наизусть декламировать Шевченко из школьной программы, а вот Пушкина (как, впрочем, и других) забыл тотчас же после «прохождения». Хотя школа была, естественно, русская, и мой родной язык — русский. Теперь я понимаю почему: вовсе не из-за учителя или собственных сознательных предпочтений (какие у тринадцатилетнего мальчишки могут быть поэтические предпочтения?), а потому что до неосознанных глубин моей украинской души могли дойти и остаться там навеки только лишь слова украинского пророка.

Да, только шевченковскому слову Богом дано такое: «Я не знаю другого поэта, кому бы так поклонялись — в массе, словно святому, обливаясь слезами, как в церкви, заскорузлые мужики перед иконой-портретом в рушниках на потайном юбилее, в каптерке, хором, как Отче наш: — Батьку! Тарасе!..» Но, с другой стороны, равным образом только украинцу дано так воспринимать Кобзаря. Причем украинцу бессознательному, не сознающему своей национальной принадлежности и не рефлексирующему по этому поводу — как те обливающиеся слезами заскорузлые мужики из «Голоса из хора» Абрама Терца.

У нас в Харькове издается газета «Симон», в которой есть ежедневная рубрика «В этот день родились». Отсюда читатель узнает, например, что в двадцать шестой день августа родились: «Христофор Колумб (1451) — испанский мореплаватель, первооткрыватель Америки; Александр Кальянов (1947) — певец; Земфира Рамазанова (1976) — певица, автор и исполнитель своих песен, Макколей Калкин (1980) — американский актер-киновундеркинд». А 27 августа родились: «Иван Франко (1856) — украинский писатель, поэт; Теодор Драйзер (1871) — американский писатель; Фаина Раневская (1896) — актриса, народная артистка СССР; Богдан Ступка (1941) — украинский актер театра и кино». Подметили примечательную закономерность этих сухих справочных строк? Всех именинников назвали по национальности (понимаемой правильно — не в кровном, а в национально-державном смысле), всех, кроме русских. Для украинского автора рубрики в украинской газете Кальянов, Раневская и Земфира — настолько свои, что ему странным кажется даже указывать, что они — русские. А Франко и Ступка настолько чужие, что подлежат национальной идентификации наряду с испанцем Колумбом и американцем Драйзером. Я далек от мысли приписывать автору этой познавательной рубрики сознательный антиукраинизм. Просто он — бессознательно русский, который никогда не задумывался по этому поводу. А вот сознательные украинцы из вышестоящих могли бы указать бессознательному автору, что негоже так вести рубрику в украинской газете. После незначительных исправлений (Кальянов, Земфира, Раневская — российские певец, исполнительница, актриса; Франко, Ступка — поэт, актер), которые наверняка останутся незамеченными читающей публикой, возобладал бы не только здравый смысл. Исправления правильно воздействовали бы на подсознание — по принципу 25 кадра.

Силу бессознательно обретенного я испытал на себе не далее как неделю назад. Находясь на отдыхе и пребывая в расслабленном сознании после употребления существенного, однако вполне разумного количества, мы с друзьями исполняли под гитару «песни народностей», среди которых ближе к апофеозу востребованным оказался и гимн Советского Союза. Так вот, когда настала очередь припева, трое разменявших пятый десяток мужиков вскочили, как один, вскинули руки в пионерском приветствии (но почему-то со сжатыми кулаками) и заревели во все горло: «Славься, отечество наше свободное!»…

Сон разума рождает чудовищ. Но лишь в том случае, если в спящий разум этих чудовищ сознательно поселят.