«Писал, чтобы читатель не только знал правду, но и хотел жить и бороться»

«Прототипами героев являются наши мобилизованные бойцы, добровольцы. Вы узнаете в них своих друзей, родных, любимых. Это рассказ не так о войне, как о судьбе тех, кто был на войне и смог остаться Человеком», — говорит  он.

Его волонтерство началось уже весной 2014 года, когда после журналистики опять вернулся на адвокатскую работу. Звонили тебойцы 51-й бригады, которая базировалась на Волыни и которую первой бросили в водоворот необъявленной войны, а затем всех «скопом» объявили изменниками и переименовали бригаду в 14-ю. Сначала вопросы были банальные: как написать рапорт на медосмотр, отпуск?.. Потом пошли вопросы более серьезные: как фактически выжить, вернуться здоровым, получить помощь медицинскую или психологическую... «Произошла Волноваха, когда расстреляли наш блокпост, и, между прочим, те, кто выжил, не могут получить статус участника боевых действий, потому что по независимым от них причинам не имеют какой-то бумажки. Этот трагический эпизод также сыграл свою роль в том, что о бойцах 51-й начали распространять мнение, мол, это только какие-то пропойцы или наркоманы. Но Волноваха, причины того, почему случилась эта беда на блокпосту 51-й бригады, также еще ждут своего обнародования. Потом были Савур-Могила, Иловайск, после которых бойцы начали задавать политикам и командованию очень много неудобных вопросов. Думаю, вопросы 51-й бригады хотели закрыть ее ликвидацией. Но правда о ней все равно «просачивается». Потому что в зону так называемой АТО в первые ее месяцы отправили в составе этой бригады мирных волынских ребят и мужчин, мобилизованных чуть ли не с поля, хотя были случаи, когда забирали и просто с поля. Говорили, что на учебу, а оказалось... — делится Василий в интервью газете «День» («О суде и чести», 12 июня 2015 года). — Эту бригаду бросили первой в вооруженный конфликт. Ее бойцы выступили своеобразным пушечным мясом, пока приходили в себя и политики, и военные, пока формировались Вооруженные Силы Украины. Нужно это помнить, благодарить бойцов, кланяться их матерям и женам, которые отпустили своих сыновей, мужей фактически на войну. Так как были мобилизованы и больные, и имевшие право на отсрочку... Но дух, патриотический настрой заставляли об этом забывать».

За годы, которые продолжается необъявленная война, он как адвокат принял тысячи, без преувеличения, бойцов, членов их семей. Помогал вернуть честное имя, помогал кому-то и просто выжить. Помогал как волонтер, без денег. Более ста раз Василий ездил только на суд над бойцами 51-й бригады во Владимир-Волынский, защищая их честь и достоинство. Зато слышал от них о том с войны, чего не писали в газетах и не показывали по телевидению. Дома этим «грузил» родных. И как-то отец, Александр Лукич Нагорный, известный на Волыни журналист, настоял, чтобы начал записывать услышанное. Так родилась книга, которая теперь ждет своего издателя. Недавно Василий Нагорный обратился к волынянам, чтобы помогли издать книгу. «Писал ее для того, чтобы читатель не только знал правду о тех трагических событиях, но и имел желание жить, любить, бороться. Помочь можно через мою карточку 4149 4391 0430 9624 (Приват) или любым удобным для вас способом. Даже минимальный тираж — это неподъемная сейчас для меня сумма», — говорит он. И судя по эпизодам, которые он уже обнародовал, это действительно будет  неподдельная правда войны, которая изменила нас и нашу жизнь.

***

Вот один из таких эпизодов будущей книги.

«Пчела» порадовал всех медом и рассказом о деде-спасителе. А через неделю дед сам пришел к нашим ребятам. Уставший с дороги, он присел на пустой ящик из-под снарядов, поставил рядом трехлитровую банку меда. Бойцы с интересом рассматривали чудаковатого с виду дедушку. Седая аккуратно подстриженная борода прикрывала грудь. Он был низкого роста, худой, на первый вигляд, совсем немощный старик. Но его кулаки величиной как две пудовых гири, шершавые толстые пальцы выдавали невероятную физическую силу. Дед был одет в новую рубашку, которая под лучами солнца слепила глаза белизной. Похоже было, что он одел ее впервые, потому что на спине выделялся ровный прямоугольник из складочек, которые остались от фабричной упаковки. Дед долго что-то доставал из кармана штанов, который под давлением огромного кулака начал трещать.

— Что это за карманы теперь шьют, руку не всунешь, — ворчал тихонько старик. В конце концов, шов треснул и дед достал портсигар. — Пока детки не видят, то покурю, — объяснил старик постовому. — Но, вероятно, запах все равно услышат и будут мне чертей давать. 

Ребята засмеялись и начали подшучивать над дедом. «Пчела» узнал его: — Ребята, и это же спаситель мой. Вы как сюда попали? Дед, увидев Виктора, очень обрадовался. — Сынки, помогите, — попросил дед. — Пасека — это единственное, что у меня есть, и я не могу бросить своих пчел. Вчера приезжали какие-то военные. И не те, что всегда, с чужого блокпоста, которые водку выпрашивают, а какие-то «серьезные». Разглядывали все вокруг, что-то записывали. Один из них сказал, что через два дня здесь будут российские войска. Может, вы бы их на подступах еще остановили, чтобы пасека уцелела.

Деда завели к командиру батальона, детально все расспросили. Комбат доложил в штаб, где ему посоветовали заниматься делами, а не распространять дезинформацию. Он поблагодарил дедушку, предложил ему на время выехать к родне. Пасечник все понял: — Сынки, пойду я. Куда мне ехать, те пчелы мои дети и вся родня. Если умирать, то дома, около ульев.

Единственный, кто проникся судьбой деда, был «Пчела». Он долго и терпеливо рассказывал пасечнику, как выжить во время обстрела, где лучше спрятаться, что с собой взять в укрытие. Но дедушку, похоже, судьба его пчел интересовала больше, чем своя собственная.

— Я же ульи в погреб не занесу.

Когда прощались, «Пчела» попытался успокоить пасечника:

— Может, оно еще все вас обойдет, здесь обстановка меняется каждый час.

— Нет, сынок, не обойдет, — отрицал дед. — Я слышал, как пчелки мои плакали. Ты же сам пасечник и знаешь, что они печалятся только перед гибелью...

Колонны, как и предупреждал дед, таки пришли, но стрелять по ним на опережение добро на дали, в штабе приказали наблюдать.»