«В Крыму сейчас не существует никаких правил»

Александра Дворецкая — крымская активистка и организатор правозащитного центра «Действие». В связи с недавними событиями была вынуждена покинуть полуостров и переехать в Киев. Она рассказала о беззаконии милиции, о притеснениях инакомыслящих и в целом о ситуации в Крыму. Встретились мы с Александрой возле Лядских ворот. Низенькая, худощавая, миниатюрная девушка не производит впечатление активной правозащитницы. Как оказалось впоследствии, не каждый мужчина имеет столько смелости и мужества, как она. А отстаивать альтернативную точку зрения в Крыму — не так легко, как в столице. Символично или нет, но предложила Александра провести разговор в кафе под названием «Крым». Говорит, что в прошлый раз заказала янтык, а принесли обычный украинский чебурек. А янтык — это крымскотатарский чебурек, который готовят на сухой сковороде без жира.

— Александра, чем занимается ваш правозащитный центр?

— Со времени основания «Действия», с 2011 года, мы оказываем бесплатную правовую помощь. В пяти городах мы открыли приемные, где люди могут ее получить. Мы занимались проблемами, которые не могут решить юристы при горисполкомах. Поэтому конфликтное поле с местной властью возникло еще со времен основания организации. В Крыму это была Партия регионов со своими 80 процентами состава Крымского парламента.

Во время оккупации, начиная с марта, на полуострове перестали действовать правила. Когда я основала «Действие», еще существовали определенные нормы, мы знали, что есть президент Янукович, милиция, которая руководствуется законом «О милиции», все более-менее понятно. А теперь продолжать работу там, где не действует право, где ты не можешь гарантировать себе безопасность, невозможно.

— Чем вы занимались в Крыму в последнее время?

— Посещала акции протеста, принимала участие в инициативе «Крым СОС». Большую часть времени провела дома, принимая звонки и распространяя информацию в СМИ о координации действий. Обращалось очень много знакомых, коллег из других регионов, которым я, как человек знающий, могла давать советы, а они могли куда-то ездить. Из Крыма я уехала 9 марта, когда похитили двух моих друзей — Анатолия Кузнечного и Андрея Щекуна (напомним, интервью с Андреем Щекуном после его освобождения вышло в «Дне» № 53 от 25 марта. — Ред.)

— Чем сейчас вы занимаетесь в столице?

— Крымчанами. Все, что касается поселения, переселения... Этим вообще занимается большое количество людей, которые пытаются, в отличие от власти, помочь этим людям. Кроме того, моя цель — распространить информацию о том, что происходит в Крыму, потому что о Крыме существует очень много мифов.

— Например?

— По типу — «вы этого всего сами хотели». Вот Киев выступал против, здесь были массовые протесты, а вы не выходите на массовые протесты — значит вы так хотите. И потому нужно объяснять, в чем отличия от киевского Майдана.

— В чем они заключаются?

— Для меня основное — это отсутствие правил. В Киеве Янукович хоть делал вид, что правоохранительные органы придерживаются каких-то законов. В Крыму людей похищают милиционеры, передают «Русскому единству» и думают, что это нормально. Там они смотрят и абсолютно не реагируют на правонарушения. Также были военные другого государства, которые ходили по городу с автоматами и проверяли на вокзале всех приезжающих, все вещи.

Еще одно — в Крыму нет безопасного места. Если мы знали, что здесь на Майдан можно принести еду, оставить деньги, бронежилеты, шины, то там собрать еду военным — проблематично, потому что ты не имеешь возможности даже назвать место, куда все можно принести. Делалось это только через хорошо проверенных людей.

Последнее отличие — в Крыму не только в период Майдана, а на протяжении всей независимости не было украинской государственной политики. Там постоянно присутствовал флот России, который проводил совместные военные парады, там были «казачества», которые финансировались из России, куча пророссийских организаций, которые спекулировали на этой теме (мы их называем «профессиональные русские»). Я училась в русскоязычной школе, в Национальном государственном университете — на русском языке, и диплом защищали все, кроме меня одной, на русском языке. А меня на защите спрашивали: «Ты что на русском не можешь?..»

За период работы нашей приемной не было ни одного обращения от русскоязычных относительно их притеснений. Я являюсь русскоязычной крымчанкой, моя семья вообще корни пустила в Крыму, но мы не россияне. Это важно: даже если мы разговариваем на русском языке, это не значит, что мы россияне. Потому что россиянами мы никогда не были.

— Как вообще сейчас выглядит ситуация в Крыму?

— Мы имеем 39 пропавших людей за март, трех убитых, четырех, до сих пор не найденных, а все, кого нашли, подвергались пыткам. Мы имеем свыше 70 случаев нападений на журналистов, уничтожения материалов, имеем цензуру, когда отключены все украинские каналы, а также имеем принуждение к принятию российского гражданства — иначе лишаемся права собственности или еще что-то.

— Вы планируете возвращаться в Крым?

— Я вернусь, когда почувствую, что мне там будет безопасно. Поэтому готова работать в столице для улучшения ситуации в Крыму, но вернуться надолго, думаю, получится не скоро. Я оцениваю, что это продлится года два.

— Как вы считаете, Крым вернется обратно в Украину?

— Да! Иначе зачем тогда все это?