«Не проблемы каноничности, а политика держит раскол православия»

— Как возникла идея создания независимой поместной православной церкви? Кому она принадлежала? Митрополиту Филарету или Президенту Леониду Кравчуку? Сегодня это часть нашей новейшей истории и молодое поколение уже не знает, «как все начиналось».

— В Украине после войны существовал экзархат Русской православной церкви (РПЦ). Еще до провозглашения независимости экзарх митрополит Филарет неоднократно ставил перед Синодом, перед Московской патриархией вопрос об увеличении полномочий экзархата. И сумел получить (1990 год) немалые, хоть и ограниченные, полномочия для украинского православия — правовые, финансовые, кадровые. А вскоре после возрождения Украинской автокефальной православной церкви во главе с патриархом Мстиславом возникло массовое движение за создание в Украине единой независимой поместной церкви, которое возглавил митрополит Филарет. Движение поддержала также группа депутатов во главе с Дмитрием Павлычко и правительство страны. В Московскую патриархию было отправлено официальное обращение, а вице-премьер Николай Жулинский специально ездил в Цареград для переговоров со Вселенским патриархом по поводу канонического признания Украинской церкви. Там и там ответили, что «не готовы» признать нашу автокефалию.

— Почему, по вашему мнению, не удалась эта попытка? Какие ошибки были допущены? Может из-за того, что слишком полагались на старые командные методы? Почему Москва «переиграла» Киев?

— Я думаю, что были объективные причины, которые, несмотря на все наши старания, привели не к независимости церкви, а к церковному расколу. Главная та, что большинство нашего епископата было не готово к отделению от РПЦ, не приняло идеи автокефалии. Епископы стали на сторону Московского патриархата и, будучи членами Священного Синода РПЦ (как и сегодня), проголосовали против собственной независимости. Я уверен, что если бы украинский епископат проголосовал за выход из РПЦ, священноначалие Русской церкви не осмелилось бы протестовать против отделения украинского православия. Именно в тот момент.

Могли ли мы что-то сделать, чтобы поправить ситуацию? Нет. На то время наша Верховная Рада уже приняла, одним из первых, закон о свободе совести, и никто не мог через него переступить, никто не имел права заставлять иерархов или запугивать их. Тогда был утрачен исторический шанс получить — немедленно и безболезненно — независимость для своей церкви.

— Как вы оцениваете статус в стране Украинской православной церкви (УПЦ), которая пребывает сегодня в юрисдикции Московского патриархата?

— УПЦ, по названию «украинская», фактически остается русской церковью. Когда я бываю, например, в Киево-Печерской лавре, меня всегда поражает там полное отсутствие украинского. Язык богослужений, русская литература и периодика в киосках, русский язык церковных чиновников; там даже нищие — и те русскоязычные. УПЦ весьма далека от того, чтобы быть оплотом украинской государственности во времена ее сложного становления. Можно ли считать правильным и нормальным, что поместную церковь не интересуют такие аспекты государственности, как духовность, государственный язык, национальная культура, единство общества? Я уверен, что так не должно быть.

Я далек от того, чтобы обвинять митрополита Владимира в каких-то антиукраинских действиях. Он украинец, сын этой земли, но его безбожно используют; используют не только его авторитет, но и авторитет церкви. И не с пользой для нашего государства. Вокруг УПЦ образовался очень энергичный актив — политики, народные депутаты, всяческие братства и фонды — все те, кому идея украинской государственности чужда и более того — враждебна. Это околоцерковное окружение пользуется услугами верующих в своих откровенно политических, далеких от церковной жизни целях. А что касается иерархов, то не каждый из них, к сожалению, является действительным пастырем, многие употребляют свою власть для достижения тех самых политических целей.

Могу привести пример. На Междуправославной конференции в Одессе представители Московского патриархата (из Москвы и Украины) откровенно выполняли политический заказ тех московских политиков, которые только и мечтают о восстановлении империи в том или ином виде. Убежден, что сама церковь рано или поздно должна отвергнуть тех, кто злоупотребляет ею во вред государству.

— Есть такая точка зрения, что раскол православия имеет не только негативные стороны. Мол, некая конкуренция между православными церквями пошла на пользу не только им, но и общему междуконфессионному климату в стране, — раскол якобы ослабил давление монополии православия. Действительно ли это так?

— Я не могу с этим согласиться. Как президент, я на себе ощутил многочисленные трудности и сложности, связанные с расколом нашей традиционной церкви. То же, безусловно, ощущает нынешнее руководство. Все праздники, церковные и государственные, все церемонии, освящения, а также передачи на ТВ, радио — все это как-то по-детски, до смешного умножается на три. Руководству приходится тщательно следить за очередью в отношениях с иерархами трех православных церквей. Одного предстоятеля Президент принял, значит, должен принимать — нужно или не нужно — и двух других. Иначе жди неприятностей. Это усложняет жизнь также украинской диаспоре, тем более, что украинцам за рубежом трудно ориентироваться в нашей столь запутанной ситуации. Страдает международный имидж государства — государства, в котором единоверцы не могут мирно сосуществовать. Кроме всего, мировое сообщество беспокоит возможность еще одного серьезного конфликта на религиозной почве.

— Что вы, с вашим политическим опытом думаете о глубинных причинах раскола православия?

— Не знаю, может это черта нашей ментальности? Посмотрите на историю. Там, особенно после Богдана, одни междоусобицы. Между Лево- и Правобережьем, между гетманами, между казачеством и хлебопашцами, между сторонниками Москвы и Польши. Современный раздел православия является, по существу, политическим разделом, продолжает ту самую старую «Руину». Не чистота веры, не «каноничность против неканоничности» держат раскол церкви. Его держит политика. Что творится — люди идут в церковь молиться, а их там привлекают к междуцерковной борьбе, подстрекают против таких же православных, против братьев- украинцев! В то же самое время в обществе происходит упадок экономики, обнищание населения, иногда маячит угроза гражданской войны. А церковь среди всего этого опасного беспорядка — не помощница.

— Каким вы видите дальнейшее развитие событий в православии? Какие меры вы приняли бы для преодоления раскола?

— Это сложный вопрос. Считаю, что поправить дело могут только сами иерархи, их духовная сила, их желание. Сейчас, однако, трудно предсказать, что кто-то из них предпримет шаг навстречу другому. Мало надежды, что они соберут, в конце концов, всеправославный украинский Собор, спокойно обсудят церковные дела, начертят пути к согласию. А государство, несмотря на призывы с разных сторон, не может вмешиваться, не имеет права поддерживать ту или иную церковь.

— Считаете ли вы, что без влияния церкви действительно не может быть нормальной моральной атмосферы в обществе? Ведь до сих пор это влияние было не очень заметно. Как вы относитесь к идее «христианского государства», которую пропагандирует, например, депутат Валерий Бабич?

— Абсолютно убежден, что общественная жизнь будет намного хуже и беднее без влияния церкви. Вера — это большая сила, она несет людям идеалы добра, справедливости, возносит личность к идее Бога. Очень существенным для всех нас является страх греха, поскольку удерживает большинство людей от недостойных поступков. Что касается «христианского государства», то нельзя забывать, что все церкви, включая православные, у нас отделены от государства. И что средневековая политическая идея тоталитарного «христианского государства» в чем- то совпадает, по крайней мере в моем воображении, с «атеистическим государством», искалечившим столько человеческих душ.

— Какое было ваше отношение к легализации УГКЦ? Как вы оцениваете ее состояние, ее роль в стране сегодня?

— Отношусь хорошо, уважаю мужество верующих УГКЦ, которые, несмотря на все запреты, несмотря на Львовский псевдособор, который «присоединил униатов к Матери ПЦ», сохранили свою веру, духовенство и церковную жизнь. Очень важно то, что УГКЦ твердо стоит на позициях украинской государственности, культуры и языка. Ее полное возрождение — это положительное и закономерное явление. Хорошо, если бы все христианские церкви поладили на украинской почве — ведь паства всех наших церквей — это граждане Украины.

— Как вы относитесь к визиту Папы Римского в Украину? Будет ли он возможен в ближайшее время? Какое значение вы придаете этому визиту?

— Здесь нужно спросить себя, пойдет ли на пользу нашей религиозной жизни визит Папы Иоанна Павла II? Ведь нельзя не считаться с мнениями наших православных иерархов. Лучше всего было бы собраться всем предстоятелям и обсудить все «за» и «против». Но возможно ли это? А если он приедет, то как духовное лицо, пастырь должен общаться, в частности, также с православными пастырями. Но с какими? Если обойти, например, «неканонических», то это будет означать неуважение к миллионам украинских православных. А противоположный вариант может привести к еще большему, даже международному конфликту — к осложнению отношений между Римом и Москвой. Уверен я в одном — Римский Папа обязательно примет правильное, мудрое решение, тем более, что в его распоряжении достаточно информации о нашей церковной жизни.

— Во многих письмах в редакцию высказываются сомнения по поводу «преображения» бывших партийцев-атеистов в верующих людей. Обязательно ли это — публично демонстрировать свое новообращение в веру? Что думаете вы, как это было с вами?

— Я крещеный сразу после рождения, в детстве ходил в церковь вместе с бабушкой. Потом... Вы знаете, что со всеми нами произошло. Позже, уже в новые времена, в душе проснулась вера, хотя я долго не осмеливался даже перекреститься. Помню, как в 1992 году присутствовал в храме Св. Юра во время торжественного перенесения тела митрополита Йосипа Слепого. Я стоял на виду, был как бы частью церковных торжеств; вокруг молились тысячи верующих, а я не был готов вести себя, был как надлежит христианину. Принятие христианского обряда пришло постепенно, со временем. Уверен, что вера, обряд — это не для телекамер или фотокоров. Это для каждого личное дело, дело собственной души.

А что касается руководителей государства, да и вообще каждого человека, то все мы должны выполнять обязательные предписания того храма, в который заходим, независимо от религии или конфессии. Когда в США я посетил синагогу, то надел, как все, полагающийся в синагоге головной убор — ермолку.

— Что вы хотели бы, господин Кравчук, сказать читателям газеты «День» напоследок?

— Только повторю свою глубокую уверенность в том, что без церкви, ее участия в общественной жизни, без единства церковной жизни мы не построим демократического государства.

— Весьма благодарна глубокоуважаемому господину Кравчуку за внимание к нашим читателям.

Редакция газеты «День» приглашает читателей высказать свой взгляд на церковные события 90-х годов и на сегодняшнюю роль православной церкви в жизни украинского государства.