«Нужно понять то время»

Как известно, после завершения Второй мировой войны в 1945 году мир на наши земли пришел не сразу. Еще свыше 10 лет солдаты Украинской повстанческой армии (УПА) боролись с советскими оккупантами за независимость своего народа. Всех, кого НКВД удалось схватить живыми, ждала драматичная судьба. Кто-то пытался совершить самоубийство, кого-то пытками вербовали воевать против бывших побратимов, а других повстанцев признавали врагами народа и высылали в Сибирь, без права вернуться на родную землю. Последний из этих карательных сценариев пришлось пережить бывшему бойцу УПА Ивану Гаврилюку. В сентябре 1947 года военный трибунал МВД УССР в Тернопольской области приговорил его за военное восстание и измену Родине к 10 годам лишения свободы. В 1954 году Ивана Гаврилюка досрочно освободили, но вернуться из далекой русской Караганды на родную Тернопольщину ему запретили, поэтому его жизненный путь пролег в Херсон, где он живет и сегодня.

Недавно в статье «УПА: не выигранная битва, но и не проигранная война» («День» №186, 16 октября 2012) председатель ОУН Богдан Червак говорил о судьбах бывших бойцов УПА, которым, «учитывая существующую политическую конъюнктуру, живется крайне дискомфортно». Это, по мнению автора, является «трагедией поколения, которое с оружием в руках защищало честь своей нации и государства, но так и не дождется государственного признания». По данным Херсонского братства ОУН-УПА, таких ветеранов на Херсонщине всего 13.

«День» побеседовал с Иваном Даниловичем об истории его борьбы, УПА и ее роли в становлении украинской государственности, а также о настоящем Украины. Под звуки повстанческих песен, которые наш герой слушает в мечтательные минуты, разговор проходил в приязненной и бодрой атмосфере, ведь пан Иван — человек оптимистичный, рьяный и, по его словам, «хоть сегодня готов опять встать на борьбу за Украину».

— Иван Данилович, как вы попали в ряды УПА?

— Это был неотвратимый путь в то время. Это было естественно. Я родился в обычной семье сельских тружеников, но родители всегда уделяли особое внимание патриотическому воспитанию своих детей. Поэтому еще в 1941 году я записался в молодежную патриотическую организацию «Сокол», которая способствовала росту национального сознания украинцев. А в 1945-м, по примеру двоюродных братьев, пошел в подполье. Вскоре старшие товарищи порекомендовали меня в Службу безопасности УПА, где я находился до ареста.

— Известно, что в Службу безопасности набирали людей, которые отслеживали предателей и выявляли провокаторов из НКВД. Много ли таких было в вашем районе?

— Среди местного населения предателей было очень мало. А если и были, то из них добывали признания во время пыток. Таких мы никогда не трогали, а судили только тех, кто по собственной воле «сдавал» повстанцев. Обычно крестьяне нас хорошо поддерживали и даже рисковали жизнью, пряча наших бойцов дома. Со временем люди начали бояться, потому что не хотели, чтобы их подвергли пыткам или выслали в Сибирь. А советские шпионы действовали очень хитро и жестоко, часто провоцировали вражду между повстанцами и простыми крестьянами. Они (солдаты НКВД. — Авт.) проходили хорошую выучку, знали наш язык, обычаи, имели форму и часто издевались над местными под видом бойцов УПА. Вербовали молодых девушек, заставляли их поджигать дома полякам, чтобы люди думали на нас. Уповцы старались быть хитрее, действовали небольшими группами, чтобы в случае облавы не потерять много людей. В каждом селе у нас был станичный, который докладывал об обстановке на месте и возможных предателях, за которых бралась Служба безопасности. В нашем районе была и «Восточная группа». Так мы называли ребят из Белой Церкви, которые встали на нашу сторону, убегая от коммунистов. И знаете, они никогда не сдавались, дрались на смерть. Я тогда не совсем их понимал. А в лагере мне рассказали, что то преимущественно были советские офицеры, которые знали, что такое репрессии в СССР. Они понимали, что никакое покаяние не спасет их от пыток, если они вернутся домой.

— Как вас арестовали?

— Все было очень просто. После многодневного перехода я пришел в один дом, чтобы отдохнуть. А вскоре меня забрали кагэбисты. Возможно, кто-то и «сдал», но утверждать не могу. Скорее всего, за нами следили.

— Потом — на допрос?

— Конечно... Требовали признания в сотрудничестве с немцами или указать на сообщников и их пребывание. Мучить, конечно, умели. Нос до сих пор кривой остался. Бывало, на несколько дней закроют в камере и есть не дают. Потом заводят в кабинет и спрашивают: «Какая стена?». Я говорю: «Белая». — «Ага, значит, еще посиди, подумай». И аж пока в глазах не потемнеет. Тогда и разговор лучше пойдет... Во время допроса я сказал неправду о дате рождения: указал, что я с 1929 года, хотя на самом деле с 1926-го. Так меня судили как несовершеннолетнего, а если бы сознался, то дали бы лет 20...

— В тюрьме отношение было такое же?

— По-разному бывало. Как кто вел себя, так к нему и относились. Не все были негодяями, но система требовала не считать нас людьми. Даже по фамилиям не называли, все — под номерами. Только после восстаний с нами вели себя немного лучше.

— А что случилось с вашими родными?

— Мои родители умерли от тифа в 1944 году. В семье я остался за старшего. Когда меня арестовали, брата и сестер депортировали в Сибирь. Должны были увезти других Гаврилюков, но они стали сотрудничать с НКВД, поэтому сельский голова отправил мою родню эшелоном. Одна сестра и брат остались в России, а вторая теперь живет в Запорожье.

— Как вы попали на Херсонщину?

— Когда умер Сталин, начали выпускать политических заключенных, репрессированных. Вызывают меня летом 1954-го из тюрьмы и извещают об освобождении. Спрашивают точный маршрут направления или предлагают остаться в России. Я хотел домой вернуться, но не разрешили. Тогда я решил поехать в Цюрупинск, что близ Херсона. Там жилы родственники моего товарища, с которым я подружился в тюрьме. Приехав туда, никого не нашел, поэтому отправился в Херсон. Сначала работал в морском порту грузчиком, но меня быстро уволили, чтобы не убежал на заграничных судах, которые туда заходили. Потом устроился на консервный комбинат. Отработал там нужное количество часов, чтобы получить собственную квартиру. Тогда уже стало немного легче. Вскоре встретил хорошую девушку, женился. Семья моей жены, кстати, тоже пострадала. Когда ей был год, отца, который был главой сельсовета, коммунисты расстреляли за контрреволюционную деятельность. Поэтому я был уверен, что даже когда узнают о том, где я воевал, не будут упрекать меня «бандерой», потому что и сами наказаны режимом Сталина, против которого мы выступали.

— Выходит, вы скрывали, что вы — бывший заключенный и боец УПА?

— Такое тогда было время... А что я должен был говорить, когда таких, как я презирали, притесняли. «Бандеровец» — это было клеймо, ругательство. Такая была пропаганда среди населения, так учили в школах, поэтому не удивительно, что люди не знали, почему мы восстали. Они не знали, что мы защищали свою землю и не шли в наступление на Москву или Берлин. Если спрашивали, то говорил, что на Западной Украине воевал, да и все. Даже жена долго не знала о моем прошлом. Да и сыновьям многое не рассказывал. А теперь немного жалею об этом...

— Когда вы смогли побывать дома после возвращения в Украину?

— Где-то через год. Меня принимали многие односельчане, даже чужие люди приглашали погостить, но я остановился у двоюродного брата, потому что в моем доме поселился парторг. И как мы удивились, когда он пришел ко мне и говорит: «Я знаю, что живу в твоей бывшей хате. Я немного подремонтировал твой дом, достроил и, если хочешь, возвращайся домой. Деньги сможешь выплатить понемногу...» Вот так: хотя и парторг, коммунист, а человек порядочный был. Я сказал, что на Херсонщине живу хорошо, все имею, поэтому вернуться не смогу. Мне потом говорили, почему я с ним вообще разговаривал, но я считаю, что нужно понять то время. У людей часто не было выбора. Кто-то боялся за родных, за свою жизнь, поэтому нельзя сразу всех обвинять.

— Иван Данилович, если оглянуться назад, посмотреть на борьбу УПА и ваш непростой жизненный путь, насколько важным, по вашему мнению, было повстанческое движение для украинской государственности?

— Что бы там ни говорили, а я пошел бы тем же путем. Конечно, наша борьба помогла получить независимость. Но такой ли жизни мы хотели? — Нет! Беда в том, что за 20 лет мы почти не воспитали патриотическую молодежь. А власть делает все за деньги. Видите, мы шли за идею, за родной край и за это не платили, потому что так нас воспитали. Конечно, мне теперь досадно, что солдат УПА государство не признает, хоть они за него отдавали жизнь. Когда Украина стала самостоятельной, я думал, что мы будем отмечены на достойном уровне, получим хорошую пенсию. А вышло совсем иначе. В западных областях местная власть помогает ветеранам УПА, а у нас этого не дождаться. Это несправедливо, как по мне. Неужели еще одну революцию нужно делать?!

— А если без революции?

— Я думаю, что мы сами виноваты в том, что так живем. Не нужно искать крайних. Прежде всего в семье, а дальше в школе должно вестись такое воспитание, чтобы все дети знали свою историю, уважали культуру, язык, любили свою землю и умели ее защитить. Многие этого не понимают и сейчас обманутыми ходят. А депутатам того и надо. Мне коммунисты уже обещали «светлое будущее». И что же — ложь! Знаете, я уже в летах, но пошел бы на борьбу только ради нашей молодежи. Одного лишь не пойму: с кем не разговариваю на улицах — все против такой жизни, все жалуются, а посмотришь телевизор — рейтинги у них растут. Но неправда это, нам замыливают глаза, обманывают. А главное — не падать духом. Я верю, что все наладится. Потому что правда — на нашей стороне.

СПРАВКА «Дня»

Иван Данилович Гаврилюк родился 19 июня 1926 года в с. Гуштин Борщевского района Тернопольской области. С 1941 года — член молодежной организации «Сокол». В 1945 году вступил в ряды УПА. В 1946 году находился в Службе безопасности УПА до ареста.

В 1947 году был арестован. В этом же году военный трибуналом МВД УССР в Тернопольской области по статьям УК УССР 54-1 «а» (измена Родине) и 54-2 (вооруженное восстание) приговорен к 10 годам лишения свободы, с поражением в правах на пять лет. В 1954 году досрочно освобожден.

Из-за запрещения вернуться и проживать в Тернопольской области с 1954 года проживает на Херсонщине. Имеет двух сыновей.

На основании ст. 1 Закона Украины «О реабилитации жертв политических репрессий» от 17 апреля 1991 года Гаврилюк Иван Данилович реабилитирован.

Награжден медалью «Защитник Отечества».