«Отказываюсь по соображениям этического порядка»

Сутолока у касс МХАТа и окошка администратора... Так выглядела прелюдия к началу спектакля по пьесе М. Булгакова «Дни Турбиных» в течение конца 1926 года. Толпы ломились на спектакль прежде всего потому, что на сцене чувствовалась ностальгия по прошедшему в чертах обычной интеллигентной семьи. Но с другой стороны, спектакль как некое проявление симпатий к белогвардейщине вызывал яростную негативную реакцию у ревнителей чисто пролетарских сюжетов. Осведомители, часто в тогах «штатных рецензентов», неутомимо забрасывали ОГПУ предостерегающими сигналами. Показательно, что одна из таких филиппик была направлена следователю Гендину буквально перед вызовом Булгакова на допрос 22 сентября 1926 года. Ведь на следующий день должна была состояться генеральная репетиция спектакля и булгаковские «критики» рассчитывали, что автор не сможет явиться в назначенное время в театр. А следовательно, репетиция сорвется.

В ОГПУ к допросу Булгакова тщательно готовились, за ним была установлена слежка. Один из осведомителей сообщал в июле 1926 г.:

«По поводу готовящейся к постановке пьесы «Белая гвардия» Булгакова, репетиции которой уже идут в Художественном театре, в литературных кругах высказывается большое удивление, что пьеса эта пропущена реперткомом, так как она имеет определенный и недвусмысленный белогвардейский дух.

По отзывам людей, слышавших эту пьесу, можно считать, что пьеса, как художественное произведение, довольно сильна и своими сильными и выпукло сделанными сценами имеет определенную цель вызвать сочувствие по адресу боровшихся за свое дело белых.

Все признают, что пьеса эта имеет определенную окраску. Литераторы, стоящие на советской платформе, высказываются о пьесе с возмущением, особенно возмущаясь тем обстоятельством, что пьеса будет вызывать известное сочувствие к белым.

Что же касается антисоветских группировок, то там большое торжество по поводу того, что пьесу удалюсь протащить через ряд «рогаток». Об этом говорится открыто».

О. Г. П. У.

Отдел... Секретный к делу................

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

1926 г. сентября мес. 22 дня, Я Уполн. 5 отд. секр. Отдела ОГПУ Гендин допрашивал в качестве обвиняемого (свидетеля) гражданина Булгакова М. А., и на первоначально предложенные вопросы он показал:

1. Фамилия Булгаков.

2. Имя, отчество Михаил Афанасьевич.

3. Возраст (год рождения) 1891 (35).

...

9. Образовательный ценз (первонач. образование, средняя школа, высшая, специальн., где, когда и т.д.) Киевская гимназия в 1909 г. Университет, медфак в 1916.

10. Партийность и политические убеждения. Беспартийный. Связавшись слишком крепкими корнями со строящейся Советской Россией, не представляю себе, как бы я мог существовать в качестве писателя вне ее. Советский строй считаю исключительно прочным. Вижу много недостатков в современном быту и благодаря складу моего ума отношусь к ним сатирически и так и изображаю их в своих произведениях.

11. Где жил, служил и чем занимался:

а) до войны 1914 г.

б) с 1914 г. до Февральской революции 17 года. Киев, студент медфака до 16 г., с 16 г. — врач.

в) где был, что делал в Февральскую революцию 17 г., принимал ли активное участие и в чем оно выразилось. Село Никольское Смоленской губернии и гор. Вязьма той же губ[ернии].

г) с Февральской революции 17 г. до Октябрьской революции 17 г. Вязьма, врачом в больнице.

д) где был, что делал в Октябрьскую революцию 17 года. Также участия не принимал.

е) с Октябрьской революции 17 г. по настоящий день. Киев — до конца августа 19 г., с авг[уста] 19 — до 1920 во Владикавказе, с мая 20 по авг. в Батуме в Росте, из Батума в Москву, где и проживаю по сие время.

12. Сведения о прежней судимости (до Октябр. революции и после нее). В начале мая с/г производился обыск.

...

П о к а з а н и я  п о  с у щ е с т в у  д е л а.

Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. в гор[оде] Владикавказе, при белых. Писал мелкие рассказы и фельетоны в белой прессе. В своих произведениях я проявлял критическое и неприязненное отношение к Советской России. С Освагом связан не был, предложений о работе в Осваге не получал. На территории белых я находился с августа 1919 г. по февраль 1920 г. Мои симпатии были всецело на стороне белых, на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением. В момент прихода Красной Армии я находился во Владикавказе, будучи болен возвратным тифом. По выздоровлении стал работать с Соввластью, заведуя ЛИТО Наробраза. Ни одной крупной вещи до приезда в Москву нигде не печатал. По приезде в Москву поступил в ЛИТО Главполитпросвета в кач[естве] секретаря. Одновременно с этим начинал репортаж в московской прессе, в частности в «Правде». Первое крупное произведение было напечатано в альманахе «Недра» под заглавием «Дьяволиада», печатал постоянно и регулярно фельетоны в газете «Гудок», печатал мелкие рассказы в разных журналах. Затем написал роман «Белая гвардия», затем «Роковые яйца», напеч[атанные] в «Недрах» и в сборнике рассказов. В 1925 г. написал повесть «Собачье сердце», нигде не печатавшуюся. Ранее этого периода написал повесть «Записки на манжетах».

(обрез верха листа) были напечатаны «Дьяволиада» и «Роковые яйца». «Белая гвардия» была напечатана только двумя третями и недопечатана вследствие закрытия, т. е. прекращения толстого журнала «Россия».

«Повесть о собачьем сердце» не напечатана по цензурным соображениям. Считаю, что произведение «Повесть о собачьем сердце» вышло гораздо более злостным, чем я предполагал, создавая его, и причины запрещения печатания мне понятны. Очеловеченная собака Шарик — получилась, с точки зрения профессора Преображенского, отрицательным типом, т. к. подпала под влияние фракции. Это произведение я читал на Никитинских субботниках редактору «Недр» — т. Ангарскому и в кружке поэтов у Зайцева Петра Никаноровича и в «Зеленой Лампе». В Никитинских субботниках было человек 40, в «Зеленой Лампе» человек 15, и в кружке поэтов человек 20. Должен отметить, что неоднократно получал приглашения читать это произведение в разных местах и от них отказывался, т. к. понимал, что в своей сатире пересолил в смысле злостности и повесть возбуждает слишком пристальное внимание.

Вопр[ос]: Укажите фамилии лиц, бывающих в кружке «Зеленая Лампа»?

Отв[ет]: Отказываюсь по соображениям этического порядка.

Вопр[ос]: Считаете ли вы, что в «Собачьем сердце» есть политическая подкладка?

Отв[ет]: Да, политические моменты есть, оппозиционные к существующему строю.

...

Я всегда пишу по чистой совести и так, как вижу! Отрицательные явления жизни в Советской стране привлекают мое пристальное внимание, потому что в них я инстинктивно вижу большую пищу для себя (я — сатирик).

22 сентября 1926 г.

Михаил Булгаков.

А теперь несколько необходимых слов о личностной преамбуле ознакомления с этим интригующим моментом в жизни и судьбе Михаила Афанасьевича Булгакова. Протокол его допроса в Главном политическом управлении, предшественнике организации служб Госбезопасности СССР, поражает абсолютной смелостью ответов и, можно сказать, высшей смелостью. Причем назвать кого-либо из слушателей «Повести о собачьем сердце» М. Булгаков категорически отказался.

Протокол допроса писателя в сентябре 1926 года впервые в книжном издании опубликовал Виктор Иванович Лосев в заключительном томе своих изысканий о любимом писателе. В сущности, как раз эти восемь драгоценных по содержанию и комментариям книг — лучший памятник Михаилу Афанасьевичу.

Конечно же, в память о В.И. Лосеве (его уже нет с нами) нельзя не отнестись к нему с глубочайшим пиететом.

Работая над своей книгой «Доктор Булгаков», я обратился к Виктору Ивановичу с просьбой о возможности нашей встречи. Он благосклонно принял меня в Румянцевском особняке Публичной библиотеки в Москве, где руководил ее фондами и, в том числе, фондом М. Булгакова.

Моя идея импонировала ему, и вскоре А. Лосев передал мне в Киев ценнейшие реликвии, например, фотокопию свидетельства о работе писателя-врача в земстве в селе Никольское на Смоленщине. Виктор Иванович ознакомил меня и со сводом свидетельств о ходе болезни М.А. Булгакова, переданных в фонд Еленой Сергеевной Булгаковой. Я был первым врачом, вчитавшимся в эту летопись героизма.

Узнав, что В. Лосев издает в Ленинграде восьмитомник М. Булгакова, я со страстью погружался в чтение каждого тома, так как в моей коллекции появился данный экземпляр. Его подарил мне Василий Васильевич Шафар, мой друг из Закарпатья.