Точка пересечения

(Продолжение. Начало в пятничном номере «Дня» за 11 апреля).

СИММЕТРИЯ

В совершенном произведении Вертикаль и Горизонталь в каждой точке и в каждой его составляющей пересекается пополам. Так устроены, к примеру, кристаллы. Их структуру открыл француз Гауи. Как-то этот выдающийся минеролог рассматривал у друга кристалл кальцита и нечаянно уронил чужой кристалл ( не свой же ронять!) на пол. Кристалл, естественно, раскололся. Гауи, рассмотрев, внимательно осколки обратил внимание, на то, что все они одинаковой формы: ромбоэдры. Затем он добил остатки чужого кристалла и убедился, что даже мельчайшие пылинки кальцита обладали этой формой. Это открытие легло в основу его теории, опубликованной в 1801 году, где он высказал предположение, что раскалывание может происходить не до бесконечности, а до «ядер раскалывания» — мельчайших ромбоэдров.

Удивительна модель строения: прозрачный кристалл состоит из сотен подобных «кубиков» ( идеальная модель по Гауи) ромбоэдров и т.д. Из него можно выстраивать любые по сложности формы ( см. рис.).

Точно так же идеальный шедевр искусства, например, талантливый роман, можно «расколотить» до поэтически- емких фраз (но не до слов — это уже «атомы»). Или те же фильмы Андрея Тарковского — разрезать на кадры — каждый из них будет маленькой картиной.

Основа — гармония. Когда гениальному датскому архитектору, Отто фон Шпрехельсону, автору Арки Дефанс (громадному сквозному зданию, завершающему «ось Парижа». Проект был отобран из 400, присланных из 41 страны!) инженеры предложили несущие колонны сделать в сечении прямоугольными, а не квадратными, он возразил: «Это — некрасиво». — «Но они же внутри, их никто не видит» — «Их видит Бог», — сказал архитектор.

ОТ МАТЕМАТИКИ — К ОБРАЗУ

На примере еще одного научного открытия я хочу показать Точку пересечения Вертикали (интуиция, Дух, образное мышление) и Горизонтали (логическое мышление, анализ).

Главная цель математики — подсчет. Веками выводились формулы подсчета площадей, объёма разных фигур, нахождение точки через определенные промежутки времени и пр. Формулы выводились с определенной погрешностью. Более талантливые ученые «уточняли» выводы своих коллег, чтобы уменьшить погрешность при подсчете. Формулы подсчета объема цилиндров — уже не слишком просты, а фигур второго порядка — вроде эллипсоидов — запаришься считать. А представьте, как МАТЕМАТИЧЕСКИМ способом посчитать объем конкретного человека. Его нужно разбить мысленно на шары, цилиндры и т.д.(Попробуй точно подсчитать объем уха!) Задача АНАЛИТИЧЕСКИМ методом почти невыполнимая, то есть методом разделения на составляющие.

Архимед решил ее через объём вытесняемой воды! Гениальное в своей простоте решение находилось именно в Точке пересечения аналитического и образного мышления, Вертикали и Горизонтали.

Но вернемся к фильмам Андрея Арсеньевича Тарковского, где в эти понятия (В — совесть, Космос, Г — активные действия, продиктованные «здравым смыслом») вкладывается и нравственное содержание.

ЧЕЛОВЕК-КРЕАТИВ ВМЕСТО НИЦШЕНИАНСКОГО «СВЕРХЧЕЛОВЕКА»

Что кается конфликта Станислава Лема и Тарковского, то писателя тоже можно понять. Лем был возмущен, ведь в его «Солярисе» «родители Кельвина» отсутствуют. Никакого папы в его произведении нет!

Конечно, нет — это папа Тарковского. Ну в смысле, персонаж, списанный (безусловно, речь идет о его художественном восприятии) Тарковским с родного отца. Любая картина Андрея Арсеньевича —глубоко личное произведение, поскольку только такая «информация» может быть наиболее достоверной.

Братья Стругацкие позволяли «вытворять» Тарковскому и с их «Пикником на обочине» — что захочешь. Они знали, что имели дело с великим режиссером, и шли на его условия. В частности по поводу их Сталкера , он дал следующее указание: «Чтобы этого бандита и духу тут не было».

«Пикник» — подражание западному боевику, слегка приправленное социалистическими идеалами. «Бандит», потрясенный репликой-пожеланием молодого человека, погибшего и по его вине, повторяет за ним возле «волшебного шара» в финале романа: «Мира и счастья всем на земле!». Насчет мира — ладно, а вот одно счастье на всех — чисто советский подход.

Сталкер из романа — парень «без печали». Да, дочь — больна, жена переживает, но Зона — это круто! Он то от полиции бегает, то деньги лопатой гребет. А когда накроют «с товаром» или «с бабками» (будучи лаборантом Института Зоны, он спекулировал находками Оттуда) — не расстраивался, и снова — в поход! Контрабандист, «человек-действия», воплощение Горизонтали. Естественно, с силой воли у такого рода людей — хоть отбавляй, но они — «толстошкурые».

Тарковский наделяет героя своей гиперчувствительностью. Стругацкие под влиянием режиссера создают образ активного, сильного человека, но находящегося почти на грани истерики. Это — супермен с очень чувствительной кожей. В реальной жизни — явление весьма редкое. А в литературе и кино они встречаются, конечно, чаще: Шерлок Холмс, Остап Бендер. Да даже Егор Прокудин Шукшина из «Калины красной» — «уголовник», который «пообнимался» и «переговорил» со всеми деревьями вокруг своего села...

В принципе — таким и должен быть сверхчеловек. Но не ницшенианский — одержимый «волей к власти«тип, всю свою силу направляющий на неприятие и разрушение. Сверхчеловек в моем понимании — человек внутри которого Точка пересечения Горизонтали и Вертикали, созидающий, человек- креатив, человек — творец!

Сценарий братьями Стругацкими был переделан из «плоского» — в «объемный». Аркадий Стругацкий, попивая коньяк с женой режиссера и собственной, с боязнью дожидался, что скажет Сам, читающий их совместное с братом творение в соседней комнате. Тарковский вышел через два часа и молча сел за стол. Потом, глядя поверх голов «участников виночерпия», произнес: «Впервые — МОЙ сценарий!» Аркадий облегченно вздохнул.

Вот именно впервые, поскольку так просто с Лемом на переделку его произведения «под Тарковского» — договориться не удалось. Хотя проблема была в другом, в смещении акцентов : Лем видел гармонию в Космосе, противопоставляя его Земле, Тарковский — «мирил» их...

ПУТЬ ДОМОЙ

Крис Кельвин летит на Солярис дабы выяснить, что у его коллег «не заладилось» с работой. Он долго прощается с отцом. Но Крис — «человек без воображения», все россказни о Солярисе друга отца — Бертона — пилота, видевшего «над Океаном своего сына, родившегося четыре месяца назад на Земле» — он воспринял, как бред.

На фоне размолвки папы и сына, в кадре постоянно отчий Дом — удивительное творение Тарковского. (Тема Дома — продлится в «Жертвоприношении»). Конкретно само здание сооружалось где-то под Москвой. Хотя такие гармоничные места (сочетание деревьев, воды, лугов), кажется, найти невозможно... Несмотря на то, что отец и сын расстаются навсегда (космические путешествия «съедают» много времени и герой вернется, когда родителей не будет в живых), прощание из- за ссоры получилось холодноватым...

Обитателей станции Крис нашел в подавленном настроении. Оказывается, мыслящая планета, анализируя подсознание землян, присылает им гостей — самых близких для них людей, с которыми были наиболее сложные отношения. «Гости» — воплощение «болевых точек» персонажей.

В частности для Криса была «воспроизведена» покончившая после семейной размолвки жизнь самоубийством его супруга Хари.

После того, как «коллеги по работе» разъяснили ему, что это — «не человек», он совершает чисто «горизонтальный» поступок. Приглашает «супругу» прокатиться в реактивном модуле. Он «по- джентельменски» пропускает ее вперед, мол, проходи, дорогая. Хари спрашивает, почему он не заходит. На что герой молча закрывает люк — и отправляет «дорогую» путешествовать в одиночестве…

Поступок логичный, говорящий, что герой способен принимать «волевые решения». Логика проста: это «не человек» — значит, с ней — «не по-человечески». Конечно, его «корябает» — « а вдруг человек», тогда это — ….Но герой — личность сильная и распускаться себе не позволяет. Пока на следующее утро не обнаруживает на постели рядом собой точно такую же Хари…

Любовь к потерянной супруге вспыхивает вновь. Ему уже плевать, что в ее жилах нечеловеческая кровь. Он начинает бояться ее потерять. С этого момента Кельвин демонстрирует исключительно «вертикальное», крайне совестливое поведение.

Нет смысла рассказывать о перипетиях известной картины, скажу только: Солярис все больше «понимает» и «принимает» главного героя. И «докапывается» до «второй боли» Криса — отца, с которым тот повздорил. Последний кадр фильма потрясает: на облаке над океаном Соляриса возник Дом. На пороге его стоит на коленях Крис перед отцом.

Станислав Лем так отозвался о киновоплощении своего детища: «Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно, а я-то писал и думал совсем наоборот».

В последнем кадре — Точка пересечения Вертикали и Горизонтали. Крис через Космос, через свою совесть пришел — к Земле. Тарковский не показывал «что лучше, а что хуже» — он показал, что ВСЕ ЕДИНО. (Точка пересечения — Бог. Не случайно за «Солярис» Тарковский получил в Каннах, кроме Специального приза жюри, еще и Приз Международного евангелического центра), продлив в кино открытия Кубрика в «Одиссее «2001». Если , кстати, вспомнить мифического Одиссея, то весь его путь — тоже путь Домой.

КРЕПОСТНОЙ «ДВОЙНИК»

Следующая после «Сталкера» работа Андрея Тарковского — «Ностальгия»( 1983). Сценарий был написан совместно с Тонино Гуэррой. У двух поэтических художников ( перед тем как стать сценаристом Феллини, Гуэрра получил известность как поэт) , естественно. сценарий получился «с креном» Вверх, то есть больше по Вертикали. В мотивах поступка героя — писателя Андрея Горчакова уже совсем немного «здравого смысла». Все пронизано служению Сверхзадаче.

Сюжет таков: писатель Андрей Горчаков приезжает в Италию, дабы изучить биографию крепостного музыканта 18 века Павла Сосновского. Его реальный прототип — Максим Березовский (1745 — 1777) — крепостной музыкант графа Шереметьева. Он был послан в Италию учиться и стал членом Болонской филармонической академии и создателем нового типа русского хора. Короче, он почувствовал не только, ЧТО значит быть свободным гражданином, но и — «супестаром». Однако на чужбине, где было все, кроме Родины, он стал испытывать приступы ностальгии. Березовский вернулся, но не сумел выкупиться из рабства и спился в 32 года...

Итальянская переводчица Эуджения пытается помочь своему клиенту в его работе. Он ей все больше нравится как мужчина ( в роли Горчакова обаятельнейший Олег Янковский), но ей все меньше понятны его увлечения. Эуджения пытается заинтересовать его своей персоной (надо сказать, довольно симпатичной), но Андрея интересует гораздо сильнее другой субъект — сумасшедший Доминико. Этот мужчина держал 7 лет свою семью в доме, ожидая Апокалипсиса — конца света (реальный случай, обнаруженный Тонино в его папке с газетными вырезками об экстраординарных событиях).

Здесь Тарковский продолжает тему Апокалипсиса, начатую в предыдущих картинах. Жена Сталкера зачитывала отрывок из библейского Откровения Иоанна Богослова («...произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась, как кровь…») Солярис, Зона — это Высшее Испытание, Высший суд для людей. Чем и является Апокалипсис…

Что касается линии Сосновского-Березовского: Тарковский подобрал себе «двойника». Бесконечная дилемма его жизни: с одной стороны ему не давали снимать в Советском Союзе, он чувствовал себя под присмотром империи, словно крепостной, а с другой стороны, за границей, где находились деньги для его фильмов, ему не хватало корней Родины. Путь к Богу по Тарковскому — путь через Дом.

Однако подолгу не снимать он уже не мог. Мастеру нужно «говорить». А значит, следует использовать для этого любую возможность…

Горчаков хочет разобраться в мотивах поступка безумца Доминико. Он связывает их со своими представлениями об Искуплении и Объединении человечества.

Бесполезно бьющаяся за «знаки внимания» писателя итальянская красавица, читая стихи Арсения Тарковского, на замечание Горчакова относительно невозможности точного перевода, резонно замечает: как же вообще один народ может понять другой? «Нужно отменить государственные границы», — говорит Горчаков.

Этим эпизодом Тарковский предрек многие события будущего, такие как объединение Европы и всеобщую глобализацию. Агрессивная политика Штатов только способствует объединительным процессам между Западом и Востоком...

Но «земную» Эуджению, как вы понимаете, мучимый «вертикальными» проблемами русский все сильнее раздражает. К тому же, если не знать о связи между судьбой Автора с крепостным музыкантом, зрителю трудно понять: чего это писатель так распереживался по поводу этого далекого хориста...

(Окончание читайте следующем номере «Дня»)