От «как бы» — к «на самом деле»

В связи с наступившим Годом России в Украине хочу высказать несколько соображений лингвистико-политического характера.

Впервые я услышал, что все существует и происходит «как бы» пять лет назад, когда работал в многопрофильном лицее. Вспышка речевой эпидемии мгновенно распространилась про всему заведению. Для обладателей повышенного иммунитета все вдруг стало неопределенным и сомнительным: «как бы сказал», «как бы сделал» и так как бы далее. Больные же, а таковых становилось все больше (в том числе и за стенами лицея), прекрасно понимали друг друга.

Носителем вируса этого речевого паразита оказалась завуч нашего лицея, заслуженный преподаватель-методист русского языка и литературы, причем вирус этот она подцепила не где-нибудь на маргинесе русской речи, а в самой Москве во время очередной командировки.

Поначалу я было подумал, что в российский столице Кант сделался модным настолько, что регулятивными принципами его знаменитых «Критик» пользуются теперь не только бородатые философы не от мира сего, но уже даже и российские обыватели. (Напомню, что великий кеннигсбержец рекомендует рассматривать жизненный опыт так, «КАК ЕСЛИ БЫ возможный опыт составлял абсолютное... единство, но в то же самое время, КАК ЕСЛИ БЫ ... чувственно воспринимаемый мир имел вне своего объема одно высшее и вседовлеющее основание, а именно КАК БЫ самостоятельный, первоначальный и творческий разум.., КАК ЕСЛИ БЫ сами предметы возникли из этого прообраза всякого разума».)

Мое заключение было ложным. Оказалось, что не в Канте дело, а в российской действительности, которая и довела массы до апостериорного познания регулятивных принципов поведения. Дикий рынок — это «как бы рынок», конституционный порядок в Чечне — это «как бы порядок» (а равно и «как бы война»), НАТО — «как бы друг». Трансцендентальный принцип «как если бы» получил широчайшее распространение как географически, покорив все ареалы распространения русского языка, так и стилистически, охватив собою даже сферу эмпирии: на вопрос о простом женском счастье известная актриса ответствовала не просто, а в том же трансцендентальном смысле, что «она как бы счастлива» (прочитано у Войновича в бытность его колумнистом «Известий»). На очереди, очевидно, экзистенция «как бы живу», но это уже случай скорее клинический: «Пациент скорее жив, чем мертв».

Так что теперь называть Россию родиной трансцендентальной философии могут с полным основанием даже те ультранигилисты, которые до сих пор сомневаются в российском происхождении известных млекопитающих из отряда хоботных.

«Как бы» есть сокращенное от «как бы на самом деле». Длительное пренебрежение в русской речи всамделишним вызвало ответную реакцию, и «на самом деле» берет реванш. Теперь в соответствии с новомодными московскими веяниями следует вместо «как бы» говорить «на самом деле» (услышано от Олега Скрипки — участника телемоста Россия — Украина).

Наивным было бы полагать, будто такая серьезная перестройка в паразитоценозе русской речи имеет сугубо лингвистические причины. Не в надстройке дело, а в базисе. Новая кремлевская политика имеет гораздо больше «на самом деле», чем «как бы». Чеченские «как бы террористы» (а на самом деле проходившие по разряду «борцов за свободу») стали террористами на самом деле, и их таки «замочили» (пусть и не в сортире). Как бы равноправный союз России и Беларуси стал на самом деле равноправным, и Россия показала, что имеет право получать деньги за свои энергоносители. И рыночную экономику в России признали, и «как бы дружба» с НАТО трансформировалась в конструктивное партнерство.

Очень хочется, чтобы принцип «на самом деле» возобладал и в российско-украинских отношениях. Отношениях двух на самом деле независимых государств-партнеров, стратегических и одинаково уважаемых. Без ностальгического придыхания о «братской дружбе народов» и фаталистической паранойи от географической необходимости жить «навеки рядом».