В вихрях хирургии сердца

Есть булгаковская фраза: любая крестьянка может родить своего Ломоносова. Вдумываясь в нити судьбы выдающегося украинского кардиохирурга Геннадия Васильевича Кнышова, и впрямь убеждаешься, что почва таланта и успеха далеко не всегда бывает сугубо наследственной. Но, с другой стороны, такая почва нередко зримо отражает глубинные нравственные и трудовые токи подобных мест, этой географии справедливости. Гена Кнышов родился в 1934 году в Дебальцево, в рабочей семье, здесь окончил среднюю школу, которая теперь носит его имя. И в перекличке двух суровых столетий вдруг осознаешь: свою великую стойкость, свой заряд свершений он обрел как раз здесь, в городе, ставшим ныне символом стоического мужества его земляков. Долго ли коротко, в военных и иных испытаниях, в дыханиях нужды, промелькнули детство и юность. В 1958 году Геннадий Кнышов окончил Донецкий медицинский институт. Началась его хирургическая страда в Донецкой областной клинической больнице, с понятным для Донбасса множеством коллизий, лишь преодолевая которые врач становится врачом. Кнышов в этом понимании был весьма продуктивен: волевой характер сочетался с невероятной трудоспособностью и жаждой знаний. Для укрепления создающегося в больнице звена торакальной хирургии его направляют на учебу в Киев. На кафедру в Институте усовершенствования врачей, учрежденную не так давно Николаем Михайловичем Амосовым.

КНЫШОВ И АМОСОВ

Шел 1962 год. Сразу же новичок в кафедральной клинике Института туберкулеза и грудной хирургии на Батыевой горе попал в гущу операций, хотя с самим Амосовым, в решающем разговоре, встретится позже. День складывался долгим и напряженным, и первые несколько ночей, когда наступал вечер, Геннадий Васильевич вынужден был коротать на вокзале. Пока, наконец, не предоставили место в общежитии. Участвовал, рядом с опытными хирургами в большинстве вмешательств, поначалу лишь ассистируя. Хирургия сердца была сложнейшим полем. И вдруг оказалось: зачисление на курсы как следует не оформлено, и донецкому энтузиасту предстоит уехать домой. Кафедральные сотрудники уговорили Амосова подписать повторное ходатайство о включении Геннадия Кнышова в новую группу курсантов. Все, в его стиле абсолютной отдачи делу, продолжалось, как обычно: дни и ночи у операционного стола, в перевязочных, в отделении реанимации. Постепенно, в круговерти, он становился не просто новичком, и однажды Анна Васильевна Малахова, хирург из амосовской когорты, один из ведущих педагогов кафедры, вдруг предложила: пусть занятия ведет Кнышов. Так курсант среди курсантов фактически впервые вступил и на педагогическое поприще.

Как-то поздним вечером Амосов и Кнышов одновременно «размывались» после долгого хирургического марафона. Расспросив Геннадия о его устремлениях, об уровне его умений, увидев в нем подвижника, Амосов вдруг предложил: «Поступай в аспирантуру...»

Экзамены были нелегкими, однако Кнышов все успешно сдал, причем основную дисциплину — самому Амосову. В Донецке его наставник, профессор Р. Богославский, был разочарован, что командированный на учебу предпочел новое притяжение, но, по большому счету, понимал, что он прав. Конечно, только амосовский темп творения предопределял и его собственные неимоверные нагрузки, и рост учеников. Освоив метод искусственного кровообращения, клиника одной из первых в стране переходит к операциям на митральном клапане. В 1965 году Г. Кнышов защищает кандидатскую диссертацию на драматичную, по сути, тему «Митральная комиссуротомия у больных с тромбозом левого предсердия». А в 1975-м следует его докторская диссертация — о материи, о которой также, вероятно, можно было бы написать роман — «Протезирование митрального клапана при приобретенной сердечной недостаточностью».

ГЛАВНОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ

Это, пожалуй, главное кнышовское десятилетие. После обучения за рубежом Геннадий Васильевич первым в Украине в 1972 году выполняет аорто-коронарное шунтирование, прокладывание спасительной ветви к изнемогающему сердцу. Новейшая методика постепенно входит в жизнь. Но дальше, дальше... Именно Кнышов предстает первым украинским кардиохирургом, который еще в период железного занавеса приглашается после дебюта для стажировки в ведущие зарубежные клиники. В 1973 году он стажируется в США в детском госпитале в Бостоне, потом — в клинике Мейо, затем — в Кливлендском хирургическом центре, в Национальном институте сердца и легких в Бетезда, в Техасском институте сердца, под руководством легендарных кардиохирургов Д. Кули и М. Де Беки (оперировавшего, в частности, Б. Ельцина). В 1978 году работает хирургом в крупных английских госпиталях. Затем по обмену трудится в лаборатории миокардиопластики у профессора Л. Стефенсена в Детройте. С 1984 года осваивает новшества в Институте Д. Хопкинса в Балтиморе. В 1991 и 1993 гг. — новый виток, в клинике профессора Барвинского в Торонто и в клинике профессора Хетцера в Берлине.

По сути, это непрерывный спринт. Понятно, для этого надо было отвечать высоким западным стандартам. Но именно круг таких новых знаний и технологий предопределят движение команды как коллектива с современными возможностями. Закономерно, что как раз в это время амосовская клиника в составе Института туберкулеза наконец преобразуется в Институт сердечно-сосудистой хирургии. В 1984 — 1989 гг.   Кнышов, а до этого — в Тубинституте с грудной хирургией — заместитель директора нового института по вопросам науки. А когда Николай Михайлович объявляет о своем бесповоротном решении оставить штурвал, продолжая лишь до определенного рубежа оперировать, Геннадий Васильевич конкурсным рейтингом в институте большинством голосов в 1989 году избирается его директором.

...ОН ВНЕЗАПНО УШЕЛ, НО ОСТАЛАСЬ ЕГО ВЫСОЧАЙШАЯ ПЛАНКА

Итак, 27 лет кнышовских предвидений и начинаний на новом сложном посту, особенно в дни, когда в экономических срывах многие другие учреждения не выдерживают слома. Но этого здесь не происходит. Институт, овладевая самими новыми технологиями, берет высоты, еще вчера казавшиеся немыслимыми. Это, прежде всего, радикальные операции при врожденных пороках сердца у детей раннего возраста, начиная — при жизненных показаниях — с новорожденных!

Диапазон Геннадия Васильевича как ученого... Это — отдельная тема. Взять хотя бы его новшества в битвах с септическими эндокардитами — нередко бедой бездомных. Своим предложением — применять подогретую кровь при искусственном кровообращении — Г. Кнышов и его последователи добились тут лучших в мире результатов, за что в 2005 году группе была присуждена Государственная премия Украины в области науки и техники. Или возьмем разгадку Г. Кнышовым таинств разворачивания сердечной мышцы. На компьютерной модели эта динамика встает зримой. И как раз она способствовала успеху института в предупреждении развития тяжелой сердечной недостаточности.

Однажды вместе с хирургом Черненко мы более двух часов говорили с Геннадием Васильевичем. Он делился самыми насущными для него вопросами: уменьшением рисков при операциях благодаря новым предварительным исследованиям пациентов, введению других необходимых мер, например, более широкому выполнению коронарографии. Говорил обо всем увлеченно.

И вот он, классик современности, внезапно ушел. Но осталась его высочайшая планка: в минувшем году в институте было выполнено пять с половиной тысяч операций с минимальной смертностью. Это позволяет сказать: будущее сердечно-сосудистой хирургии в Украине как сфере самых великих побед в медицине, причем с большой очередью ожидающих таких поединков во имя жизни, во многом начерчено этим рыцарем без лат и меча.