Пережить и рассказать

Документальный фильм о Большом Голоде 1932—1933 годов в Украине уже демонстрировался по одному из украинских телеканалов. Вроде бы. Говорю так, потому что в его съемках участвовал мой покойный муж Джеймс Мэйс, и тут же я рассказывала короткую историю создания Народной книги-мемориала «Голод 33», составителями которой были незабвенные Владимир Маняк и Лидия Коваленко. Поэтому, кажется мне, что любой резонанс от этого действительно неординарного фильма до меня все-таки дошел бы. Создатели фильма отмечали, что несмотря на то, что этот фильм демонстрировался в ООН, получил за рубежом высокие оценки зрителей, дорога к украинскому зрителю сложная. И очень простая: прокрутили ленту не в тот день, не в тот час. Поставили где-то сами себе жирную «галочку». Потешились своим вдохновенным трудом по очередному «возрождению». А дальше распланировали, как бы это перепрофилировать легендарную студию «Укртелефильм» в очередной банкомат. Спасая киностудию, генеральный директор Олег Бийма ушел в подполье, чтобы не подписывать купли-продажи. Впрочем, о фильме, обо всем, что в кадре и за кадром, позже.

Немногочисленная группа кинематографистов, писателей, ученых собралась в Доме кино на встречу с Президентом Украины Виктором Ющенко и председателем фонда «Украина 2000» Екатериной Ющенко. А фильм стал весомым предметом и поводом для серьезного и детального разговора о проблемах культуры, гуманитарной науки, наконец — в самом широком смысле проблемы государственной политики в сфере духовности. Олег Бийма, внезапно «выздоровевший после продолжительной болезни» после встречи искренне делился своими впечатлениями: «Да никогда я и не припомню, чтобы на подобные мероприятия появлялись хотя бы десятирядные чиновники от культуры. А тут сам Президент. Только жаль, что ни тех же чиновников, ни журналистов, ни известных деятелей науки и культуры…»

Таки правда.

В двери Дома кино толпа таки не ломилась, не замечено было ни представителей министерств, ведомств. Не шумели диктофоны, не были замечены журналисты вообще. Не поспеваем, господа, за нашим Президентом. Только представляет где-то в области главу администрации, встречается с министрами, участвует в разнообразных мероприятиях. А вечером три часа сидит в кинозале, смотрит, слушает, отвечает, спрашивает. Очевидно темп, ускорение, которое придает событиям глава государства, не всем будет по силам. Это вывод первый, который я сделала для себя после такого вроде бы заурядного события — просмотра ленты режиссера Сергея Бубки и сценариста Богдана Гнатюка «Портрет темряви». После просмотра началось обсуждение, и тут я опускаю все реплики, выступления, ремарки, от которых мне становилось все скучнее и скучнее. Все вы слышали, читали: государство не заботится о культуре, украинский кинематограф в упадке, ни одного фильма в течение тринадцати лет для детей и юношества, гибнут памятники, не строятся памятники, не возрождаются храмы, не строятся храмы, а шовинисты, а ретрограды и т.д. и т.п.

Разговор Президента, а это был таки разговор, а не официальное выступление официального лица, был кратким, сжатым, и я думаю, что не одному присутствующему в зале становилось стыдно за бессовестно украденное время человека, который так дорожит этим самым временем.

Пунктирно: если слово Президента что-то значит, то украинский зритель увидит этот фильм именно в тот день и именно в то время. Мы ведем разговор с российской стороной о передаче исторических памятников, дорогих сердцу каждого украинца. Нам есть что предложить россиянам такого, от чего они не откажутся. Я предложил Владимиру Путину взять под патронат российской стороны заброшенное кладбище русских солдат Брусиловского полка. Это идея правдивого человека, сторожа кладбища сечевых стрельцов около горы Маковка на Западной Украине. Взамен я буду просить, чтобы нас допустили к украинским могилам ГУЛАГа, сибирским украинским поселениям, чтобы нам позволили похоронить на украинском пантеоне наших гетманов, замордованных в России, Александра Довженко, который завещал похоронить его на Украине. Убежден, что вскоре обретет покой в Украине и Симон Петлюра. Мы ведем переговоры с польской и шведской сторонами о передаче клейнодов Богдана Хмельницкого. Нам ничего не нужно просить. У нас колоссальные польские архивы. А западные гуманитарии первое, о чем просили меня во время встреч: открыть украинские архивы. Не туристические путешествия, не научные разработки, а в первую очередь и прежде всего, архивы. (Кстати, я была поражена переговорами одного западного ученого, который пытался выкупить, или хотя бы скопировать переписку князя Курбского со своей любовницей, которая хранится в одной из львовских библиотек. Торги дошли до 300 долларов. Окончания этой истории доподлинно не знаю, кажется, директор библиотеки «срочно заболела». Библиотека — не спецархив, доступ открыт для всех.) Затронул Президент и вопрос восстановления храмов. Десятинной церкви быть. Гетман Калнышевский везде, где бывал, строил удивительные жемчужины казацкого барокко — деревянные церкви. Не за обязанность, а за честь должен почитать каждый глава облгосадминистрации заботиться о двух-трех таких сооружениях. Батурин, Чернигов. Не нужно агитировать, нужно брать на карандаш, составлять проекты, стучаться в двери министерств, стучаться в двери Президента. Нет украинского киноархива. Все в России? Где? Что может сделать государство? Что можно выторговать, обменять. Купить, наконец.

Отношение Виктора Ющенко к голодомору 32—33 годов — тема отдельной и не репортажной публикации. Я сделаю короткое отступление. На многочисленных конференциях, лекциях, форумах, симпозиумах постоянный автор «Дня», светлой памяти Джеймс Мэйс, словно заклинание озвучивал свою почти детскую наивную мечту. Чтобы в последнюю субботу ноября, в день, когда на Западе поминали жертвы голодомора, в окне каждого украинца загорелась свеча памяти, как живой дух народа. Все воспринимали идею одобрительно, кивали головами, что бесспорно нужно что-то делать. Джеймс знал, что не нужно мир убеждать, что Украина пережила ад, нужно чтобы сами украинцы постигли масштабы нашей Великой Катастрофы. И это будет началом исцеления, постижения своего прошлого и будущего. В этом маленьком огоньке он видел самый величественный народный памятник, пламя будущего развития народа. После четырех операций, после клинической смерти, весь в бинтах, исхудавший профессор Мэйс выступал в украинском парламенте. На следующий день его выступление было опубликовано в газете «День». Газета начала всеукраинскую акцию. Пошли поразительные публикации в поддержку. В те дни, казалось, единственная газета кровоточила болью, из номера в номер пыталась достучаться до братьев своих журналистов, сражалась с тотальным безразличием, чиновничьим канцеляризмом. И еще бы немного — тему бы замолчали, затоптали. Виктор Ющенко, опальный политик подхватил тему молниеносно, масштабно, по-государственному. Зарево оранжевой революции для меня началось на Михайловской площади, когда киевляне собрались на общую поминальную молитву, когда установили тридцать тысяч свечей, когда старенькая женщина собрала в подол девять огненных пучков, порасставляла их рядочком и приговаривала: «это тебе, Ваня, это тебе, Катюша, это тебе, Петрик…» Эту акцию СМИ замолчали. В телеэфире один кадр, без Ющенко. В прессе несколько строк. Но киевляне шли с Михайловской площади другими. Они пережили катарсис. И допоздна в окнах мигали маленькие огоньки, зажженные гражданами, которые через два года проголосовали за своего народного Президента.

Несомненно, у Виктора Ющенко это нечто глубоко личное. В его родном селе Хоружевка от голода умерли более 400 односельчан и только у трех десятков установлены имена. «Люди без памяти — инвалиды. У меня есть дети. Я не хочу, чтобы они были инвалидами. Мы вместе высадим возле Аскольдовой могилы калиновую рощу, привезем кусты из каждого села, поселка, города. Возобновим конкурс проектов на лучший памятник жертвам голодоморов. На Западе существует и действует большая группа поддержки Украины из числа самых выдающихся актеров мира, кинорежиссеров, политиков, бизнесменов. Мы должны поставить фильмы, которые будет смотреть мир, мы должны построить государство, которым будет восхищаться мир. У нас есть кадры, готовые к колоссальной работе по восстановлению исторической памяти, исторической справедливости, у нас есть правительство, готовое оказать моральную и материальную поддержку. Мы должны координировать свои усилия, сосредоточиваться на главном, брать на себя даже маленький участок работы и доводить до конца. Не все сразу. А понемногу и вместе. »

Итак, «Портрет темряви» идет к своему зрителю. И так много за кадром. У американки Евгении Даллас короткое интервью. Не успела она рассказать, как погибла ее семья, как пухла она в столице голода Харькове от голода, как ее маленькой насиловал директор детского дома. Мизерным тиражом за свои средства она издала свои воспоминания на украинском и английском языках. По ним можно ставить киноэпопею. Очень короткие, и такие поражающие рассказы свидетелей голодомора. Жертв, потому что жили в те времена. Героев, потому что пережили, потому что рассказали. Знаю, какого подвижнического труда требует эта тема. На одном энтузиазме, воловьем упорстве и незаурядном таланте Сергей Дудка и Богдан Гнатюк снимали, воссоздавали, монтировали. Впереди детальный анализ, свое слово скажут профессионалы киноиндустрии. Впереди оценочные суждения и, несомненно, награды. Я же сделала для себя еще один вывод: нас подхватила история. И полет будет очень долгим, но и очень сложным.