Сны Нуцы

Очень необычное ощущение от встречи с этим человеком. Что-то в ней есть одновременно и детское, и мистическое. Она живет в разных городах. География обширная: Москва, Париж, Нью-Йорк. Этапной стала роль Эдит Пиаф в спектакле Романа Виктюка. Я слышал только однажды, как она исполняет песни Пиаф — это мощно, это воспринимается даже кожей.

Альбомы Нуцы содержат как классические блюзы на английском языке, так и собственные ее песни, которые по структуре ближе к романсу.

Гостиница «Воздвиженская», где мы встретились, находится в центре Андреевского спуска, который и сам по себе — довольно мистическое место. Из дверей лифта появилась небольшого роста женщина, с черными волосами в виде каре и большими, внимательными карими глазами.

Голос у нее довольно низкий, с хрипотцой, который действительно идеально подходит и для блюза, и для романса.

Чем больше мы разговаривали, тем больше возникало странное ощущение — как будто диалог принимает форму мелодии. В данном случае это была скрипка. Или скорее, виолончель, звучащая на более низких тонах. Но мелодия становилась все явственнее.

Сначала мы разговорились об этапах карьеры Нуцы, поскольку она не слишком известна широкой киевской публике. Но чем больше мы говорили о совершенно реальных вещах, трудностях, которые она преодолевала, тем больше вспоминали ее сны — неотъемлемые и мистические составляющие бытия Нуцы. Что-то в этом было совсем гоголевское.

Когда я вышел из гостиницы, эта странная мелодия продолжала звучать во мне диковинным образом. Она сочеталась с туманом, притаившимся между двориками Андреевского спуска. Он медленно сползал вниз, пока не исчез в многолюдной суете Контрактовой площади.

И все-таки часть загадочного музыкального тумана еще долго не покидала меня. Да еще мерцающее сквозь эту пелену серьезные, и даже чуть-чуть испуганные, огромные глаза грузинской певицы. И контрастирующие с ними ямочки от улыбки.

«НА УРОКАХ ФИЗИКИЯ ПИСАЛА СТИХИ»

— Вы — художник, певица и актриса. Чему вы отдаете предпочтение?

— Тяжело сказать. Это три компонента одного творческого процесса. Но быть художником — моя защита. Актерская судьба зависима — от текста, от режиссера. А у художника всегда есть его полотно.

— Но при этом он зависим от денег. И поначалу чем больше он собой что-то представляет, тем больше зависим

— К сожалению, это так. Это, наверное, беда наших стран?

— А как же половину жизни проведшие в бедности знаменитые французские импрессионисты?

— Но сейчас в Европе и даже в Америке много талантливых художников востребованы.

— Ценится, как правило, тот, кто исповедует укоренившиеся традиции. Те, кто идут дальше, — временно непонимаемы.

— Однако у художника всегда остается право: рисовать или не рисовать. Пабло Пикассо половину своих доходов вкладывал, как сейчас принято говорить, в пиар. А половину — в картины. Он и Дали сочетали в себе качества художника и продюсера.

— Это редкость. Как правило, или одно — или другое. Как у вас с этим?

— Мне Бог дал очень преданных людей, которые мне помогают. Я пишу песни, играю, а они занимаются техническими делами. И делают это талантливо. Сама себе я неважный продюсер.

— Что вас может выбить из колеи?

— Разочарование.

— Беспощадная рецензия?

— Нет. Это если я когда-нибудь проснусь, и у меня не будет новых мыслей и идей.

— А вы всегда просыпаетесь с целым ворохом новых идей?

— (Запальчиво) А вот представьте себе! Творческий человек живет музой. Вот у меня сейчас, например, сон совершенно смешался со спектаклем. Я во сне продолжаю репетировать. Это «Школа донжуанов». Но, главное, непонятно, откуда появляется это стремление — проявляться.

— То, о чем вы говорите, — сила созидания, а ведь есть всегда и противодействующая ей. Вас заводят люди, олицетворяющие последнюю?

— Еще как! Но ничего, сталкиваясь с подобными типами становишься крепче.

— А было ли столько негатива, что нужно было сначала прорвать этот круг, чтобы вырваться к творчеству?

— Детство и юность. Я не была востребована. На уроках физики и математики писала стихи, меня постоянно выгоняли. Я понимала, что бесполезно хожу в школу, что мне это не нужно. Я, правда, пела…

«КАК-ТО ПОЖИЛИ НЕДЕЛЮ В КВАРТИРЕ БАНДИТА»

— У вас всегда был такой низкий голос.

— Да, (улыбаясь), немножко не соответствующий ребенку. Понимала меня только бабушка. Я закончила художественную Академию и уехала из Грузии. Это было в 93-м году и было связано с войной. Мы с подругой отправились в Питер, в кармане было 5 долларов. Я хотела быть актрисой, петь, а на родине это было невозможно. Слава Богу, родители меня не останавливали. В Питере со мной произошла комедийная история, которая использована в качестве сюжетной канвы для фильма «Амапола», снятого о судьбе певицы.

Одна знакомая нас устроила к бандиту. Она сказала нам: «Будьте осторожны, но можете у него неделю пожить». В комнатах было пусто, голые кровати, в кухне холодильник, набитый водкой. Пришел огромный дядя Вася и сказал: «Живите пока. Но на телефонные звонки не отвечать, дверь не открывать и не подходить к окну». Главное, сам после этого исчез на неделю, оставив нас в ужасе. Это было одна из его перевалочных квартир. Через неделю он завалился пьяным. И я ему всю ночь пела от страха блатные песни. «Гоп стоп», «Таганка». Он был в восторге и целовал мне руки. «Я, — говорит, — тебя устрою к другу, будешь петь». В фильме эта линия продолжается, а на самом деле мы удрали в Москву. А в Москве мой друг, ведущий актер Киры Муратовой Жан Даниель, устроил меня в небольшой муниципальный клуб на Арбате. Там был театр и бар. В баре я начала петь. Я просто «раскрутила» этот ресторанчик. По чуть-чуть люди стали приходить именно на меня. А не только поесть.

— Много нужно постараться, чтобы отвлечь народ от блюд?

— Я до сих пор ненавижу работать в ресторанах. Сегодня предлагают большие деньги, чтобы спеть в ресторане. Но…Эта тяжелая борьба со зрителем, жующим мясо. Борьба за зрителя! Сейчас легче. Когда я выхожу на сцену, все откладывают вилки, начинают слушать. Но это уважение заработано кровью... В баре были самые трудные шаги в моей карьере. Не буду врать — первые зрители не останавливались в своем чревоугодии. Но некоторые влюблялись в меня как в певицу и приходили снова и снова. Их становилось все больше.

— У вас прямо полная аналогия с карьерой Эдит Пиаф, которую вы играете в театре. И каков был ваш репертуар в то время?

— Классика джаза: «Summertime», «Georgia On My Mind». Но визитной карточкой стал романс «Руки» Клавдии Шульженко. И под утро — мне все равно некуда было ехать — я написала первые собственные песни. Их я исполнила на конкурсе «Ялта- Москва транзит» в 95-м году. Самая удачная — «Одинокая свеча». Потом я выпустила диск с таким же названием. Точнее двойник: один диск — классика джаза, а другой — мои песни.

— Как случился Париж, Нью-Йорк?

— После конкурса в свое шоу пригласил Борис Моисеев. И с ним я объездила всю Европу, побывала в Штатах, в Рио де Жанейро...

— Ну и как мечта О. Бендера в действительности?

— Я разочаровалась, ждала чего-то феерического... но это только грезы великого комбинатора...Сделала сольную программу. Позднее сыграла роль Мули —честолюбивой артистки в спектакле Горевого «Черта». И самое неожиданное, что за эту роль мне присудили премию «Чайка». Звезды сошлись!

— Что у Мули совпадало с Нуцей?

— Страстность, темперамент. Образ сумасшедшей женщины.

— Любовная линия пересекалась с криминальной?

— Этот образ был ближе к Мерилин Монро. Потом этот персонаж, правда, превращается в откровенную женщину-вамп.

«ПОСЛЕ РОЛИ ЭДИТПИАФ — СТАЛИ НОСИТЬ НА РУКАХ»

— А какой-то рисунок, узор судьбы персонажей передаются исполнителям? Можно и «заиграться» с той же Эдит Пиаф.

— Я в это не верю. Но Эдит Пиаф, конечно, — не случайное явление в моей жизни. У меня вообще тесные связи с другим миром. Миром мертвых. Пусть многие считают это фантастикой. Эдит Пиаф на сегодня — огромнейшая помощь мне с небес.

— Она являлась вам в снах?

— Зачем? После того, как я спела Эдит Пиаф, — меня стали просто носить на руках. Я стоила, как артистка, этого и раньше, но почему-то подобного триумфа не было. В итоге у меня появилось ощущение, что она решила мне помочь. Ее сила, ее мощь, ее судьба...

— Вот и я о том же...Рисунок судьбы начинает передаваться. Не дословно, разумеется. Никто не говорит о точной копии с оригинала...

— Да, но ожидают обычно трагического. У нее труднейшая судьба. Когда меня спрашивают, «не боитесь ли вы, у нее было столько смертей, столько болезней!»... Но это — ее личная жизнь. У каждого она — своя.

— Тем не менее, благодаря Пиаф, вы вышли на другой масштаб...А свои сны вы переносите на полотна?

— Сны я переплавляю во все: в то, что пою, и в то, что рисую. Сны — отдельная тема. Я всегда говорю, что у меня три жизни: на сцене, в обыденной реальности и во сне.

— Вам снятся сны каждый день?

— К сожалению, нет. А сказочные вообще бывают редко.

— Расскажите какой-нибудь?

— Передать словами сложно. Ну вот, к примеру. Полет с огромного водопада. Вода и воздух — ярко синего цвета. Во время этого полета я ощущала себя то водой, то ветром. Как будто я стихия, а не человеческое существо. Наверху оказался замок в дыму, в тумане, пронизанный сильнейшим запахом сирени. Запаха такой концентрации я не помню в реальности. Может, в Грузии, в детстве.

— У Булгакова в «Беге», вместо актов — сны. Существует прямая связь между искусством и снами. Вам иной раз хочется просыпаться?

— Честно говоря, я молю Бога, чтобы научиться жить, как сплю. И так же играть на сцене.

— Главное, чтобы не засыпал зритель.

— (Смеется) Пока такого, к счастью, не было! А вот когда получается сыграть или спеть так же волшебно, как во сне, — редкая удача.

«Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ПРОВОДНИКОМ СВЕТА»

— А прямая связь между реальностью и сном у вас была?

— Могу рассказать странную и мистическую историю, которая со мной произошла сейчас в Киеве.

У поезда меня встретила наш директор Ирина, она бежала с букетом ромашек в руках. И мы приехали сюда. Я обожаю Андреевский спуск и это творение Растрелли — Андреевскую церковь. Я занесла вечером ромашки, поставила их в вазу. И заснула. Просыпаюсь ночью от ощущения, что в комнате кто-то есть. Что за бред? Или не допила накануне, или перепила? Позже я опять проснулась от ощущения чьего-то присутствия. На третий раз я действительно испугалась и «вырубилась» только при зажженной люстре. Под утро снится сон: подходит какая-то старушка с ромашками и говорит: «Эти ромашки сегодня у меня купила Ира, но я сорвала их с могилы Лены. Не бойся. Ничего страшного… Она бежала та женщина, на вокзале, торопилась, я не слишком хотела ей давать их... А потом продала...»

— Это уже не Булгаков, а Гоголь.

— Вот именно: гробы, цветы, ... Утром звоню директору и спрашиваю: «Где ты покупала ромашки?» — «На вокзале, у какой-то бабушки. А что?» Я ей рассказала. Она: «Срочно ромашки выноси. Поставь куда-нибудь в прихожую...» А наш режиссер Игорь Афанасьев поведал, что ромашки — самые мистические цветы, проводники с того света на этот. Как вы объясните эту историю?

— А чего тут объяснять? Она, несмотря на мистицизм, очень конкретна. Как «Вечера на хуторе близ Диканьки». Что- то вроде «телеграммы», дабы вы лишний раз почувствовали присутствие того мира. К тому же есть места, способствующие этому. Вероятно, таков Андреевский спуск.

— Страшновато, честно говоря.

— А весело бывает? Как у Николая Васильевича? Или мистика у вас всегда связна со страхом?

— Со страхом больше. Я чувствую незащищенность от космоса. Как пишет Карлос Кастаньеда...

— Может, вы колдунья?

— Да нет. У меня, напротив, со стороны матери — дед был епископом. И семья очень религиозная и верующая. Его, к сожалению, расстреляли в 37-м. И вообще, по той линии много церковных предков.

Мне кажется, то, что я пою — сродни их миссии, цель та же — духовно «лечить». Любой исполнитель должен обладать магическими способностями. Но со знаком «плюс».

— Получается, в жизни над вами довлеют проявления черной магии, а на сцене — белой. Компенсация?

— Наверное. Одно без другого не существует. А я стою посередине, между черным и белым — на сцене. И испытываю счастье, когда пою. И чувствую себя проводником!

— Света?

— Только света!!!

ДОСЬЕ «Дня»

НУЦА (Нино Шаншиашвили). Певица, композитор, художник. В 1995 году получила приз на конкурсе молодых исполнителей «Ялта — Москва транзит». Выпустила альбом «Одинокая свеча» с большим количеством авторских песен. За спектакль «Черта» режиссёра Михаила Горевого, где сыграла главную роль, удостоена престижной Театральной премии «Чайка» 1999 года. В 2000 году в спектакле «Мой легионер» Романа Виктюка — роль Эдит Пиаф. Снялась в фильме Валерия Фокина по Францу Кафке «Превращение». Исполнила роль Нины в фильме Каринэ Фолиянц «Амапола», в котором звучат и песни собственного сочинения.

В понедельник, 24 ноября, в 19.00 в театре им. Франко состоится премьера водевиля «Школа донжуанов» Игоря Афанасьева( Украина — США), в главной роли — Нуца.