Опыт Иова

Как-то, еще в прежние времена, попало мне в руки научное сочинение о Книге Иова. И удивило несоответствие между отменной филологической эрудицией автора, сделавшего, помимо прочего, собственный перевод Книги, и истолкованием общего смысла знаменитого библейского текста. Выходило, что Книга Иова не столько религиозное произведение, сколько памятник свободомыслия. Выходило даже, что Книга содержит изрядный атеистический заряд. Теперь вот, я думаю, что там все-таки было: слепота специалиста, часто обнаруживаемая у этой братии в вопросах общего порядка, или банальная жертва. То есть, без этой идеи, на счет свободомыслия, книга нашего автора тогда вряд ли бы вышла. И ему, по-видимому, ничего не оставалось, как «припаять» к своим специальным штудиям идеологически безупречный вывод. Однако больше всего меня удивила библиография. Там я обнаружил о Книге Иова тридцать шесть монографий на пяти европейских языках. Все они вышли в последние три десятилетия. Что же это за книга такая?

НА НЕБЕ — РАЗБОРКА: НА ЗЕМЛЕ — СТРАДАНИЕ

Ветхозаветный Иов был праведником. И еще он был очень богат. По словам самого Господа, обращенным к Сатане, Иов — «человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов. 1, 8). Но благочестие и богатство — нет ли тут связи? Есть, конечно, — богат, потому что благочестив. За благочестие щедро одарил его Бог, согласно принципу воздаяния. А может, наоборот — богат, и потому благочестив, или, по сути, изображает благочестие, себе на пользу? Это — версия Сатаны. И предложение Богу, точнее, провокация: «забери все, что у него есть, и он будет проклинать Тебя в лицо». Результат этой дискуссии печален. Вначале Бог попускает Сатане делать, что ему угодно с владениями Иова, но не трогать его самого. И Иов лишается имущества. Его стада захвачены врагами и побиты молнией. Десятеро детей, тоже — часть его собственности, по тогдашним суждениям, погибают под развалинами рухнувшего в бурю дома. А что же Иов? Он молится и славит имя Бога. И рассуждает так: «Раз все, что есть у меня, дано Богом, значит Он может забрать все это обратно».

И снова разговор Бога с Сатаной. Бог: «Он все еще полон веры, даже после того, как ты просил беспричинно разрушить все, что есть у него». Сатана: «Если Ты используешь Силу Свою и причинишь ему боль, то перед лицом Твоим он проклянет Тебя». Иными словами, боли душевной, по мнению Сатаны, недостаточно для полной проверки Иова, надобно причинить ему боль физическую, т.е. прибегнуть к форменной пытке. Мне не понять, почему Бог, знающий о благочестии Иова, идет на это. Но Он попускает Сатане действовать дальше. И вот, Иов, пораженный проказой от подошв ног по самое темя, сидит на пепле и скоблит черепком свои язвы. У него теперь нет ничего. Остался только вопрос «ЗА ЧТО?».

Оставлена, правда, и жена. Почему? Может, потому, что она не представляет для Иова никакой ценности? Или, чтобы дать мужу совет: «Ты все еще верен Богу? Ты все еще остаешься верным своей непорочности? Прокляни Бога и умри!». Совет глупый, разумеется. Иов это хорошо понимает. «Если принимаем от Бога доброе, почему же не принимать и злое», так, примерно, он отвечает. Из этого ответа толкователи выводят, что люди тогда еще не знали о существовании Сатаны. Иов считал, что от Бога исходит и добро, и зло. Вообще, эти два плана жизни как-то узнаваемы. Там, наверху, сталкиваются, выясняют отношения. А здесь, внизу, от всего этого — беды и горести.

ЛОГИКА СПРАВЕДЛИВОСТИ И ГОРЕЧЬ НЕПОНИМАНИЯ

Являются друзья Иова, чтобы утешить его. И идет между ними разговор. Начинает Иов. Он проклинает день, когда родился, хочет, чтобы день этот был навеки потерян. Он хотел бы умереть сразу по рождению. Тогда бы не было этих мучений. Иов пытается передать друзьям свое ужасное состояние.

В ответ на это один из друзей призывает Иова не падать духом и веровать в Бога, пусть вера будет его надеждой. Но пусть Иов подумает вот о чем: в нашей жизни невинный не бывает поруган, и добрый не бывает уничтожен. Бог воздает каждому по его делам. Он карает делающих зло, возвышает смиренных и поправляет уклонившихся от Его путей. Мы, читатель, чувствуем здесь «железную» логику: раз на Иова обрушились такие несчастья, значит, что-то в его жизни было не так. Значит, он не праведен, не благочестив, иначе не страдал бы.

Иов отвечает. Он просит друзей просто пожалеть его. Не обличать, а понять, как ему тяжело, войти в положение. А если уж они хотят обличать, то пусть укажут, в чем именно он не прав. Они ведь знают его всю жизнь. Ничего он не сделал плохого, продолжает Иов. А теперь он хочет одного — умереть. Ибо страдания его невыносимы. Далее следует первое обращение Иова к Богу. В те времена люди не знали, что земным поприщем жизнь человеческая не ограничивается, что существует загробный мир. Иов считает, что скоро умрет и уйдет навеки. Бог будет искать его, но его не будет. Поэтому он скажет все, что думает сейчас. Не понятно, говорит Иов, почему Богу так важен человек? За что Он воздает человеку честь своим вниманием? К чему такая ревность? Почему бы Богу не простить Иова, если он что-то сделал не верно?

Вступает в разговор второй друг. Он гнет ту же линию, что и первый: Бог не искажает справедливость. Он каждому воздает по заслугам. Вот, дети твои погибли, Иов, значит, они согрешили против Бога, Он наказал их за грехи. «Господь невинных не бросает. Злым помощи он не дает».

Снова отвечает Иов. Теперь в его речи появляется тема могущества Бога. Бог слишком могуч и гневен. Иов невинен, но он не может судиться с Богом. Ведь суд возможен, если есть инстанция, располагающая силой. Но кто может заставить Бога явиться на суд, всемогущего Бога? Кто может Ему что-то приказать? Замечу, что для друзей Иова нет проблемы. Раз страдает, значит виновен, все ясно. А Иов ничего не может понять. Он знает, что не виновен, почему же Бог его мучит? Значит, Бог нарушает договор о воздаянии? Но это невозможно? Неужели Бог неправосуден. А может, Иов все- таки виновен? Может, он по молодости что- то сделал неверно? Тогда пусть Бог укажет, что именно. И почему Бог так жесток? Обо всем этом Иов хочет поговорить с Богом, Иов хочет спорить с Богом о своих бедах.

Третий друг тоже упрекает Иова. В своих речах о Боге Иов не прав. И Бог еще не так сильно наказывает его, как следовало бы. В доме Иова поселился грех. Надо избавиться от греха, и тогда Иов может взглянуть на Бога без стыда и страха. Тогда позабудет он свои несчастья, и беды его утекут, как вода. И снова в своем ответе Иов настойчиво подчеркивает всесилие Бога. Все звери и люди подвластны Божьей силе. Могуществом и силой Бог владеет. Бог всемогущ, всегда он побеждает и т.д. и т.п. Иов хочет права, рассуждения, хочет судиться с Богом. Но он считает, что права и разума не может быть там, где господствует гневная сила.

Вот так и идет беседа. Утешители тупо твердят одно и то же: страдаешь, значит наказан, наказан, значит виновен. Все предельно ясно. Иову не ясно. Он не видит за собой вины. Почему же он страдает? Почему?! Пусть Бог даст ему ответ. Пусть состоится суд. Бог будет спрашивать, а Иов — отвечать. И Иов будет спрашивать, а Бог — отвечать. Иов настаивает на том, что Бог поступил с ним неправосудно. Бог совершает над ним беспричинное насилие. Иов жалуется, но ответа нет, взывает о помощи, и нет суда.

ОТВЕТ ИОВУ

В газетной статье всего не коснешься. Приходится опускать важные детали. Возможно, кто-то из специалистов скажет, что тщетна сама эта затея — сказать здесь что- то путное о столь сложном предмете. Но почему бы не побудить кого-то к освоению мощного ресурса библейского мышления. Если говорить откровенно, и судить по случаям обращения к богословской сфере даже весьма образованных людей, уровень этого освоения находится у нас где-то вблизи нуля. Между тем теология недавно введена в список специальностей высшей школы. Поговаривают и о школе общеобразовательной. В культурном пространстве надо ожидать оживление теологического дискурса.

После этой оговорки обращусь к развязке нашей драмы. К месту, ради которого Карл Юнг написал книгу «Ответ Иову». Иову является сам Бог. Чтоб ответить на все его вопросы, спросит не искушенный читатель? Да, сказано: «Господь отвечал Иову из бури» (Иов 38, 1). Но что это за ответ, скажите, если речь Бога начинается словами: «Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне»? Так в то время устраивался суд: обвинитель спрашивает, ответчик отвечает. И далее — уйма вопросов, если не ошибаюсь — пятьдесят один. Это — риторические вопросы, в которых разворачивается грандиозная картина сотворения и бытия мира, это вопросы о тайнах Природы. Вопросы имеют две формы: «можешь ли ты то-то и то-то?», и «знаешь ли ты то-то и то- то?». Иными словами, Иову предлагается прочувствовать на конкретных природных явлениях Божественное МОГУЩЕСТВО и Божественное ВСЕВЕДЕНИЕ. Ибо Бог-то все это может и знает, и еще много такого, чего Иову и не снилось. И главный вопрос: а ты, Иов? Ты ли это сделал, и где ты был тогда? Ближе к концу этого впечатляющего разноса Иов успевает вставить: «Вот, я ничтожен; чтo буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои» (Иов 39, 34). А Бог продолжает свои вопросы. И, наконец, Иов подводит итог всем речам: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов 42, 5-:6). Вот его ответ на все вопросы Бога.

О некоторых совершенных текстах можно сказать, что они пишутся ради одной фразы. То есть в этой фразе как бы сосредоточивается смысл всего текста. Или сама она осмысляет весь текст. Если Книга Иова — такой текст, то приведенный выше стих — именно такая фраза. Теперь главное — понять, что это значит. У простаков, к которым, как правило, относятся и ученые, интерпретация такова: Иов сдался! «Здесь сломленная гордость человека, побежденного насилием». Это из сочинения, о котором упомянуто в начале статьи. Один мой аспирант с печалью в голосе сказал «А все-таки он (Бог) сломал Иова». И К.Юнг туда же: Иов «прочно держится за свое право и вынужден отступиться от него лишь перед лицом грубой силы». Сколь же банальна Книга Иова, если принять эту интерпретацию.

Да, Иов сдался. Но не перед лицом грубой силы, а потому что он понял что-то крайне важное, он прозрел. Далее Бог скажет одному из мнимых утешителей: «горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов 42, 7). Значит, при всем дерзновении в речах Иов был более прав, чем его друзья. И выстраивается такой ряд типов понимания. Низший уровень — уровень утешителей. Они — догматики. Они приписывают Богу элементарный детерминизм. Бог вроде бы встраивается в причинно-следственную цепь бытия: на хорошее поведение человека он всегда реагирует воздаянием добра, на плохое — воздаянием зла. Иов в опыте страдания превзошел это грубое упрощение. Он чувствует, что все не так просто, что невинный порой страдает, а иной злодей может быть успешен всю жизнь. Почему? Закрадывается подозрение, что Бог неправосуден. И хочется, чтобы Он разъяснил, в чем же здесь дело. Разъяснил, так сказать, умственно, логически. Такова позиция Иова. Никакое это не свободомыслие, а неоправданное упование на принципиальную постижимость Бога и мира силой разума. В этом неправота Иова, и он это понял после ответа Бога. Иной читатель удивится: Бог-то не отвечал по существу. Его спрашивают, почему страдает невинный человек, а он отвечает вопросом вроде, где ты был, когда я полагал основание мира? Бог говорил о себе, вот в чем дело. И Иов понял главное — противоречивость и непостижимость Бога. Это понимание было дано ему через откровение, через потрясение, которое он пережил, оказавшись, так сказать, один на один с Богом и Его тайнами. Он не получил того, чего хотел, он получил больше. Умные люди говорят, что Иов в этот момент обрел подлинную веру, т.е. перешел на уровень понимая более высокий, нежели разумность. И не важно даже, чтo Бог говорил, важно, что Он ЯВИЛСЯ Иову. «Мои глаза видят Тебя, говорит Иов, ПОЭТОМУ я отрекаюсь» — отказываюсь от того, что говорил ранее, когда не понимал.

Иову все, что он имел до драмы, было возвращено Богом вдвойне. Он еще долго жил, и умер «насыщенный днями». А мы, вникая в Книгу о нем, можем продвинуться в понимании соотношения веры и знания. Вера не от недостатка знания. Напротив, благодаря вере мы можем осуществить прорыв к тому, что знанию недоступно.