Последний диагноз,

Лилю Трач-Матвееву привезли 13 апреля из больницы домой в гробу. Оплакивая покойную, небольшое, бедное село Климковцы Хмельницкой области, где преобладает население преклонного возраста, тяжело убивалось: погубили молодую душу! Раньше, когда, как говорят, ничто не предвещало беды, климковчане слышали, что под сердцем 22-летней Лили растет двойня. Радовались. Ждали. Мол, давно уже в селе не отмечали появление новорожденного, только поминки и поминки.

— Дочь ходила на аппарат ультразвукового исследования. Вернулась, рассказала, что это «узи» показало: двойня будет. В нашей семье издавна так ведется. Как по маминой, так и по отцовской линии. И у маминого родного брата — двойня. Но 7 марта дочка вернулась из Хмельницкой районной больницы домой с одним ребенком. Это было на третий день после родов. Кто же знает, почему так рано выписали с повышенной температурой, — вспоминает убитая горем Юлия, мать покойной.

Убитая горем женщина говорит, что на «ошибку» аппарата УЗД никто не обратил никакого внимания, потому что «Лиля плохо себя чувствовала — температура то повышалась, то падала, капризничал и ребенок, которого назвали Викой». Что ни день, то молодой маме и Вике становилось хуже.

— Так прошел месяц, пока Лилю и Вику не отвезли на «скорой помощи» в инфекционную больницу. Оттуда мою дочку отправили для консультации в родильный дом. Там врачи посмотрели и сказали, что у нее все хорошо, и пусть возвращается к своему ребенку в инфекционную больницу. На следующий день я к ним приехала: ой, горе мое, — Лиля покрылась темными пятнами и уже не встает с кровати. Совсем плохая была и маленькая Вика. Тогда я настояла, чтобы дочку отправили в реанимационное отделение областной клинической больницы. Там и не стало Лили. Знакомая наша работает в этой реанимации. Рассказывала, как Лиля не хотела умирать. Хватала за руки врачей, умоляла, чтобы спасли. Рано же ей было умирать, — убивается мать покойной.

В убогой сельской хате очень тихо. Печальны пятилетний Артем — старший сын покойной, его младшая сестра Вика, еще не понимающая, что стряслось на этом белом свете, их бабушка Юлия, дед Витя, прабабушка Лена. Безмолвие и во дворе. Только жует жвачку корова в хлеву. «Дали деду скотину на зарплату, которую задолжали. Все из хлева продали — корову, свиней, телята были откормлены. Спасали Вику. Кто его знает, откуда у ребенка инфекция взялась, почему Лиля от сепсиса умерла... Наодалживались. Село наше бедное, но никто не отказывал в помощи. Галя Зеленюк собирала деньги, чтобы корову себе купить, но одолжила. Евгений Гуменюк продал скотину, нам одолжил. Потом Гуменючку положили на операцию, но не пришел, чтобы отдали, хотя и самому деньги нужны... Вот, видите, у меня записано, сколько кому должны. Не знаю, когда отдадим», — плачет бабушка Юлия, среднего возраста женщина. Смотрит печальными глазами на сирот-внуков.

Похоронив Лилю, семья никого не стала обвинять в ее смерти. Принялись спасать Вику, потому что «было мало надежды, что она не уйдет за своей мамой». Разделяя горе этой трудолюбивой семьи, климковчане, конечно же, говорили о жизни, в которой тяжело найти правду. Мол, если заболел и нет денег, так ложись сразу в гроб и не дергайся. Знают и «прейскурант» на роды — дай сто долларов, и не меньше. «Я дала Лиле в районную больницу 50 долларов, потому что больше не было, и конфеты. Грех на душу брать не буду. Не спрашивала, отдала ли кому-то», — говорит Юлия. Когда ей позволили попрощаться с дочерью в реанимационном отделении, положила в карман чьего-то белого халата полсотни гривен. «Может, он и не заметил, что я положила», — почему-то словно оправдывается.

Климковчане также говорят, что «если бедный и нет влиятельных родственников, так не ходи никуда, потому что ничего не добьешься». Однако Юлия говорит, что «мир не без добрых людей — врач спасал Вику; когда не было за что купить лекарств, давал свои, а я уже на второй день находила и возвращала за два дня». Вспоминает, как врач радовался, когда «убедился, что отвел опасность для жизни от нашей внучки».

Она, Юлия, и не жаловалась бы никуда. Но в один из последних апрельских дней зашла в юридическую контору в Хмельницком, чтобы снять копию со свидетельства о смерти своей дочери. Здесь и познакомилась с юристом Юрием Поплавским.

— Спросил у меня, что случилось? Рассказала обо всем. А он? Сказал, что поможет мне. Ответила, что денег нет. Заверил, что ничего с меня не возьмет, — говорит.

Юрист отправил ее в Государственный патологоанатомический центр, где Лилии Трач-Матвеевой установили последний диагноз. Протокол исследования №244 произвел эффект бомбы, взорвавшейся в тихой юридической конторе. Вывод кандидата медицинских наук Елены Курик был, словно приговор коллегам, практикующим с живыми больными: «Проанализировав клинические и патоморфичные данные, считаю, что непосредственной причиной смерти 22-летней больной на 38-е сутки послеродового периода стал сепсис... Между заключительным клиническим и патологоанатомическим диагнозом имеет место расхождение по основному заболеванию, которое связано с недообследованием больной как на предыдущих этапах, так и в данном лечебном заведении — не был диагностирован послеродовой метроэндометрит (хотя больная была неоднократно консультирована акушерами-гинекологами). Также имеет место запоздалая диагностика осложнения — разлитого перитонита (хотя больная была неоднократно консультирована консилиумом хирургов) и поздно проведенное оперативное вмешательство, что безусловно имело влияние на летальный конец».

Уверенный, что с этим убийственным выводом уважаемого специалиста согласится Фемида, юрист Юрий Поплавский 12 мая пишет по поручению клиентки заявление в прокуратуру. Тогда и засуетились. 23 мая начальник управления здравоохранения облгосадминистрации В.М. Таран подписывает строгий приказ №89, где в отдельных строках словно укоряет покойную, что она умерла: «... роженица сообщила, что проживает и будет проживать с ребенком в селе Климковцы Хмельницкого района. Роженица скрыла от медработников то, что на самом деле проживала в г. Хмельницком... За медицинской помощью не обращалась, не лечилась. Спустя неделю после болезни матери заболел ребенок».

— Она в Климковцах прописана. В Хмельницком вместе с мужем снимала жилье. И какая же медицинская помощь в наших Климковцах? — словно оправдывается за дочь Юлия.

Однако вернемся к приказу начальника управления здравоохранения: «Все это ставит под сомнение достоверность проведения морфологических исследований, а также свидетельствует о возможной фальсификации патологоанатомических данных. Патологоанатомический эпикриз оформлен некорректно по отношению к лечащим врачам с указанием предубежденного вывода». И — меры админвлияния: «За нарушение требований относительно проведения патологоанатомического исследования, в данном случае материнской смертности, и некорректное оформление протокола патанатомического исследования врачу-патологоанатому ГПАЦУ Курик Е.Г. вынести выговор. Запретить Курик Е.Г. в дальнейшем выполнять патанатомичные и гистологические исследования, связанные с акушерско-гинекологической службой. За отсутствие надлежащего контроля за работой врачей-патологоанатомов ГПАЦУ вынести выговор начальнику ГПАЦУ Андрееву М.Д.»

Ознакомившись с этим приказом, известный и признанный в мире специалист, начальник Государственного патологоанатомического центра Украины М.Д. Андреев, чья подпись также есть под протоколом исследования №244, апеллирует к Министерству здравоохранения Украины. В Хмельницкий прибывает солидная комиссия, возглавляемая заведующим патологоанатомическим отделением Украинской детской специализированной больницы «Охматдет» В.М. Жежерой. Эта комиссия отмечает, что «История болезни умершей была доставлена со значительным опозданием — через 8 часов. 20 мин. после наступления смерти, в субботу, 12.04.2003 г. в 13.00, что является грубым нарушением Приказа Минздрава Украины №81 от 12.05.1992 года... Запоздалая доставка истории болезни во второй половине дня в субботу сделала невозможной посмертную бактериологическую диагностику...» Характеризует личность: «Курик Е.Г., врач-патологоанатом высшей квалификационной категории, канд. мед. наук, имела право проводить вскрытие роженицы и проводила его согласно требований, относящихся к таким вскрытиям».

Директор Департамента организации медицинской помощи Министерства здравоохранения М.П. Жданова в своем официальном заключении еще более категорична: «Имеет место факт смерти роженицы на 38-е сутки послеродового периода вследствие послеродовой инфекции, которая была несвоевременно диагностирована. В конфликтной ситуации патологоанатомы выступали в роли экспертов, констатировали только то, что уже случилось... Обвинение в адрес патологоанатомов безосновательно...»

Кто-кто, а врач не имеет права на ошибку. Ни клиницист, ни устанавливающий последний диагноз. В этом ужасном случае умершая стала, простите, аргументом в конфликте местных организаторов здравоохранения и патанатомов. Кому же придется заняться тщательной стиркой грязных халатов? И уже похоже на то, что никому нет дела до того, откуда взялся этот фатальный сепсис, почему роженицу выписали из родильного отделения районной больницы на третьи сутки с повышенной температурой? Нет ответа и на вопрос о результате обследования на аппарате УЗД, с которым Лилия Трач-Матвеева приехала в свои Климковцы, порадовала родное село, что будет двойня.

За долгие годы своей практики Елена Курик многое видела и многое знает. Она говорит:

— После смерти больной врачи-клиницисты тщательно пытались скрыть тот факт, что женщина 38 суток тому назад родила ребенка. Диагноз «перитонит неясного генеза (гоноррейный), с которым она поступила в патанатомбюро, является профессионально неграмотным, безосновательным и неэтичным.

Причастные же к фатальному лечебному процессу, к которым автор обращался с трудными вопросами, от официальных комментариев категорически отказались. Мол, в доме, где висельник, о веревке не говорят. Однако вспомнили об ангине, с которой якобы все началось и закончилось бедой. Хотя установлено, что на консультацию к «ухогорлоносу» Лилю не направляли. И еще из достоверных источников известно, что на конференции, где рассматривали этот прискорбный случай, главный акушер-гинеколог области В.В. Шинкарук жаловалась: к сожалению, факт ангины не зафиксирован нигде в медицинской документации.

24 июля юрист Юрий Поплавский в письме к прокурору области Ивану Сибиге отмечает: «Есть информация о том, что в медицинских заведениях после рассмотрения на совещании 15 мая 2003 года данного факта идет переписывание медицинских документов, связанных с дородовым и послеродовым состоянием пострадавшей». Указывает, что «дело особенно тяжелое и получило широкую огласку в обществе».

На то, что сразу писалось одно, а потом другое, обращает внимание и врач-патологоанатом Елена Курик:

— По данным медицинской документации, представленной после вскрытия умершей, она была госпитализирована в инфекционную больницу «по уходу за ребенком». То есть: ребенок был болен, а его мама — вроде бы здорова. Однако в медицинской документации, представленной на вскрытие (история болезни из областной клинической больницы, где больная умерла), указано, что женщина была госпитализирована в инфекционную больницу с жалобами на состояние здоровья; зафиксировано, на что именно она жаловалась...

Мол, все уперлось в статистику. За материнскую смертность начальство сурово наказывает, за «просто» смертность — не очень. Да пропади она пропадом, эта горе-статистика, когда умерла 22 летняя женщина, когда вотони — малые сироты, их убитые горем дед и баба, прабабка, сестры, братья, другие близкие и дальние родственники.

— Пошла в регистратуру районной больницы с просьбой, чтобы дали Лилину карточку. Регистраторша посмотрела в картотеку и вернулась ни с чем. Сказала, что куда-то исчез этот документ, — рассказывает Юлия.

Говорит — пошла по Климковцах молва, что вроде бы из какого-то медзаведения звонили по телефону в сельский совет, спрашивали, кто они такие, родители Лили, есть ли у них деньги или влиятельные родственники. Это уже после того как она обратилась с заявлением в прокуратуру.

Прокурор Хмельницкого района Владимир Копанчук заявил для «Дня»:

— 5 августа возбуждено уголовное дело по факту халатного исполнения профессиональных обязанностей медицинским работником. Ждем результатов судебно-медицинского исследования.

Опроверг, что имела место волокита. На претензии Юлии, что следователь не берет у нее объяснений, ничего не ответил.

Молча, с тяжелым сердцем иду из хаты, где остались малые сироты. Прохожу по улице села, где преимущественно пожилые, разуверившиеся во всем люди хозяйничают на своих дворах, готовятся к холодной зиме. С обеих сторон дороги за Климковцами остаются руины зданий ферм, невспаханные поля. Все — в густом тумане. Когда же, кто вернет этим людям веру в то, что все же есть на этом свете правда, есть профессиональное исполнение обязанностей, совесть, строгая ответственность за ошибки, цена которым — жизнь?..

Уже в Хмельницком стало известно: прокурор области Иван Сибига взял под строгий контроль расследование этого уголовного дела, с каждым днем приобретающего все больший резонанс.

P.S. Помочь в беде Юлии Ивановне и маленькой Вике могут и читатели «Дня». Тем самым сыграв для них роль «влиятельных родственников», которых им так не хватает. Для тех, кто хочет оказать помощь, сообщаем координаты Хитрой Юлии Ивановны, матери Лили: 31334, с. Климковцы, Хмельницкий район, Хмельницкая область.