Независимая Украина: история и историки

Профессиональные историки будут доказывать, что история — это наука. Она имеет свою научную методологию. Историк, интерпретируя события, обращается к подтвержденным фактам, документальным источникам и т.д. и т.п. Все это верно. Но есть одно но... Нравится это кому-то или нет, но история — это дисциплина, играющая важную роль в формировании мировоззрения человека. От того, как он видит прошлое сообщества, с которым себя идентифицирует, зависит то, как он действует.

Меняются времена, появляются новые реалии и требования — меняется история. Поэтому «переписывание истории» — обычная практика, которая идет еще с давних времен. Да, так есть, так и будет...

Во времена независимой Украины произошло существенное «переписывание истории». И это понятно. Возникло новое государство, которое должно было получить «свою историю». Другой вопрос — что в результате этого «переписывания» мы получили. И как «новый исторический продукт» соответствует потребностям нашей независимости?

В советское время (начиная с 30-х гг. ХХ в.) мы имели историю Украины, реально вписывающуюся в схему российской истории. По сути, тогда в школах преподавалась т. н. история СССР, где доминировала история россиян. Что касается других народов, входивших в состав Советского Союза, в т. ч. украинского, то они рассматривались как российские сателлиты. Соответствующим образом интерпретировалась их история. Так, что касается украинцев, то здесь акцентировалось внимание на истории украинского казачества, которое, согласно марксистской методологии, подавалось как демократическое, близкое к крестьянству (отсюда понятие «казаческо-крестьянские восстания») и которое стремилось воссоединиться с «братским русским народом» (вершиной такого воссоединения и стала Переяславская рада 1654 г.). Пребывание украинских земель в составе Руси, которая рассматривалась как «колыбель трех братских народов» — русского, украинского и белорусского — Московии, Российской империи, а тем более Советского Союза, рассматривалось как благо. Что касается пребывания их в составе Венгерского и Польского королевств, Молдавии, Великого княжества Литовского, Речи Посполитой и Австрийской империи, то это, скорее, трактовалось как зло. Не говоря уже о длительном пребывании украинских земель в составе Османской империи и Крымского ханства. Об этом вообще предпочитали молчать. «Родимые пятна» советского подхода в интерпретации истории Украины дают о себе знать до дня сегодняшнего. По крайней мере, они видны в учебниках, которые широко используются в наших школах — как средних, так и высших.

И это несмотря на то, что за время независимости историки Украины сделали немало для того, чтобы отойти от советского колониального прошлого. По крайней мере, во времена независимости появилось большое количество работ, которые, в частности, касались украинской освободительной борьбы 1917 — 1921 гг., Голодомора 1932 — 1933 гг. и деятельности Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА). Разумеется, в советское время эти темы либо замалчивались (прежде всего это касалось Голодомора), либо трактовались в крайне негативном плане. Последнее касалось ОУН, УПА, деятелей освободительной борьбы 1917 — 1921 гг. Здесь стоит отметить наработки историка Станислава Кульчицкого, который возглавлял рабочую группу правительственной комиссии по изучению ОУН и УПА, созданную еще в 1997 году. Также Кульчицкому принадлежат работы по Голодомору.

Вопросы деятельности ОУН и УПА, а также тема Голодомора активно изучались при президентстве Виктора Ющенко. Они стали одними из центральных в «политике памяти», проводившейся тогда государственными органами. В это время в украинском обществе кардинально изменилось отношение к этим вопросам. Большинство украинцев стали считать Голодомор 1932 — 1933 гг. геноцидом, а к ОУН и УПА стали относиться положительно.

ПЕТР КРАЛЮК: «НЕКОТОРЫЕ ИЗ МЕДИЙНЫХ СРЕД ПРЕДЛАГАЮТ ИНТЕРЕСНЫЕ И НОВЫЕ ПОДХОДЫ, КОТОРЫМИ НЕ ГРЕХ БЫЛО БЫ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ИСТОРИКАМ. ПРЕЖДЕ ВСЕГО ИМЕЕТСЯ В ВИДУ ГАЗЕТА «ДЕНЬ», НА СТРАНИЦАХ КОТОРОЙ ПОСТОЯННО ПЕЧАТАЮТСЯ СТАТЬИ, КАСАЮЩИЕСЯ УКРАИНСКОЙ ИСТОРИИ. ТАКЖЕ ГАЗЕТА «ДЕНЬ» ИЗДАЕТ КНИГИ, ГДЕ ЗАТРАГИВАЮТСЯ ВАЖНЫЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИИ УКРАИНЫ, ПРИВЛЕКАЯ К ЭТОМУ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ИСТОРИКОВ» / ФОТО РУСЛАНА КАНЮКИ / «ДЕНЬ»

Еще одной темой, активно изучавшейся историками и которая, в отличие от вопросов деятельности лидеров освободительной борьбы 1917 — 1921 гг., ОУН и УПА, а также вопросов Голодомора, не вызвала особых дискуссий в украинском обществе и в целом также работала на «национализацию истории», была деятельность украинского казачества. Эта тема не была, как уже говорилось, запретной в советские времена, но она, во-первых, трактовалась в пророссийском и вроде бы марксистском духе, а, во-вторых, подвергалась определенной маргинализации. Во время независимости Украины произошло своеобразное возрождение казацкой тематики. Лидерами здесь стали Валерий Смолий и Валерий Степанков, с легкой руки которых события середины и второй половины XVII века, связанные с деятельностью украинского казачества, начали трактоваться как украинская национальная революция. Несмотря на то, что такое «национал-революционное видение» встретило критику со стороны некоторых историков, оно утвердилось в украинской историографии и, в известном смысле, стало каноническим.

В общем, можем констатировать, что во времена независимости произошла «национализация» истории Украины нашими историками. Заметную роль в этом процессе сыграло обращение к украинской историографической классике, прежде всего к произведениям Михаила Грушевского, а также к наработкам украинских диаспорных историков. И то, и другое в советское время в большинстве случаев было под запретом.
Говоря о «национализации» украинской истории, следует отметить, что среди историков все же были несколько разные подходы. По крайней мере, можно условно выделить два лагеря — умеренных, тяготевших к традициям советской историографии, и радикалов, которые пытались сделать украинскую историю «более националистической». Хотя каких-то четких границ между этими лагерями не было. Можно даже сказать, что возник некий консенсус, в котором соединились умеренные и радикальные подходы и который нашел проявление в большинстве учебников по истории Украины.

Правда, были и критики национализации украинской истории. В частности, к таким относятся Георгий Касьянов и Алексей Толочко, которые считают, что модель национальной истории исчерпала свои возможности, и призывают отказаться от нее в пользу транснациональных или постнациональных подходов. В частности, они обращают внимание, что модель национальной истории, где основным актером является титульная нация, не учитывает территориальные, иноэтнические и государственные факторы. Действительно, на территории современной Украины на протяжении последних трех тысячелетий «письменной истории» проживали разные этносы и далеко не всегда доминировало славянское население, ставшее этнической основой для украинской нации. В конце концов, современная украинская нация, как, в конце концов, и другие нации, — это продукт более поздних раннемодерных и модерных времен, когда произошла третья коммуникативная революция и утвердилась массовая коммуникация. Причем в формировании украинской нации, кроме основных «титульных» славянских элементов, определенную роль сыграли и элементы иноэтнические, в частности тюркские. В конце концов, на украинских территориях существовали разные государственные образования, которые не следует считать украинскими. Скорее, они для нас были чужие. Поэтому украинская национальная история если не игнорирует, то заметно маргинализирует территориальные, иноэтнические и ингосударственные факторы.
Некоторые историки (Наталья Яковенко, Ярослав Грицак и другие) считают модель национальной истории приемлемой для трактовки прошлого Украины и способной удовлетворять потребности украинского общества, но только после модернизации, учитывая указанные выше моменты. В середине 90-х гг. ХХ в. они выпустили синтетические труды под названием «Нарис історії України», где давался несколько иной взгляд на украинскую историю, чем в большинстве учебников.

Яковенко и некоторые близкие к ней историки (Леонтий Войтович, Наталья Старченко, Василий Ульяновский) также сосредоточились на изучении элитарных слоев в средневековой и раннемодерной истории Украины, разрушая тем самым народническое видение нашего прошлого, которое доминировало как в украинской классической историографии, так и в работах советских историков.
Несмотря на критику модели национальной истории, следует отметить, что в мире, в т.ч. и развитых странах, преобладает эта модель. Актуальной она остается и для Украины, где важен вопрос формирования национального сознания. По крайней мере, историки Украины сделали немало для утверждения этой модели. Появилось много научных студий, способствовавших этому. Об этом можно говорить много. Заинтересованные могут обратиться к специальным работам по украинской историографии, где речь идет об этом (например, работы Ярослава Калакуры или Виталия Яремчука). Другое дело, что зачастую научные студии украинских историков оставались известны только узкому кругу специалистов. Однако появились фундаментальные и относительно известные наработки. В частности, это «Енциклопедія історії України» в 10 томах и ряд синтетических работ — «Україна крізь віки» в 15 томах.

В целом же вопрос не в том, чтобы отбросить модель национальной истории, а усовершенствовать ее, сделать историю Украины более адекватной потребностям современного украинского общества. Над этим вопросом работают не только профессиональные историки, но и внеакадемические среды. Не будем обращаться к ура-патриотическим писаниям некоторых авторов, которые делали и делают себе славу и бизнес, спекулируя на потребности украинцев иметь свою действительно национальную историю, отличающуюся от российского (и не только российского) видения. Существует ряд внеакадемических, преимущественно медийных сред, которые пропагандируют исторические знания и оказывают существенное влияние на формирование исторической памяти украинцев — часто не меньше, чем научные институции. Причем некоторые из этих обществ предлагают интересные и новые подходы, которыми не грех было бы воспользоваться и профессиональным историкам. Прежде всего имеется в виду газета «День», на страницах которой постоянно печатаются статьи, касающиеся украинской истории. Также газета «День» издает книги, где затрагиваются важные аспекты истории Украины, привлекая к этому и профессиональных историков. По крайней мере, в этих книгах рассматривались вопросы отношений украинцев с их соседями, прежде всего россиянами и поляками, отдельные вопросы украинского государства, роль элитарных слоев в нашей истории и т.д. В частности, эти книги привлекли внимание к Королевству Русьскому, которое у нас не очень корректно и далее именуется Галицко-Волынским княжеством, к его государственному наследию, а также к государственной деятельности гетмана Павла Скоропадского, который и далее у нас остается недостаточно оцененным. Хотелось, чтобы эти публикации изменили оптику видения нашей истории. Однако не все так просто...
По крайней мере, и далее историческую память украинцев преимущественно формируют соответствующие учебники, которые используются в высших и средних школах. Естественно, более используемые учебники — это определенный итог компромисса в видении государственной истории.

Обратимся к одному из них. Это — «Історія України» Александра Бойко. В этом году вышло 8-е его издание, переработанное и дополненное. Это учебник для высших школ. На нем, считайте, уже сформировалось целое поколение историков, работающих в средних и высших школах и в научных институтах. Конечно, можно говорить о достоинствах этой книги. Есть там попытки сбалансированно подать проверенный материал. Книга богата фактажем. Ценно то, что в учебнике уделено большое внимание независимой Украине. Считайте, что около четверти текста посвящено именно этому вопросу.
Однако есть и много вопросов к этому тексту. В конце концов, как и ко многим другим учебникам такого типа.

Во-первых, это недостаточная «вписанность» отдельных территорий в украинскую историю. Здесь невольно вспоминается главный герой романа Андрея Любки «Карбід». Этот герой, работая в Закарпатье, преподает историю Украины. И имеет с этим проблему. Потому что история Закарпатья не вписывается в «каноническую» украинскую историю, где изобилует казачество и главное внимание сосредоточено на центральноукраинских землях и Левобережье. А какие казаки в Закарпатье? В упомянутом учебнике Александра Бойко тоже акцентируется внимание преимущественно на событиях, происходивших в Центральной Украине и Левобережье. Западная Украина определенным образом маргинализируется. К примеру, очень коротко говорится о т.н. Галицко-Волынском государстве. На самом деле это государство, которое следует именовать Королевством Русьским, было продолжателем Руси и сыграло заметную роль в нашей истории. Кстати, на это обращалось внимание в выпущенной газетой «День» упоминавшейся книге «Корона, або Спадщина Королівства Руського». Скромно речь идет об украинских землях в составе Великого княжества Литовского и Польского королевства. Об украинских же землях в составе Венгерского королевства и Молдавского княжества почти не говорится. А напрасно. Как объяснить, например, появление Петра Могилы и Киево-Могилянской академии? О южноукраинских землях, украинской Степи, которые находились в составе Османской империи и Крымского ханства, считайте, почти полное молчание. Например, о Крымском ханстве есть полторы страницы. При этом упор сделан на том, что Крымское ханство осуществляло экспансию на украинские земли. А то, что крымские татары часто становились союзниками украинских казаков, «практически забывается». Как и то, что Османская империя брала под свою опеку этих казаков, а в жилах турецких султанов текла украинская кровь. Не говорю уже о Ханской Украине, об Олешковской или Задунайской сечи. Не очень много говорится об украинских землях в составе Австрийской империи, часть из которых стала «украинским Пьемонтом» во времена «национального возрождения», о Западноукраинской Народной Республике с ее достойными внимания достижениями в сфере создания государства, о национальных движениях на западноукраинских землях в межвоенный период. Зато много говорится об украинских землях в составе Московии, Российской империи и Советского Союза. Не является ли это «наследием» пророссийской «истории СССР»?
Во-вторых, в учебнике недостаточно уделено внимания этническим контактам на украинских землях. Как бы там ни было, но украинская нация, как и любая современная нация, является результатом контактов разных этносов. Так, даже украинское казачество, вроде бы для нас «национальный эталон», вобрало в себя немало разных славянских, в том числе и польских (!), элементов. Но не только славянских. В формировании казачества, да и украинского этноса в целом, большую роль играли разные тюркские элементы. По крайней мере, ряд казацких старшинских родов имели татарские корни, например, Кочубеи. Даже были казацкие старшинские роды еврейского происхождения!

В-третьих, есть в учебнике и многие «родимые пятна» народничества и «советские подходы». Так, казацкие восстания продолжают именоваться «казаческо-крестьянскими восстаниями». Хотя казачество часто дистанцировалось от крестьянства. И вообще в его формировании участвовали не только крестьяне, но и представители элитарных шляхетских слоев, мещане и т.д. В учебнике определенным образом маргинализируется тема украинских элитарных слоев, в том числе и деятельность Павла Скоропадского и его достижения в плане создания государства. Не стоило ли автору учебника обратиться, например, к наработкам о Гетманате Скоропадского Юрия Терещенко?
В-четвертых, определенная советщина осталась и в освещении событий Второй мировой войны. Так, здесь фигурируют концепты «Великой Отечественной войны», «фашистского оккупационного режима» (не нацистского!), «советского освобождения». Много внимания уделено и т. н. советскому партизанскому движению.

Следовательно, несмотря на немалые наработки украинских историков во времена независимости, есть еще большое поле для деятельности, в том числе в плане национализации нашей истории и избавления ее от пророссийских подходов.