Одинокий подсолнух

На бабье лето еще ни у кого не было аллергии. Не было от него диатеза, раздражительности. И хоть подчас от этого роскошного увядания голова идет кругом, и прекрасно понимаешь, что невинному обману жить только до первых скучных дождей, как же эту звонкую сочность хочется сберечь, не упустив ни одной осенней ноты. Казалось бы — откуда у деревьев ощущение своей вечности, если сегодня-завтра листья сбрасывать, зачем розы надумали на старости лет рожать новые бутоны и, главное, они этой осенью еще успевают-таки стать розами. Осенний концепт таков: сегодня мой день и его не отнять, а завтра посмотрим, может, еще неделю-другую карнавалить будет осень. Так чего, скажите, считать ее морщины, если все мы «ведемся» на эту тонкую и нежную провокацию, любуясь постоянно (из транспортного окна, бродя по лесу, гладя рукой яблоньку, благодаря за румяные подарки, прислонясь к березке, в какой уж раз удивляясь, как же красиво она умеет стареть), подсушивая последний урожай укропа, отмечая совершенство поздней капусты...

Никакой выгул нарядов на очередных подиумах, никакой боевой раскрас офисного планктона, никакая напомаженность под вечный загар бойких стилизованных телемальчиков и девочек (чем больше лет, тем ярче загар) с их раскачиванием нашего всего неразрешимого — не приглушат радости от того, что осень гуляет вовсю. Все остальное, — нет-нет да мелькнет в мыслях, — только несуразные гримасы. Вот до чего может дорассуждаться человек, пропитавшийся солнцем. Так чего доброго и совсем заземлиться можно, — вовремя останавливаю себя. Правда, всего на секунду. Сразу вспоминаю свой самый яркий, особенный осенний подарок — одинокий подсолнух на уже убранном огромном поле. Распаханная черная блестящая земля сама по себе деликатес для глаз, а тут — посреди величественного великолепия уже отдыхающих просторов стоит он, так графически четко, что кажется скульптурой. Спокойно покачивая своей огромной головой в короне лепестков, с набором плотно уложенных семечек в вечно идеально продуманном рисунке, уверенный в своей силе, своем мощном торсе. Иначе, пожалуй, и не скажешь.

То ли какая-то удалая крестьянская элегантность неизвестного эстета подсказала оставить этого красавца всем, кто увидит, на память, — так сказать, помиловать за особую красоту — или оставлен как подарок птицам на обед, может, это примета такая — если удался урожай, демонстрировать как бы паспортные данные: вот, мол, какие у нас родятся, такие и дети-соняхи тут будут в будущем году.

Когда вышла из машины, чтоб с ним сфотографироваться, подивилась — просто гигант! Выше меня ростом, сразу так стильно, без суеты наклонил свою пушистую голову и положил мне на плечо, обдав горячим солнечным ароматом. Он заигрывал со мной, да сама я тоже не отставала. Мы обнялись и замерли на миг, зная, что больше не увидимся. Влюбленность в подсолнух еще некоторое время будоражила, но осенним женщинам свойственна ветреность и, когда через какие-то полчаса в неизвестном селе у дороги увидела выложенный настоящий ковер из гарбузов, вновь ощутила восторг. Хозяин, конечно, определил их на бойком месте для продажи, но как! Орнаменты из дородных ярких и жарких тыкв создавали такое ощущение праздника! — причем не календарного, а по порыву. Тот, кто выложил этот гарбузовый рисунок, уже, похоже, забыл, как в жаркое лето тяжко трудился, как не все удалось вырастить таким же красивым да сочным, как непросто все это продать с умом, да, пожалуй, не всем по карману и купить. И хоть досадная мысль, что все подорожало, хотела закрепиться и попробовать разрушить поэтический настрой, все же удалось (благодаря встреченной красоте) вырулить на оптимистическую колею — значит, легче будет сбрасывать лишний летний вес. Вот что значит пряное осеннее послевкусие, настоящее опьянение от чистого воздуха, залихватская убежденность, что уж коль много решила мятежных вопросов, то и с остальными справлюсь. Главное в жизни — независимость, а если были ошибки, то сама их и оплачиваю. Одинокий подсолнух...

— Что за мысли, чепуха какая в голове, — смеялись мы с подругой, присев у фонтана поблизости от станции метро «Золотые ворота». Было так жарко в эти последние дни сентября, что мы опять искали тенек, а фонтан так по-молодому играл водой, так чудесно убаюкивал — вот мы, присев, и заболтались о лете, о своем вечном, о родных школьниках да студентах. Вдруг вырос перед нами огромный охранник (надо сказать, что вокруг фонтана давно отаборилось какое-то кафе, наверное, прибрав к цепким рукам и городской фонтан) с совершенно пустыми глазами и скомандовал — так, быстренько поднялись и вперед. Мы сначала даже не поняли, кому он это говорит. Через секунду хам повторил с нажимом: я сказал быстренько! Мы не работаем, что, не видите? — Вы нам и не нужны, — по возможности спокойно объяснила я. — Нам нужен фонтан, а он работает.

Увидев его бешеные глаза... — даже огрызаться было брезгливой реакцией, не хотелось возбухать из-за этого сгустка злобья. Наша неуязвимость его только накаляла, он наверняка наметился вымещать на тихо отдыхающих людях свои комплексы. Да кто ему позволит? Главное — сохранить творческое умение радоваться и мелочам. А немотивированное чужое хамство — стирать, причем мгновенно, добрым воспоминанием. У меня, к примеру, о подсолнухе. Он уже целую неделю назначен — мною же — моим телохранителем.

Пожалуй, это лучше любых прививок...