Патриотизм на чужой почве

Тем более интересным событием стала для меня встреча с двумя землячками, проживающими за границей. Одна из них — г-жа Галя N. — прибыла из Аргентины, из Буэнос-Айреса; другая — сестра Лидия (монахиня) — постоянно живет и работает в Риме на очень ответственной должности. (Обе не позволили называть их фамилии, а с. Лидия раз и навсегда запретила писать о ней). Они двоюродные сестры и приехали в Украину не просто в гости, а для того, чтобы совершить паломничество по святым местам своей далекой родины, посетить могилы родных и увидеть собственными глазами, как мы живем, как избавляемся от советского наследия, как пользуемся своей независимостью и свободой.

То, что я только что написала, может звучать несколько патетично или даже невероятно, но это — чистая правда. Надеюсь, что короткий рассказ об одной из моих гостий — госпоже Гале N. — станет своеобразным доказательством сказанного.

Обе женщины родом с Западной Украины, происходят из старинного дворянского рода, среди представителей которого были не только украинцы, но и поляки, литовцы, немцы. Род, однако, всегда оставался украинским и, к тому же, отличался набожностью, острым ощущением принадлежности к христианству. Поэтому в роду было немало священников с духовным образованием, монахов и монахинь. Многие светские представители этого разветвленного рода, мужчины и женщины, также получали высшее образование, работали юристами, инженерами и т.п. Знаменательно для нас и то, что отдельные члены семьи, даже в одном поколении, часто принадлежали к различным конфессиям — среди них были православные, греко-католики и римо-католики. «Бывало, — рассказывает г-жа Галя, — что в то время, когда муж отправлял обедню в православном храме, его жена шла на мессу в католический. Нарядно одетая, с кружевным зонтиком, цокая высокими каблуками по старинному тротуару родного города». В семье самой г-жи Гали тесно переплелись православие и греко-католицизм. Каких-либо конфликтов по этому поводу она не припоминает.

В Аргентину Галя попала вместе с родителями после Второй мировой войны еще ребенком. Там получила образование, вышла замуж (супруг — украинец, юрист), там родились трое ее детей. Старший сын уже имеет высшее образование и работает, младшие дети одновременно учатся и работают. Конечно, испанский язык для них родной — это язык общения с людьми, среди которых они живут, язык учебы, работы. Но для вот уже третьего поколения этой семьи переселенцев украинский остается языком «домашним» (выражение Гали), языком молитвы и языком общения с земляками. Все дети Гали сначала научились говорить по-украински, а уж потом — по-испански; сейчас они так же воспитывают своих детей, внуков г- жи Гали. Ниже перескажу со слов моих гостий несколько небольших историй из жизни украинцев в далекой латиноязычной Южной Америке.

ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ. Когда до Аргентины дошли первые известия о том, что Украина стала независимой, старший сын Гали, тогда уже молодой человек, только лишь начавший свою карьеру, истратил немалые деньги вот на что: купил один рулон ткани голубого цвета, второй — желтого и сшил из них гигантской длины украинский флаг. И вместе с друзьями, среди которых были и аргентинцы, укрепил флаг поперек одной из центральных улиц города — чтобы все аргентинцы знали, что его родина стала равноправной среди других суверенных государств мира, что аргентинские украинцы — не сироты без рода, без племени, без истории.

ВОСКРЕСНЫЕ ШКОЛЫ. При каждой украинской церкви в Аргентине обязательно работает межконфессиональная приходская школа. Как правило, дети ходят в школу в течение многих лет и обычно проводят там весь воскресный день. Там изучают не только основы христианской веры и этики, но и украинский язык и украиноведение — историю Украины, особенности ее природы, биографии выдающихся людей, народные обычаи; разучивают и поют украинские песни, колядки, щедривки, учат стихотворения украинских поэтов. А преподают там как священники или образованные монахини-украинки, так и родители детей. Любопытная деталь — в школе используют несколько странную методику формирования в детях патриотизма, подготовки их к возможным «жертвам на алтарь отчизны». А именно — в определенные знаменательные дни дети «постятся ради Украины». Чисто символически, конечно, — отказываются от какого-нибудь пирожка или конфеты. И очень этим гордятся. Как раз в такой школе учился тот сын госпожи Гали, который шил и демонстрировал флаг Украины.

УКРАИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ. В течение длительного времени украинская община Аргентины боролась за право иметь свое кладбище. Не то, чтобы у власти были какие-либо религиозные или этнические предубеждения — сложно найти и выделить соответствующий участок драгоценной земли. Теперь такое кладбище есть — одно на всю огромную Аргентину. При нем, как подобает, построили христианскую часовню. Сначала предусматривалось, что отпевать покойников будут священники соответствующей конфессии: православных — православные, греко-католиков — греко-католические, а католиков — католические. Вышло, однако, иначе по той причине, что там всем конфессиям не хватает духовенства. И сегодня усопшего провожает в мир иной тот пастырь, который находится ближе всего — независимо от конфессии.

ТЮРЬМА. Госпожа Галя — глубоко верующий человек. Имея хорошего любящего мужа, прекрасных детей и внуков, она и по сей день убеждена, что ее истинным предназначением был монастырь. В свое время против пострига категорически возражали ее родители, а Галя не осмелилась их ослушаться — была единственным ребенком в семье. Но вера, а также некий мистицизм — существенная часть ее духовной жизни, и во многих важных для нее событиях Галя видит прямое вмешательство провидения, «Руку, которая ее ведет». Так было, в частности, более 20 лет назад, когда она избрала себе служение — постоянную миссионерско-благотворительную работу в женской тюрьме. (Сначала это была мужская тюрьма, но епископ, увидев Галю во время одного из посещений, сказал, что она «слишком молода и слишком красива».) Работа г-жи Гали — довольно разносторонняя миссия; она не ограничилась устройством в тюрьме часовни, обеспечением заключенных постоянным духовником. Она сама учит их молиться и искренне каяться в своих проступках, пытается обеспечить женщин постоянным занятием, покупает им материал для рукоделия, учит работать, а также — наверное, самое главное — ухаживает за детьми, рожденными в тюрьме. Детьми, которые живут в каменном мешке до четырех лет, даже не подозревая о существовании таких вещей, как деревья, трава, улица, домашние животные, открытое пространство. Перед тем, как ребенка переводят в приют, Галя на какое-то время забирает его в свой дом — с садом, цветами, собакой, — чтобы исключить возможность шока. Ее дом стал также отправным пунктом для женщин, отсидевших срок, особенно для иностранок (они чаще всего осуждены за перевозку наркотиков). Женщины выходят из тюрьмы после 10–12-летнего заключения и ощущают себя абсолютно беспомощными — без денег, знакомых, отвыкнув от улиц, толпы, транспорта. Вот Галя и приглашает их на некоторое время к себе; ищет им работу или покупает необходимые вещи, продукты, билеты для отправки домой. Ни муж, ни дети не протестуют против того, что в доме постоянно находятся какие-то незнакомые, а порой и подозрительные люди, что заметная часть дохода семьи тратится на чужестранцев, бывших преступников. Необходимые расходы все эти годы оплачивает муж Гали, известный юрист.

ЕДИНСТВО ХРИСТИАНСТВА. Галя — убежденный приверженец единства украинского христианства. Под влиянием, очевидно, церковной жизни украинской диаспоры, где различные конфессии, иногда даже помимо воли, сотрудничают и в определенном смысле имеют одну и ту же паству. Поэтому во время своего первого визита (в начале 90-х годов) в Киев г-жа Галя, человек очень активный, сделала попытку повлиять на наши разделенные церкви и убедить их в такой простой и очевидной истине — лучше объединиться, чем враждовать. Она посетила патриарха Филарета, нескольких епископов различных православных церквей Украины и даже ездила в Фанар (Стамбул), в резиденцию Вселенского патриарха. Но тщетно! Мы, здешние, хорошо знаем, что на этом деле сломаны уже не одни зубы, включая правительственные! Неудача миссии Галю не смущает, и всех, с кем она встречается — знакомых и незнакомых, — она просит молиться за единство, потому что «если много людей будут искренне молиться и страстно желать объединения христиан, так обязательно и случится. Есть государство — будет и Церковь!» Посещая киевские монастыри, католические и православные, оставляя там подарки, гостья из Аргентины всегда просила, несмотря на скептические усмешки, возносить одну и ту же молитву. (Русский ученый Лев Гумилев предложил термин для таких людей — «пассионарии», «страстные».)

КИЕВСКОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО. Галя рассказывала, какое грустное впечатление произвел на нее Киев в первые годы независимости, во время ее первого визита. Особенно тяжело было наблюдать за людьми на улицах — мрачными, заметно сгорбленными, бедно одетыми; у каждого в руках либо какая-то ужасная сумка, либо ведро (это почему-то ее особенно поразило), либо так называемая «кравчучка». И очень невежливых, без каких бы то ни было признаков традиционной украинской доброжелательности. Пустые полки в магазинах, очереди. Облезлые, никогда не ремонтированные здания в самом центре столицы, разбитые до ям дороги и тротуары, переполненные вагоны городского транспорта; скудно освещенный грязный вокзал, расписанный советскими «фресками».

Нами это уже основательно забыто, а изменения мы воспринимаем критически, фокусируя свое внимание исключительно на недостатках (плохо это или хорошо). Но иностранная гостья, гуляя по улицам праздничного весеннего Киева, радовалась, как дитя, — по ее мнению, Киев заметно изменился к лучшему. Город словно воскрес, вернулся к жизни, находится в постоянном движении, украшает себя. «А посмотрите на людей! Как они идут — раскрепощенно, свободно, расправив плечи! А девушки, женщины — какие красавицы и как хорошо, с каким вкусом одеты!» (Николай Гоголь сказал бы: «Это не губерния, это сам Париж!») Кстати, количество красивых женщин на улицах Киева неизменно поражает всех моих знакомых иностранцев — говорят, что их очень много.

Толерантно отнеслась Галя и к нашему новому монументу на площади Независимости — она увидела в нем женственность, романтизм и счастлива тем, что символом Отчизны стала женщина. «Красиво придуман и постамент с колоннами — как намек на храм, на христианский храм. Ведь нельзя же было поставить крест на монументе в стране, где не все граждане — христиане». А что случилось с гостьей, когда однажды вечером из окна троллейбуса она впервые увидела сияющий отстроенный Свято-Михайловский монастырь! Галя вспоминала ту грусть, особенную пустоту, которые всегда царят там, где когда-то веками стоял храм; вспоминала теннисные корты на месте собора («Какая утонченная профанация!»), и все повторяла, что лучшего символа возрожденной Украины и не найти — тут история, храм, тут добрая воля власти. Даже соседнее здание бывшего ЦК комсомола Украины (теперь МИД) кажется сейчас «не таким уж и отвратительным».

Еще одно наблюдение моих гостей касается речи киевлян. Здесь тоже якобы наблюдается заметное движение по сравнению со сплошь русскоязычным Киевом первых лет независимости. На улицах всегда можно услышать украинскую речь, и многие люди переходят с русского на украинский, если к ним обратиться по-украински. Во время прогулок по городу нам действительно везло на таких киевлян.

(Я понимала, конечно, что госпожа Галя — большая оптимистка и часто принимает желаемое за действительное, а по любимому городу, Городу-мечте, ходит во внутренних розовых очках. Но откуда у нас, аборигенов, такое нежелание признать, что жизнь все-таки меняется и во многом — не к худшему? Почему мы почти гордимся своими промахами и антигероями и просто-таки не способны что-то, а тем более — кого-то похвалить? И как трудно мне было сдерживаться и не возражать гостье на каждом слове, не развеивать ее иллюзии, не доказывать, что все совсем не так хорошо, как кажется!)

Мои милые гостьи уехали. Сестра Лидия — в Рим, где она, чтобы ни делала, упорно работает на свою родину. Госпожа Галя возвращается в Аргентину, к своей семье, к украинской воскресной школе, для которой удачно закуплены многочисленные книги и карты Украины и Киева («Я об этом и не мечтала, ведь советские карты были стратегическим засекреченным объектом!»). А также — к несчастным заключенным женщинам различных национальностей и конфессий.

Каким будет их следующий визит в Украину через несколько лет?