Реанимация расизма

Весной 2000 года Фрэнсис Коллинз и Крэг Вентер объявили на пресс- конференции в Белом доме о завершении «первого варианта» расшифровки и установления последовательности ДНК человека. Под одобрительные кивки президента Билла Клинтона и премьер-министра Тони Блэра Коллинз и Вентер подтвердили, что расовые классификации не имеют значения на молекулярном уровне: ДНК всех людей одинаковы на 99,9%. Средства массовой информации во всем мире подхватили эту историю, заинтересовавшись решительным научным опровержением расистских взглядов.

Хотя, может, все мы и похожи друг на друга на 99,9%, существует три миллиарда комплементарных пар ДНК человека, что оставляет по меньшей мере три миллиона точек отличия (единичные нуклеотидные замены (SNP)) между двумя людьми. И по мере появления новых мощных компьютерных технологий, внимание ученых начинают приковывать эти оставшиеся 0,1% генетических различий.

Но почему всего за несколько лет научное отрицание существования расовых различий между людьми переросло в почти что одержимость поиском этих различий?

Практически одновременно с завершением первой расшифровки генома человека компания IBM объявила о разработке нового суперкомпьютера, способного производить 7,3 триллиона расчетов в секунду по ДНК человека. Первоначальная идея заключалась в том, что улучшение вычислительных возможностей позволит разработать узкоспециализированное лечение, поскольку это даст возможность сосредоточить внимание на индивидуальных различиях во всем, начиная с генной терапии и заканчивая поставкой фармацевтических препаратов.

Но генная терапия снова зашла в тупик. Эксперимент в Пенсильванском университете привел к смерти пациента Джесси Гелсинджера в конце 1999 года. Затем еще один эксперимент по генной терапии во Франции вызвал заболевание лейкемией у нескольких пациентов, после чего эксперименты были немедленно прекращены.

Но тупик, в который зашла генная терапия, дал возможность биотехнологии полным ходом идти по пути разработки препаратов, основанных на новой геномике. Здесь исследователи с готовностью используют национальные, этнические и расовые базы биоданных. Первый прорыв в этой области произошел в декабре 1998 года, когда парламент Исландии одобрил законопроект, предоставляющий частной биотехнологической компании доступ к полной генетической базе данных — первой базе данных такого рода — на все 270- тысячное население страны.

Исландия собирала и хранила медицинские данные населения страны на протяжении более ста лет, включая и все данные покойных соотечественников. Биотехнологическая компания полагает, что, объединив сохраненные и новые образцы крови и тканей и добавив к этому подробные генеалогические таблицы и данные, она получит значительное преимущество в поиске генов, ответственных за болезни человека.

Однако предметом для беспокойства может быть предполагаемая «этническая чистота» базы данных. Согласно журналу «Science» («Наука»), «изолированное положение» Исландии и катастрофы, «уничтожившие значительную часть ее населения», оставили страну с «поразительно однородным генофондом». Это позволяет «относительно легко проследить вызывающие болезни мутации, что может послужить основой для новых исследований и методов лечения».

Это был первый шаг по направлению к концептуализации стратегии исследований и последующей поставке лекарственных препаратов потребителям с учетом их этнического и расового происхождения. Следующий шаг последовал очень быстро. В марте 2001 года Управление по контролю за продуктами и лекарствами США разрешило биотехнологической компании «НитроМед» (NitroMed) провести полномасштабное клиническое исследование того, что называли «первым этническим препаратом». Само исследование было первым, «проведенным исключительно на чернокожих мужчинах и женщинах, страдающих сердечной недостаточностью».

Препарат «BiDil» предназначен для лечения или предотвращения застойной сердечной недостаточности путем подъема низкого уровня содержания окиси азота в крови. Первоначально он был разработан для широкого круга пациентов независимо от расы. Но на ранней стадии клинических исследований не было получено убедительных результатов, и консультативная группа Управления по контролю за продуктами и лекарствами девятью голосами против трех проголосовала против утверждения препарата.

Однако «BiDil» неожиданно получил вторую жизнь в качестве медикамента, предназначенного для представителей определенной расы. Это кажется еще более удивительным потому, что, сосредоточив все внимание на представителях негроидной расы, проводимые сегодня клинические исследования не могут привести убедительных данных о сравнительных результатах на основании предполагаемых расовых различий между людьми.

Более того, очевидна и эпидемиологическая ошибка, лежащая в основе такой «расовой медицины». Как десять лет назад продемонстрировали Майкл Клэг и его коллеги, в целом чем темнее цвет кожи, тем выше уровень кровяного давления у чернокожих американцев, даже среди самих афроамериканцев. Эти различия изначально не носят ни биологического, ни генетического характера, но превращаются в биологические в результате связанных со стрессом последствий более темного цвета кожи, а именно недостаточного доступа к таким социальным благам, как работа, продвижение по службе, обеспеченность жильем.

К сожалению, хотя новой навязчивой идеей биотехнологии является разработка и выпуск в скором времени фармацевтических препаратов для отдельных людей с учетом их ДНК, основополагающей истиной является то, что лекарства по-прежнему остаются товаром массового производства, целевыми рынками для которого являются группы людей, а не отдельные индивидуумы. Таким образом, для фармацевтической промышленности расовая категоризация невыгодна в экономическом отношении.

Использовать рынок для борьбы с расовой дискриминацией было сложно всегда, и правительства многих стран сегодня ведут себя так, словно готовы прекратить эту борьбу. Но лекарственные препараты с учетом расовых и этнических корней? Они могут скоро появиться в продаже в сопровождении реакционного расистского мышления со всеми его опасными посылками и историческими ассоциациями, которое, как предполагалось, разрушила молекулярная биология.

Трой ДАСТЕР — профессор социологии университета Нью-Йорка и профессор Калифорнийского университета в Беркли.