«Социальный престиж государственного языка растет»

— Каждый конкурс приносит открытие и имеет массу интересных сюжетов. Вот, например, в прошлом году глава Наблюдательного совета конкурса Ирина Фарион награждала премией имени Олены Пчилки (Фарион — основатель премии) Любовь Янковскую из Севастопольской гимназии № 8. Теперь Янковская — уже одиннадцатиклассницей — опять будет получать на сцене столичного театра имени Франко премию имени Олены Пчилки из тех же рук. Это свидетельствует, что прошлогодняя победа девушки из Севастополя была не случайна. Школьница действительно хорошо знает государственный язык. Это — во-первых. А во-вторых, ныне открылась непоколебимая гражданская позиция девушки: Люба Янковская отказалась принимать российское гражданство. Она переезжает жить в Украину и будет поступать (а мы за нее будем хлопотать перед Минобразования) в украинское высшее учебное заведение.

Увидят зрители в этот день на сцене в театре и другую девушку из Севастополя — Оксану Кучурку, которая недавно выступила в газете «Літературна Україна» с волнующим словом о Василии Симоненко. Это ее произведение написано в школе на уроке литературы. В то время, когда «зеленые человечки» устанавливают в Крыму новый порядок, когда там перечеркивается и топчется все украинское, Оксана пишет об украинской душе и украинских ценностях.

Еще одно имя, если уже зашла речь о Крыме. Там в разных этапах нашего конкурса неоднократно побеждала ученица теперь уже 10-го класса 33-й средней школы в Симферополе Басира Хусейн, крымчанка афганского происхождения, которая считает себя украинкой. Вместе со своим 14-летним братом Тимурашем и 12-летней сестрой Вагмой они хорошо выучили украинский язык. Это — яркий пример того, что наша молодежь растет цивилизованными людьми, с уважением относится к государственному языку, считая, что украинцы — это прежде всего политическая нация. За 14 лет в почетном реестре победителей и призеров со сцены театра звучали имена не только украинских детей. Там были и имена молдавские, польские, венгерские, еврейские, российские, грузинские, татарские. Всех сразу и не вспомнишь. Была у нас даже призер-китаянка, которая, переехав с родителями на проживание в Украину, хорошо выучила наш язык. Все такие случаи звучат для нас и как новость, и как подтверждение того, что украинский хотят знать не только сами украинцы. Социальный престиж государственного языка в Украинском государстве растет.

«ПЕТР ЯЦЫК НАСТОЯЛ: ПОБЕДА ДОЛЖНА БЫТЬ СООТВЕТСТВЕННО «КОНВЕРТИРОВАНА»

— Кто подал идею такого масштабного языкового марафона?

— Это идея Петра Яцыка. Его ноу-хау. Думаю, это показательно для его менеджерского мышления. «Продать» идею соревнования, выставив победителям призы. Сегодня это уже не диковинка — престижные награды в разных олимпиадах, турнирах и фестивалях. А тогда, более полутора десятилетий назад, все такие мероприятия завершались как-то пресно-однообразно: похвальная грамота, какая-то книжка или дешевый сувенир. Яцык настоял: победа должна быть соответственно «конвертирована». Оригинальность его замысла многие не поняли. И у него появились оппоненты: этот капиталист растлевает детские души деньгами. Нужно, чтобы наши школьники восторженно изучали государственный язык только по патриотическому зову души. На что Яцык отвечал, что и погода, и мода в Украине не та, чтобы они очень способствовали активизации патриотических побуждений у молодежи. Во-первых, чиновник не подают такой пример всему обществу, так как власть в украинском государстве, как это ни парадоксально, — по большей части русскоязычная и не очень украиноцентричная, во-вторых, родители далеко не всегда в языковом отношении являются примером для детей — подавляющее большинство в городах и городках культивируют в семьях или русский (чтобы было «по-культурному»), или дикий суржик. В-третьих, и учителя нередко создают сюжеты языковой шизофрении: материал урока излагают на украинском, а замечания делают на русском и между собой на территории школы общаются по-русски. А дети, на удивление, наблюдательны, все это видят, слышат и делают соответствующие выводы. Поэтому и был у Яцыка этот акцент: нужна своеобразная сенсация, которая юных увлечет и заинтересует. Заставит заиграть их самолюбие. Представим себе: победитель, например, в номинации одиннадцатого класса получает семь тысяч гривен! Уточняю, тогдашние семь тысяч — это свыше пятнадцати тысяч сегодняшних, так как первый конкурс мы завершили в мае 2001-го.

— Вы, по-видимому, неоднократно обсуждали с Яцыком языковую ситуацию в Украине, все аномалии существования украинского языка в Украинском государстве.

— Это одна из самых злободневных проблем нашего национального созидания. По моему глубокому убеждению, языковая ситуация всегда является отражением состояния национального духа, уровня реализации национальной идеи. Почему, например, в США, Канаде, Франции, Японии, Германии, Китае, Польше нормальная экономическая ситуация? Да потому, что там нет языковых проблем. Все это очень тесно связано между собой. Прошу понять меня правильно, я не наступаю ботинком на язык русскоязычным людям в Украине. Я знаю, что среди русскоязычных есть чрезвычайно много настоящих украинских патриотов. Все это еще раз ярко продемонстрировал Майдан, где не украинский и русский антагонизировали между собой, и призывы к свободе, к справедливости, к совести одинаково выразительно звучали на том и другом языках. Но я отмечаю, что государственный язык — это все-таки государственный язык. И официально он должен быть единственный, и его социальный престиж надо подносить, потому что он, как и многое другое в нашей стране, позорно низкий. Петр Яцык возмущался тем, как мы воюем друг с другом, как мы обвиняем друг друга в недостаточном патриотизме. Он считал, что половина нашей энергии идет «в свисток», то есть в бесплодные споры и взаимные преодоления из-за бессмысленных конфликтов и причин. У него было, на удивление, конструктивное мышление. Среди его любимых сентенций была такая: «Малое сделано значительно больше, чем большое говорено». А еще он, будучи человеком исключительно начитанным (это плоды его самообразования), любил повторять сентенцию древнекитайского Конфуция: «Вместо того, чтобы сетовать на темноту, зажги свечу — и в мире станет светлее».  Поэтому он обнародовал на собраниях Лиги украинских меценатов идею проведения чего-то подобного Олимпийским играм на темы украинского языка. Положение о таком мероприятии, его конкретизированный сценарий и бюджет мы поручили разработать исполнительному директору Просветительского фонда Петра Яцыка Марку Стеху и исполнительному директору Лиги украинских меценатов Михаилу Слабошпицкому. Все это остается неизменным до сих пор. Мы предложили эту идею тогдашнему министру образования Василию Кременю, который сразу же поддержал ее, а первый заместитель министра образования, академик Ярослав Яцкив настоял (спасибо ему за это!), чтобы конкурс непременно был международным, и это значительно расширило масштаб языкового марафона. Уже в первом турнире приняло участие не только свыше двухсот тысяч школьников в Украине. К ним присоединились представители Польши, Молдовы, России, Грузии, Латвии, Казахстана, Армении и Азербайджана. А уже в следующих конкурсах счет участников пошел на миллионы. И к зарубежным участникам приобщились представители Австралии, США, Канады, Греции, Италии, Румынии, Аргентины, Швеции, Бразилии, Литвы, Эстонии. Произошло это благодаря настойчивости «команды» тогдашнего Минобразования, а также Министерства иностранных дел, которое в то время в сто раз активнее и системнее сотрудничало с мировой украинской диаспорой. Послы или атташе Украины вручали награды победителям и призерам нашего конкурса в украинских обществах зарубежья, и это тоже в значительной степени подносило авторитет нашего проекта. Это был «медовый месяц» сотрудничества Лиги украинских меценатов и государственных структур на ниве оригинального  просветительско-патриотического проекта.

«ПРОЕКТ ДМИТРИЯ ТАБАЧНИКА ИСЧЕЗ ВМЕСТЕ С НИМ»

— В печати немало говорилось о том, что конкурс мог вообще погибнуть во время министерской деятельности Дмитрия Табачника.

— Да, тогда над нашим проектом нависла угроза — он стал для Минобразования не просто непопулярным, а вообще нежелательным. Министерство, а точнее, его глава выдумал альтернативу конкурсу имени Яцыка, но специфика его была совсем размыта, поскольку в нем не было концепции подъема социального престижа государственного языка. Зато назывался он как конкурс имени Шевченко. И этот конкурс проходил под патронатом президента и, в противовес нашему, который проходит только на средства меценатов, имел государственное финансирование. Но скажите мне: слышали ли вы что-то где-то о нем?! Нечего и говорить, что он мог вырасти в такое масштабное и престижное явление, как конкурс имени Петра Яцыка, который давно уже стал брендом. За ним не было массовости и популярности. Не было целой армии волонтеров среди словесников. Не было мощной поддержки украинских СМИ, которые в целом скептически восприняли это мертворожденное детище функционеров Минобразования. Проект Дмитрия Табачника исчез вместе с ним и, кажется, никаких мероприятий и никакого отголоска конкурса имени Шевченко в год 200-летия Шевченко не видно и не слышно. И здесь есть своя закономерность. Табачник шел за конъюнктурой, хотя его проект и освящен именем Шевченко, но он был, скажем откровенно, безнадежно космополитический. Очевидно, сам это чувствуя, министр акцентировал внимание на будто бы интернациональном характере конкурса. Но заметьте: у нас неоднократно среди победителей на знание государственного языка фигурировали фамилии татарских, румынских, венгерских, польских, еврейских, российских детей. У нас украинский язык выполняет объединительную функцию, и это ни в коей мере не противоречит принципам интернационализма, а, наоборот, утверждает их. Мы во время конкурса отмечаем: уважение к государственному языку, знание его — признак цивилизованности индивида каждого общества. Патриотизм, национальная обеспокоенность — вовсе не антагонизм интернационализма. Это — два духовных крыла цивилизованного человека.

«Я НА ЗАКОНОДАТЕЛЬНОМ УРОВНЕ НАЛОЖИЛ БЫ МОРАТОРИЙ НА ИСПОЛЬЗОВАНИЕ «ЯЗЫКОВОЙ КАРТЫ»

— В течение 14 лет проходили парламентские и президентские выборы, менялись главы государств и правительства. Это влияло на реализацию вашего проекта?

— Конечно, каждый политический контекст имел свое влияние на наше дело. Скажем, осенью 2004-го, во время Помаранчевой революции, Минобразования перенесло официальное открытие конкурса по 9 ноября — Дня украинской письменности — на целый месяц. Таким образом, вопреки надеждам Минобразования, которое стремилось избежать неминуемого политизирования нашего мероприятия, вызванного тогда беспокойными президентскими выборами, конкурс открывали мы в майданные дни на Запорожье. И нужно ли говорить, какая напряженная ситуация была тогда во всем обществе и как до боли нерадушно запорожские чиновники встретили киевский десант в составе представителей исполнительной дирекции Лиги и известных писателей. Или открытие языкового марафона в Николаеве осенью 2009 года, когда уже началась президентская гонка. По уровню психологического напряжения и политизирования всего — даже украинского языка, который в Николаеве почему-то позиционировали как агитацию за одного из кандидатов в президенты (не от Партии регионов), опять повторялся сюжет, который мы пережили в Запорожье. Как известно, «языковая карта» — один из любимых козырей безответственных политиков. Если бы моя воля, я на законодательном уровне наложил бы мораторий именно на использование «языковой карты». Характерно, что в повседневной жизни обычные люди нигде не ведут языковые войны. Они всегда умеют объясняться между собой. А приходят политики и натравливают их друг на друга, задурив людям головы всякими баснями. Никто не должен иметь права на отмену или на притеснения государственного языка в государстве, как никто не имеет права на отмену герба, флага или государственного гимна. Так как это именно те «киты», на которых и стоит государство. «Языковая карта» — это всегда расшатывание тех основ, на которых стоит государство.

— Как реагировали руководители тех областей, где проходили официальные открытия конкурса, на это событие?

— Как уже говорилось, в прошлом году мы открывали марафон в Житомире. Руководство области почти проигнорировало это мероприятие. Об этом резко писали и житомирские, и украинские газеты. Наивысший представитель областной власти, присутствующий на этом действе, — начальник управления образования. И это весьма симптоматически, потому что свидетельствует о непопулярности в глазах власти нашего дела. Или их боязни «подставиться» — неизвестно, что подумают и что скажут «наверху». Поэтому, как писала Лина Костенко, «обережні обережники» прячутся в таких делах как можно дальше от учителей и языка. И наоборот, бывали случаи, когда конкурс с нами открывали руководители областных советов и областных администраций (в Кировограде, на Черкащине, в Чернигове, на Закарпатье, Львовщине).  И это независимо от того, кто тогда был президентом или премьером. Это — красноречивый штрих к характеристике областных чиновников, свидетельство их убеждений и отношения к национальной идее, смелости открыто засвидетельствовать свою гражданскую позицию.

В целом же сюжеты, связанные с конкурсом и властью, дали нам возможность наблюдать, как много абсолютно беспомощных и непрофессиональных людей есть в нашей власти. Подавляющее большинство из них ярко засвидетельствовало свое полное непонимание того, что есть в мире, а следовательно и того, что есть у нас гуманитарные проблемы, и что эти проблемы тоже чрезвычайно важны для существования общества и для гармонизации отношений его индивидов. А уже о качестве украинского образовательного продукта я и не говорю. Оно катастрофически упало, и это понятно: не может иначе все быть с образованием в государстве, где господствует тотальная коррупция.

«ЕЩЕ ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ МОМЕНТ: ВСЕ ВЫПОЛНЕННЫЕ РАБОТЫ ШИФРУЮТ»

— А как ограждается от коррупции и подкупа конкурс имени Петра Яцыка?

— Во-первых, задания конкурсантам на областном и общенациональном уровнях держатся в тайне (их составляет один человек, никакой коллегии или редколлегии здесь нет). Задание обнародуется непосредственно в аудитории, где собрались участники конкурса, за пять минут до его начала.  Представители исполнительной дирекции Лиги привозят задание в конвертах с сургучовыми печатями, и при открытии их составляются специальные протоколы; привозят тоже наши люди в области и тетради, где проставлены штампы на каждой странице. В этих тетрадях должны быть и черновики, и чистовые тексты. Никто не должен вырывать листы, их просто можно перечеркнуть. Это на оценку не влияет. И если, например, в областной центр на какой-то из этапов было привезено 90 тетрадей, а участие принимали 70 конкурсантов, то назад наш представитель должен привезти все 90 тетрадей, чтобы никто не мог взять чистую тетрадь и переписать свою работу. Еще очень важный момент: все выполненные работы шифруются в исполнительной дирекции Лиги. Когда жюри проверяет их, то никто не знает, чья это тетрадь. Известно только, ученик какого класса выполнял работу. И еще принципиально важный момент. Это — председатель жюри. Не просто авторитетная фигура, но и с беспрекословной моральной репутацией. Нам повезло, что председатель нашего жюри — Павел Ефимович Гриценко, директор Института украинского языка НАНУ. Он подбирает свою команду, в которой есть и преподаватели университетов, и учителя-практики. Уже после того, как каждая работа оценена в баллах, жюри расшифровывает их и выясняет, кто же именно стал победителем или призером.

— У вас очень хороший рефрен — выступление самых известных мастеров слова перед победителями конкурса во время торжеств в театре.

— Да, каждый раз на это событие мы приглашаем наиболее выдающихся украинских писателей, которых хотели бы увидеть и услышать все те, кто съехался из всей Украины. У нас со сцены театра говорили Павел Загребельный, Анатолий Димаров, Дмитрий Павлычко, Юрий Щербак, Анатолий Погрибный, Борис Олийнык, Иван Драч, Павел Мовчан. Как правило, слушали их со значительно большей заинтересованностью, чем президентов и председателей Верховной Рады, которые тоже появлялись в свете юпитеров во время наших торжеств.

— Еще хотела спросить вас о деньгах. Помню, что в прессе был целый скандалов по поводу того, что государство сдирало налоги с премий участников конкурса.

— Да, это была сложная коллизия. Два года мы боролись против нашего родного чиновничества, чтобы оно не грабило детей. На все наши обращения в разные властные структуры мы получали ответ такого характера: поскольку Украина интегрируется в Европу, появляется необходимость сокращать  всевозможные льготы, которых у нас много, как ни в одном другом государстве Европы. Поэтому, мол, и дети должны из тех денег, которые выпалы им вознаграждением за победу в конкурсе, платить налоги. Это было дико, аморально и действительно по-мародерски. Как известно, наше государство, подписывая двусторонние соглашения о сотрудничестве с США, Канадой или Австралией, повсеместно имело в документах такой пункт: не допустить «двойного налогообложения». Меценат нашего конкурса из той или иной страны, получая плату, оплатил дома надлежащие налоги. Он передает средства на наш конкурс, и из этих же денег уже наше государство тоже снимает налог. В конечном итоге после того, как мы подключили всю возможную «артиллерию» (несколько десятков героев Украины, академиков, народных депутатов и т. п.), было принято специальное Постановление Верховной Рады, в котором говорилось о том, что премиальный фонд международного конкурса по украинскому языку имени П. Яцыка выводится из-под налогообложения.

— Где будет открываться следующий конкурс?

— На Виннитчине. Именно ее назвали житомирские педагоги кандидатом принимать эстафету марафона. Такое у нас правило: тот, кто открывает конкурс, сразу же называет область, где будет начинаться уже следующий турнир. Поэтому в театре имени Ивана Франко будет и такой сюжет: педагоги Житомирщины передают эстафету педагогам Виннитчины, у которых будет много времени для подготовки к торжественному событию, что может стать прелюдией к своеобразной презентации области.