Венера... с гитарой в руках

Ольга Куровец — историк искусства по специальности. Выпускница Университета города Невшатель, Швейцария (музееведение), Луврской Школы, Париж (история искусства) и Национального университета «Киево-Могилянская академия» (культурология). Два года работала ведущим научным сотрудником отдела западноевропейского искусства Национального музея искусств имени Богдана и Варвары Ханенко. В частности, вместе с коллегами разрабатывала экскурсии для детей и подростков. Побывала во многих европейских музеях и узнала, за счет чего они являются дружественными для детей пространствами и какой опыт без труда можно перенять Украине. Об этом мы и беседовали с Ольгой Куровец накануне Международного дня музеев, который в мире отмечают 18 мая.

БУТЫЛКА РОМА ВНУТРИ ТИГРА

— Какие существуют практики детского досуга в европейских музеях?

— В действительности, эти практики имеют столько разных форм, что их сложно перечислить. Сейчас мне вспоминается пример Лозаннского кантонального музея зоологии, где я полгода проходила практику. Разумеется, зоологический музей — это, преимущественно, чучела животных. И они в своем большинстве старые — еще с ХІХ века. Это основная экспозиция. Но также они делают разные выставки — суперсовременные, с использованием новейших технологий, сценографии... Эти модерные временные экспозиции — действительно, фантастические.

И вот работники музея зоологии в Лозанне решили как-то оживить самый старый отдел музея и внедрили экскурсии для школьников 10—12 лет о том, как делают чучела. Их водили к таксидермисту, где показывали сов в холодильнике, гипсовые модели животных. Рассказывали, что таксидермист полгода наблюдает за своим котом, прежде чем сделать чучело тигра. И дети были в диком восторге, что их привели «за кулисы». Детям все показывал и рассказывал абсолютно поглощенный своим делом таксидермист, который занимается этим последние 20 лет. Хит экспозиции — огромная акула. Детям показывают фотографию ХІХ     века, как эту акулу затаскивали в музей через окно, потому что она не проходила в двери, как потом делали чучело... Дети — в восторге!

Затем детей ведут в отдел, где стоят чучела разных медведей, кабанов, носорогов и других млекопитающих. Там они садятся на пол — а это одна из основополагающих практик в европейских музеях: ребенок не стоит на ногах больше пяти минут. Он имеет право сидеть, не устает сам и не утомляет своих экскурсоводов. И вот в этом отделе экскурсовод достает из своей сумки большую коробку, а в коробке — разные виды соломы и наполнителей, которыми наполняют чучела. Детям дают их рассматривать. А самая интересная часть коробки — это стеклянные глаза. Есть один-единственный завод в Европе, который делает правильные глаза для чучел, и они — как настоящие. Открываешь коробку — а там полно глаз. Дети, разумеется, в безумном восторге.

Экскурсия заканчивалась тигром  — это самое свежее чучело, ему лет десять всего. У таксидермистов есть традиция класть внутрь чучела что-либо для следующих поколений специалистов, которые будут реставрировать или возобновлять экспонат лет через 50. И внутри этого тигра лежит бутылка рома... О чучелах можно рассказывать сухо и уныло, а можно вот так, как в этом Лозаннском музее.

«ДЕТЕЙ ПУСКАЮТ ПО ЗАЛАМ СО СМАРТФОНАМИ...»

— Но это природоведческий музей, он сам по себе является интересным для детей. Что касается художественных музеев, искусства в целом — какие здесь подходы?

— Да, художественный музей — это всегда своеобразный вызов для сотрудников. Здесь нужно больше думать и больше выдумывать. Преимущественно в музеях, в частности современного искусства, смешивают восприятие визуальной информации и творческие активности. Например, дети рисуют, клеят, делают коллажи в залах и здесь же осматривают произведения искусства.

Этим всегда занимается так называемый образовательный отдел, который существует отдельно от взрослых экскурсоводов. Его работники разрабатывают программы, направленные на разные возрастные группы. В Лувре, например, малыши очень любят темы Средневековья, с рыцарями и дамами. Детей могут во время программы переодевать. Есть отдельные тематические экскурсии об эмоциях и их изображениях, например, в античности. Здесь раздают детям античные маски — радостную и печальную — и они носят эти маски и показывают в определенные моменты, какие именно эмоции они видят на произведениях искусства.

Художественный музей — это всегда своеобразный вызов для сотрудников. Здесь нужно больше думать и больше выдумывать. Преимущественно в музеях, в частности современного искусства, смешивают восприятие визуальной информации и творческие активности. Например, дети рисуют, клеят, делают коллажи в залах и здесь же осматривают произведения искусства. с детьми общаются больше, чем им что-то рассказывают. Здесь важно услышать, что говорит ребенок, важно, чтобы ребенок научился сам думать и анализировать. И потому детям, прежде всего, дают выбирать. На некоторых экскурсиях детям позволяют выбрать самостоятельно, о чем именно они хотят услышать

Важный момент — с детьми общаются больше, чем им что-то рассказывают. Здесь важно услышать, что говорит ребенок, важно, чтобы ребенок научился сам думать и анализировать. И потому детям, прежде всего, дают выбирать. На некоторых экскурсиях детям позволяют выбрать самостоятельно, о чем именно они хотят услышать.

«КОГДА ТЫ В МУЗЕЕ НЕ СТОИШЬ МОЛЧА, ВСЕ ВОСПРИНИМАЕТСЯ ИНАЧЕ»

— С какого возраста в европейских странах детей приобщают к музеям?

— В Европе их туда вообще приносят в «кенгурушках». Или постоянно вижу детей, которые едут у папы или мамы на плечах, а те показывают им картинку и задают вопрос: а что это? Начинают они с таких простых вопросов, но это уже знакомство с музеями как с дружественным пространством.

— А в украинских музеях как?

— Там я время от времени вижу совсем маленьких детей, но реже. Если говорить о Национальном музее искусств имени Богдана и Варвары Ханенко, где я работала несколько лет, то там детей родители ведут в залы с восточным искусством, где больше мелких хитро сделанных предметов.

— Насколько украинские музеи сегодня являются дружественным для малышей пространством?

— Нужно отдать им должное, процесс пошел. В Музее Ханенко в свое время состоялся серьезный перелом в этом плане. Здесь есть уже с десяток разнообразных тематических экскурсий для разного возраста, формат «День рождения в музее» с театрализованными элементами, квесты и тому подобное. Наконец у нас приняли практику, когда дети могут сидеть, лежать и делать, что хочется, главное, чтобы не кричали, не дрались и не касались произведений искусства. Была внедрена подростковая экскурсия, прежде всего направленная на то, чтобы дети говорили. Это формат дискуссии. Детям «забрасывают» какой-то спорный вопрос, например, почему вот эта женщина у Рубенса считается очень красивой, хотя в настоящее время у нас совсем другие критерии красоты? И дети активно и громко делятся мыслями. Когда ты в музее не вынужден стоять столбиком и молчать, ты иначе воспринимаешь все.

«ВСЕ НАЧИНАЮТ СМЕЯТЬСЯ. АТМОСФЕРА РЕЗКО УЛУЧШАЕТСЯ»

— У наших музеев есть какие-то успешные традиции общения с детьми, или сейчас все начинают с нуля?

— Кроме какого-то фактажа, который нарабатывается научными работниками, ничего не используется. Потому что меняется подход: от дидактичного, учительского, когда музей — это то же самое, что школа, только в других стенах — к коммуникативному, диалогическому, творческому, с привлечением в том числе каких-то мультимедийных ресурсов. Потому что нынешние 13—15-летние живут в соцсетях, и не использовать новые технологии — ошибка. Идти к этим людям без айпада — не получается.

Поэтому во время подростковых экскурсий в Музее Ханенко ведущий или ведущая постоянно с планшетом в руках. Планшет помогает. Например, мы долго стояли и дискутировали, красивая или некрасивая Венера Милосская, почему до сих пор реставраторы не сделают ей руки, с самого начала была такой или позже утратила руки и так далее. Здесь есть много мнений, но нет однозначного ответа даже среди научных работников. И вот на планшете ведущий показывает разные варианты того, как можно Венере прикрепить руки. Большинство — это научные реконструкции, но есть и вариант, где Венера стоит с гитарой в руках. Все начинают смеяться. И атмосфера резко улучшается.

Или в музее есть часть итальянской спальеры ХV века. Это — часть отделки комнаты, их были всего три — на трех стенах. Одна у нас, одна в Нидерландах, еще одна — в Кракове. И они все рассказывают одну историю об Орфее — это такой как будто комикс. Разумеется, детям интересно увидеть две другие спальеры, и здесь на помощь приходит планшет.

«ВОТ ЛЕЖАТ ТРИ ГОЛЫЕ ЖЕНЩИНЫ ЙОРДАНСА. А ПОЧЕМУ ОНИ ГОЛЫЕ?»

— А что вообще больше всего интересует подростков в музеях?

— Это темы, актуальные для 13—14-летних. Вопрос взаимоотношений, любви и дружбы, геройства, обнаженности и тому подобное.

— И как говорить с детьми о любви и обнаженности?

— Очень просто. Дети и подростки на эти темы заморачиваются гораздо меньше, чем взрослые. Когда мы «обкатывали» в Музее Ханенко одну экскурсию для взрослых, то показывали: вот лежат три голые женщины Йорданса. А почему они голые? И взрослые реагируют так: «Ай-яй-яй». А дети — «ну, тогда так рисовали» или «им было жарко». Каких-то неудобных вопросов нашим экскурсоводам еще не задавали.

У подростков хорошая визуальная память. И очень цепкое внимание к деталям. А с младшими преимущественно обсуждают вещи, которые они знают и в жизни встречают — животных, людей, цвета. Дети почему-то очень любят фламандский натюрморт XVII века с убитым зайцем. Там — убитый заяц и куропатки. И дети всегда выкрикивают: «О, мертвый заяц! Мертвый заяц! Круто!». Малыши очень любят картину, на которой кот бьет лапой собачку. Старшим детям этот сюжет неинтересен, они на него не обращают внимания, а маленькие сразу это видят.

Всегда очень неожиданно, на что обращают внимание совсем маленькие дети. Любят преимущественно прикладное искусство, что-то более мелкое, более близкое к ним. А в живописи обращают внимание на животных и на странных людей. Картины Брейгеля очень нравятся, где изображено много мелких фигур.