Проект Самоубийства

19, 20, 26, 31 января мы познакомили вас с откликами экспертов «Дня», которых пригласили принять участие в заочном круглом столе и поделиться своими мыслями о «феномене измены» в украинской истории и политике, а также ответить на три вопроса:

1. Исторические примеры и их значение.
2. Современные примеры старых болезней и причины.
3. Не злоупотребляют ли украинцы такими громкими обвинениями, как «национальная измена». А возможно, это выглядит не так, и надо просто подбирать слова.

1. «Так мы над горестной Варшавой / Удар свершили роковой, / Да купим сей ценой кровавой / России целость и покой», — писал Ф. Тютчев в стихотворении «На взятие Варшавы». В публицистических своих произведениях он называл Польшу «фальшивой цивилизацией», «обреченной на гибель». И что? Варшаву заливали кровью и царские войска, и советские. Но теперь она является столицей европейского государства. А Россия как государство дважды развалилась в одном только ХХ в. Так что не удалось даже «сей ценой кровавой» купить (!) себе «целость». И сегодня России остается разве что шантажировать Польшу газом: очень изобретательная стратегия. Такой была — и есть — реальность против риторики «славянского братства», а поэтому «измены» и «верности» в отношении этого фантоматичного «братства». Польша ХIХ в., — как, кстати, и Украина, — понимала «славянское братство» как общность свободных равноправных народов, а Россия — как недифференцированную массу превращенных в рабов русифицированных «верноподданных». Поэтому бунтующие поляки и бунтующие украинцы виделись в оптике России как «изменники». А противоположная измене «верность» в этом контексте имела единственный смысл — подчинение деспотической власти империи.

Измена — это, конечно, универсальная аксиологическая категория. Но это также категория, в первую очередь, инкорпорированная в конкретную систему ценностей, которые вырабатываются в недрах отдельных культур. И универсальной в пределах определенного геокультурного единства категория «измены» становится, пройдя «фильтр» конкретных культур. Россия построила свою идентичность на обособленности от Европы и от ее основных ценностей: центральность личности, приоритет закона, подотчетность власти обществу. Поэтому в русской ментальности и политическом языке, — а соответственно в ментальности стран, где Россия доминировала, — общеевропейские понятия иногда получают противоположное содержание. Здесь не являются ценностями ни свобода, ни демократия. Поэтому «изменниками» становятся не только «внешние», но и собственные носители европейского кода. Тот же Тютчев писал о декабристах: «Народ, чуждаясь вероломства, / Поносит ваши имена, / И ваша память для потомства, / Как труп в земле, сохранена». А неочерносотенцы сегодня говорят о них коротко: «Собаке — собачья смерть!» Это в то время, как «вероломство» декабристов было одной из немногих действительно европейских страниц российской политической мысли (интересное слово — «вероломство»! В этом контексте — сознательный интеллектуальный выбор как «ломание» априорной схемы слепой веры).

Православная культура в целом — это культура в высшей степени риторическая, которая отдает преимущество мифологемам, а не реальному наполнению понятий. Например, сегодня во время визита Президента Украины в Донецк молодежь встречала его транспарантами: «Долой оранжевое свинство! Да здравствует славянское единство!» А что такое «славянское единство»? Общее пространство нищеты? Коррумпированного образования и медицины? Информационного безвременья? А словенцы, которые уже успешно перешли на евро, и словаки, — славяне даже по своим названиям, — они какие-то не такие славяне, потому что стали частью Европы?! Ну поляки, известно, «фальшивая цивилизация», очевидно, и близко не славяне. Но прародина православия — Болгария — запрыгнула в последний (благодаря нашим политикам!) вагон европейского поезда, не сказав России даже «бай-бай» для приличия. В сторону Европы начала смотреть даже «балканская Россия» — Сербия.

Зато, очевидно, «настоящие» славяне — неоевразисты, которые маршируют под знаменами с изображением Чингисхана? А вот монголы не видят себя детьми Александра Невского. Не потому ли, что у них идентичность — есть? И здесь был прав Шевченко: «Німець скаже: «Ви моголи!» / «Моголи, моголи!» / Золотого Тамерлана / Онучата голі». Конечно, без «немцев» и здесь не обошлось: неоевразисты и не знают, что насыпанный в их головы мусор — на самом деле выскребки из немецких и итальянских философов времен нацизма и фашизма и их сегодняшних неофашистских адептов. Или, может, эталоном «братской дружбы» является такая, например, организация, как «Славянский Союз», которая сокращенно называет себя «СС» и играет криптонацистской символикой?! Да и извращенный советский «коммунизм» был вытрясен со дна бездонного кармана немецкой философии. Так в чем же состоит эта неизлечимая российско- славянская специфика? В способности к несоответственному употреблению чужих идей — и в обвинении за это всех, но не себя?

Иллюзию «славянского единства» символизирует трагикомический факт: в конце прошлого года «Газпром» стал лауреатом премии Международного фонда единства православных народов. Это былo вознаграждение «за укрепление духовного единства России, Белaруси, Украины и ряда других стран с православной традицией» ( http://www.pravda.com.ua, 29.12.2006 ). Опекунский совет Международного фонда единства православных народов возглавляет Патриарх Алексий II. Это состоялось в момент, когда — после шантажа Киева в 2006 г. — Москва осуществляла энергетический шантаж даже вполне «верноподданного» Минска, а российские газеты презрительно называли президента Лукашенко «белорусским фюрером»... Очевидно, в эвентуальном словаре постсоветского языка на слово «шантаж» должно быть такое объяснение: «укрепление духовного единства России, Беларуси, Украины».

И потом — вы себе представляете французов, испанцев или итальянцев с транспарантами «Да здравствует романское единство»? Смешно. Потому что это самодостаточные (и лишенные комплексов неполноценности!) народы в ЕС, где невозможно возвышение какого-либо народа за счет другого или других. Вот и остается скандировать в Севастополе: «Вон отсель в свой занюханный Брюссель!» Проблема только в том, что Брюссель — красивый, чистый и цветущий город, а Севастополь, «город русской славы», нуждается, по заключению санитарных служб, в немедленной дератизации. Т.е. в переводе с латинского — в очистке от крыс...

Вот поэтому нужно с большой осторожностью оперировать таким понятием, как «измена» в континууме «приблизительного» языка постсоветского пространства. Это было пространство уничтожения идентичностей — национальных, культурных, языковых, человеческих, — а поэтому он генерировал и особый тип фальшивой морали и фальшивого языка. И лучше всего резонирует этот язык во властных дворцах, — там особенно хорошая акустика, которая амплифицирует этот «язык» на весь аморфный и безвыходный постсоветский лабиринт. Где Минотавр есть, а нити Ариадны — нет.

2. Огромная часть украинского политикума скрыто или и откровенно работает на интересы России. Вопрос энергетической, экономической независимости, языка, геополитических перспектив государства — во всех этих жизненно важных для нации аспектах часто работают лица, которые являются врагами Украины, врагами ее идентичности. И это в то время, как хозяин, которому они служат, спокойно о них вытирает ноги. Такой всегда была судьба «холопов подлых» в российской истории. Но сегодня ХХI в. Подобный политический класс был бы невозможен ни в одной европейской стране, — но в общем и ни в одной более-менее развитой стране. Поэтому то, чем занимается украинский политикум, независимо от цвета, иногда представляется большим ПРОЕКТОМ САМОУБИЙСТВА. По-своему комичным, потому что где еще можно наградить орденом «За відродження України» откровенного противника и контестатора украинской государственности? Но в целом и трагическим, потому что где еще можно толкать собственную страну в разрушительные для нее политические альянсы? Где еще можно радоваться — а не сгорать со стыда, — когда твою страну не пускают в клуб самых престижных государств мира? И все делать для того, чтобы так никогда и не пустили, — ни сегодня, ни вообще? Что-то подобное было бы возможным разве что в некоторых странах Африки, которые не вполне вышли из каннибализма.

Причины такого поведения понятны: если бы Украина стала членом ЕС, дерибан страны был бы невозможен. Однако не ко времени возмущение и ламентации. Необходимо действительно заглянуть в глубинные механизмы этого катастрофического положения вещей.

Вопрос без эвфемизмов: почему в самом деле Украина — но также и Россия, и Беларусь, — живут так плохо по сравнению с европейским Западом, а уже теперь — сравнительно и с ближайшими своими неоевропейскими соседями? И это — несмотря на несравнимое с Европой богатство ресурсов. Почему так мало меняется жизнь человека в этих странах, несмотря на геополитические землетрясения? Крестьянин, закрепощенный в XVIII в. Екатериной II (будет не лишним и здесь вспомнить ее немецкие корни), выморенный сталинским голодом в 30- е и ограбленный посттоталитарной властью, — есть какая-то разница? Осенью прошлого года на сайте «Обоз» печатались человеческие пейзажи реальной Донетчины. Не виллы олигархов, не оплачиваемые миллионами долларов концерты российской попсы. А фотографии шахтеров и их семей. Это фотографии выходцев из ада, деградированных физически и морально, — на фоне так же инфернальных пейзажей: грязь, бараки, доисторические дороги, которые ведут в никуда, уродливые очертания советской «архитектуры», где нет места — не говорю: свободе, а — элементарному человеческому уюту, удобству, покою. Смотреть на это больно. Пусть этих людей цинично использовали в борьбе против восставшей европейской Украины, — но они наши земляки. И украинцы, которые являются носителями европейской культуры, никогда не будут их презирать, не будут смеяться над их непросвещенностью, над их искалеченным русским языком, — именно потому, что кодом Европы является уважение к человеку, к его проблемам. И помню лицо донетчан на Майдане, — и луганчан, и крымчан, и харьковчан... Это были измученные и красивые лица людей, которые отвоевывали себе право — быть. И все же не отвоевали.

Уже не говоря о том, что в стране Чернобыля нет банка крови. Но страна это замечает, когда на «царской охоте» подстреливают ее чиновника собственные друзья. А не тогда, когда умирают ее дети, больные лейкемией. Пусть им помогает «занюханный Брюссель». И помогает: вместе с Римом, Берлином, Тель-Авивом, Лондоном...

Не нужно иллюзий. Тоталитарный режим продержался семь десятилетий не потому, что он был такой сильный, а потому что общество его терпело — и обслуживало, — несмотря на репрессии, пытки, оскорбительную бедность и все формы унижения. Причины укоренены в ментальности общества, в типе его культуры. Это общество неспособно рационально и положительно организовать пространство, в котором живет. Разрушает собственные ресурсы или не умеет их использовать. Не умеет овладеть собственной историей, поэтому не в состоянии создать проект будущего. Недавно Роман Шпек, постоянный представитель Украины при ЕС, в интервью Би Би Си привел такой пример( http://www.bbc.co.uk/ukrainian, 20.01.2007 ). В Палате мер в Париже находится украинский чернозем из кировоградской области как эталон самой плодородной на свете земли. Но в Украине из такого чернозема собирается урожая в два-три раза меньше, чем европейцы собирают на суглинках. Это эмблема хронической отсталости Украины, — как и в целом стран, которые попали под радиус российского влияния. Более того, ныне и вообще украинское зерно пропадает на элеваторах в портах из-за введения квот и лицензий. Зернотрейдерам нанесены убытки уже на 100 миллионов долларов (и это не окончательная цифра), многие хлеборобы находятся на грани разорения, у крестьян отобраны ресурсы и стимулы работы на земле. И это происходит в «житнице Европы»!

Причины и факторы такого положения вещей — внутренние. Эта отсталость берет начало, по словам российского историка Ю. Афанасьева, в «византийско- ордынском» типе власти, который создала Россия (об этом он пишет в своей книге «Опасная Россия. Традиции самовластья сегодня», изданной в Москве 2001 г.). Это власть, которая при любых политических конфигурациях работала и работает ПРОТИВ интересов страны, потому что в основе русской культурной ментальности лежит неуважение к человеку. В этом ее глубокая неевропейскость. Ведь европейский мир развился за счет человеческого ресурса — способности, умения, талантов человека. Поэтому достижения Европы — созданные. Бренд «Made in Germany» — это точность, качество, надежность. Бренд «Made in Italy»— это красота, фантазия, непревзойденный дизайн. А «Made in Russia» — это то, что дает земля. Ну разве что с дополнением диоксина или полония, — в этом, конечно, страна вне конкуренции. Т.е. и сегодня, когда в глобализованном мире залогом успеха стала инновация, Россия собственными руками превратила себя исключительно в сырьевую базу, в «бензоколонку» мира. А Украина сведена к не слишком почетной роли «шланга» этой «бензоколонки», — и тот собирается отдать России — за так, за «дружбу народов-братьев». Та что же такую страну может ожидать в будущем, кроме тотальной безвыходной нищеты? Экономической. Политической. Моральной.

Вот почему, если речь идет об измене, то российский тип власти, — где бы она ни пустила корни, — это власть, которая на века вперед предает собственное общество. Но в первую очередь потому, что общество ей в этом помогает, — культивируемой в нем со стороны власти безнравственностью, безразличием, жестокостью, несолидарностью. Замкнутый круг. Змея, которая кусает собственный хвост.

И опять таки — речь идет, как нетрудно заметить, о странах православно-российского ареала. Важна Идея и Государство с его пафосными мифами, а не конкретная жизнь конкретного человека. Украина — это вылом в этой цивилизации, — ведь в ХVI в. она сумела создать тип «европейского православия», открытого ценностям Старого Континента. Именно это является причиной сегодняшнего раздела Украины. Это совсем не раздел на «украиноязычную» Украину и «русскоязычную». Это раздел на Украину европейскую — т.е. демократическую, многокультурную, плюралистическую, — и (пост)советскую, иными словами, тоталитарную и монокультурную (а точнее — акультурную). Но над первой еще нужно много работать, строить ее, создавать идеями, ежедневным трудом и моральной дисциплиной. А другая присутствует везде и всячески — бесформенная, неспособная к трансформациям, тупая, необразованная, неподвижная. И в то же время агрессивная в силу своей немощи, в силу неспособности жить в измерениях и ритмах современного мира.

И какая из них победит — зависит только от людей. От их воли к жизни. Покорно скатиться в пропасть всегда легче, чем напрячь мышцы и попробовать ее перепрыгнуть.

3. «Национальная измена» — сложное понятие. Переяслав — это «национальная измена» или роковая ошибка? Очевидно, роковая ошибка Богдана Хмельницкого — ошибка, сделанная человеком европейской правовой культуры, который не мог представить, что с русской стороны подписание соглашения не несет никаких юридических и моральных обязательств. Другое дело, что с таким горьким опытом бездумное подписание газовых контрактов или каких-то «универсалов» граничит и действительно с национальной изменой. Ведь, как говорил Бисмарк, подписанные с Россией соглашения весят меньше листа бумаги, на котором они написаны. История дала достаточно фактов, чтобы в этом убедиться.

Пресловутые измены «своих» в украинской истории в большей степени объясняются размытой идентичностью народов православного круга. К этому привело «огосударствление» церкви. Православная церковь, поставленная на службу политической власти еще со времен Ивана Грозного, стала средоточием идеологических, полицейских, цензурных, оккупационных механизмов Власти. Церковь заменила партия, но парадигма не изменилась. Абсолютный «сакральный» Центр — и безграничная «профанная» Периферия, которая годилась только для эгоистической и безжалостной эксплуатации. Поэтому политики, сросшиеся этими механизмами, неспособны на собственную волю, на собственные идеи. Отсюда и эта сюрреалистическая циклическая идея «общих учебников по истории», на которых воспитывается молодежь. Это попытка отстроить советский инкубатор лишенных сознания моральных и политических уродов, которые опять пустили бы историю по кругу. В этом смысле эта общая история, конечно же : ИСТОРИЯ АБСУРДА. ИЗ желтых глаз сегодняшних политиков не мигая смотрит умирающий Брежнев.

Самое главное же то, что размытая культурная и национальная идентичность ведет к размыванию и моральной идентичности. Идентичность — это принадлежность. А следовательно, ответственность ЗА тех, к кому принадлежишь. И ответственность ПЕРЕД ними.

Однако именно термин «национальная измена», по моему мнению, не следует применять в отношении постсоветского политикума. Измена возможна в контексте, где все же присутствуют моральные принципы, — ведь предавать можно только определенную ценность. Постсоветский политикум — это плазма. Плазма разве предает? Разве она может иметь национальность? В этом политикуме, — кроме некоторых исключений, — нет моральных принципов, нет никаких ценностей за пределами собственных интересов. Он не любит Украину, но также ему безразлична и Россия. Это для него всего только «бизнес-территории», а богохульная риторика «славянского братства» зарезервирована для одурманивания избирателей, — биомассы, полезной в электоральные паузы между дерибаном страны. Этот политикум — коллективный плебс, который неспособен ничего выработать сам, поэтому стремится загрести как можно больше из того, что произведено другими. Это его первая и последняя функция. В современный магазин уже не возьмут на работу продавщицу, которая работала в советской системе, — потому что она на вас гаркнет и вас обвесит. Почему же продавщицу нельзя, а политика — можно? А постсоветский политик обвешивает людей не на 50 граммов конфет или масла, а на целую человеческую жизнь.

С другой стороны, этот политикум опять же является зеркалом посттоталитарных реалий, а следовательно, в первую очередь результатом плебеизации общества, которая произошла за времена советского режима. Ведь в этом аспекте советский режим был явлением уникальным, — и практически до сих пор неисследованным. Все тоталитарные режимы пытаются уничтожить идеологического врага. У российско-советского режима основным своим врагом была культура и ее носители. Самым большим — и наиболее страшным — «классовым» врагом был Интеллектуал, человек умственного труда, «прослойка», обреченная на исчезновение в ходе построения «светлого коммунистического будущего». Помните: «простой советский человек»? За эвфемизмом «простоты» стояло культивирование непросвещенности, невосприимчивость нового, агрессивное неприятие культуры. Потому что культура учит критическому мышлению и учит овладевать информацией о мире и о человеке, — а это несовместимо с повиновением. Так выросли поколения — дети темноты. Ментальной, моральной. Оторванные от мировой культуры, от европейской гуманитарной традиции. От науки, от технологии, — словом, от всего, что обеспечивает прогресс, движение вперед. А одичалые дети темноты выбирают себе подобных.

Но по большому счету — не о тех или иных политиках идет речь. Что там эти персоналии, с их заготовленными улыбками пресмыкающихся и спонтанными оскалами обитателей джунглей? Они пройдут. На самом деле произошла страшная глобальная измена — ИЗМЕНА МОЛОДЕЖИ. Т.е. измена основного ресурса страны. А следовательно, измена будущего. «Евразийская», «еэповская», псевдонейтральная Украина — это страна без перспектив. Украинская молодежь рискует быть вытесненной не просто на периферию Европы, а на периферию жизни. Ведь еще немного — и ей придется мыть окна и/или собирать помидоры уже не в Португалии или в Италии, а искать такой милости в Румынии и Болгарии. Эта молодежь будет сидеть не за компьютерами, а около терминальных больных. Чужих. Будет ездить не на альпийские или средиземноморские курорты, как чада руководителей государства, а будет водить в школу детей. В чужую школу чужих детей. А оставленная пустыня в Украине будет залита криминалитетом.

Поэтому любой проект, альтернативный сегодняшнему Проекту Самоубийства, должен иметь своим приоритетом — молодежь. Ей в первую очередь нужно помочь, — независимо от языка, на котором она разговаривает, — овладеть культурой демократического мышления. Потому что это культура диалога. Культура понимания Другого. Культура цивилизованного общежития, наконец.

Если молодежь овладеет этой культурой, то зомби постсоветской политики будут над ней не властны.

И именно поэтому единство Украины возможно только при условии европейского пути государства. Но этот путь, как теперь очевидно, не начнется из властных дворцов. Он может начаться только в душе, сознании, уме каждого конкретного человека. Если причины неподвижности — внутренние, то и прорыв вперед может — и должен — начаться в первую очередь с индивидуального уровня. Т.е. с самоорганизации общества.

Только в таком случае привидения прошлого перестанут хватать за горло будущее.

И тогда в Украине в новогоднюю ночь на экранах телевизоров не будут мелькать дебилы с суржиком, — кто больше раскроет рот, кто лучше вывернет внутренности, кто кого превзойдет в хамстве, — плебеи развлекают плебеев. А будут звучать вальсы Штрауса. Или симфонии Вивальди. Как во всех нормальных европейских странах, которые переступают порог Нового времени не в грязных выплесках какофонического шабаша, а в радостных волнах старой гармонии — как пожелания и надежды на гармонию новую.