Пчелы без фуфаек — залог «честного» меда

По дороге «то яма, то канава» мы ехали на пасеку, на которой, по образному выражению ведущего инженера по промежуточному пользованию «Волыньлеса» Виталия Жабчука, была «душа». «Душу» звали Николаем Лобко из села Замлынье. В урочище Дубовое сладко пахло иван-чаем и липой. Две аллеи этих медоносных деревьев высадил старый пасечник Иван Игнатович Прокопчук: первую, когда пасеку принимал, и вторую, когда через сорок лет в почтенном возрасте ушел отсюда на пенсию. Он же облагородил и старый домик, в котором после войны во время лесозаготовок жили рабочие, а еще раньше, «за Польщі», обитал лесник.

На стене привлекает внимание табличка, своеобразная молитва или заповедь пасечника: «Чтобы собрать нектар для одной ложки меда, каждая пчела должна сделать две тысячи вылетов. Во время интенсивного медосбора она делает за день приблизительно 10 вылетов. Следовательно, чтобы угостить вас ложкой душистого меда, двести пчел должны трудиться полный рабочий день!»

— Иван Игнатович заставил меня, передавая дела, выучить заповедь наизусть! — признается Николай.

Сам себя Иван Игнатович любил называть «заместителем директора по меду». Был, как настоящие пасечники, скуповатым. Когда просители на дармовщину надоедали, сурово спрашивал: «А справка есть?» «Какая?» «А что мед тебе не повредит!» Сердился, когда спрашивали, есть ли мед «майский»:

— Мои пчелы фуфаек не носят!

Виталий Феодосиевич Жабчук эту фразу поясняет так: не всегда в мае погода содействует пчелам. И опытные пасечники предпочитают мед с разнотравья, а в мае нектар берут в основном только с садов:

— Пчела ведь работает круглый день! Утром мед дает липа, после нее — крушина, затем донник, каждое растение — в свое время. И наиболее качественный мед тот, который содержит много составляющих, собранных в чистой природе естественным путем.

Понятно, что слова «лесной мед» влияют на потребителя безотказно. Пасеки же, поведал Жабчук, ушли из леса — их испокон веков ставили либо там, либо поблизости от него. Здесь был уют, хорошая кормовая база. На Полесье у отдельных хозяев и до сих пор есть так называемые колоды — предвестники ульев (а первый улей знакомой нам формы, кстати, изобрел украинец Прокопович). Одни держат «колоды», чтобы рои ловить, другие — чтобы собрать чистый природный мед. Лесная пчела более чистая и работящая, чем «сельская».

— И тот не хозяин, кто позволит в своем лесу ставить чужие пасеки! — констатирует Виталий Феодосиевич.

Пасеки по лесничествам в системе «Волыньлеса» были всегда. Другое дело, на каком уровне... Если в 1986 году имелось более 1300 пчелосемей, то в прошлом году их количество составляло только полтысячи. Ныне, хотя начали дело поздней осенью, уже до тысячи. Восстановить лесное пчеловодство, причем на промышленном уровне, чтобы отрасль приносила прибыль, решил в прошлом году генеральный директор Богдан Иванович Колиснык. Понятно, за полгода сделать все пасеки «образцовыми» не получится. Прежде всего, на каждой должна быть своя «душа»: человек, который бы над пасекой «трясся»... По глубокому убеждению Виталия Феодосиевича, пасечником может быть далеко не каждый: «Это — человек от Бога!» Николай Лобко из Замлынья о таких философских вопросах не беспокоится. Говорит, что просто всегда хотел быть пасечником. И когда в десятом классе проходили производственную практику, попросился на лесную пасеку. Ведь пчелы при ближайшем с ними знакомстве — поражают!

— Это семья, в которой у каждого своя работа: младшие в улье убирают, старшие опыляют цветы и собирают нектар, старые носят воду.

Кстати, известную истину «работящий, как пчелка» можно дополнить и другими характеристиками. Эти маленькие насекомые — чрезвычайно чистые существа. Они на улице, а не в улье, болеют, там же стараются умереть, и даже в туалет выходят за пределы своего домика! Но пчелы начинают грустить, неохотно летят на работу, если в улье нет трутня. Он, кстати, за сутки съедает целую столовую ложку меда...

Когда Николай Лобко стал пасечником по штату, то целый год ходил на «контроль» к Ивану Игнатовичу Прокопчуку.

— Утром заходил, рассказывал, что должен делать, а вечером отчитывался.

В прошлом году Любомльский гослесхоз, по словам главного лесничего Николая Алексеевича Бугайчука, заработал на меде девять тысяч гривен. Сумма небольшая, ведь отпускали ценный продукт в основном своим работникам, но и без прибыли, считают, дело вести не стоит.

— Пчелы — не только мед. Пчеловодство дает сырье для 40-ка отраслей промышленности! Это маточное молочко, воск, прополис, перга, цветочная пыльца, пчелиный яд... Есть люди, которые хотят купить пчелиные семьи — мы этим займемся. Уже изготовили для собственных нужд почти три сотни ульев: будем продавать их и населению, — рассказывает Виталий Жабчук.

Волынским медом уже интересуются: чехи, немцы, шведы, прибалты и даже японцы! Присматриваются одновременно и к нашей экологии... Но опыт заготовки черники и грибов свидетельствует о нормальных, как говорят, перспективах. Возможно, ситуация напоминает поговорку «Всяк кулик свое болото хвалит», но по глубокому убеждению пасечников «Волыньлеса», мед Полесья, мед с разнотравья — лучший.

— Люди не разбираются, покупают дешевый мед с южных областей, которые заполнили рынки... А тот же подсолнечник — это же техническая культура, разве сравнить ее ценность с лекарственными растениями из леса?! — резонно спрашивает Виталий Жабчук.