«Верните сына из плена»

Официально в плену на территории «ДНР-ЛНР» и России содержатся 113 граждан Украины, по большей части это военнослужащие. Кто-то является пленником уже больше года, кто-то почти два. Чтобы ускорить процесс освобождения военнопленных, 30 июня их родные пришли к зданию Администрации Президента. Несколько часов матери, жены, родители и дети задержанных бойцов стояли под палящим солнцем на улице Банковой. Никто из чиновников к ним не вышел. Разосланные ранее запросы в СБУ, МВД и Администрацию Президента результатов тоже не дали, семьи имеют на руках сухие отписки, что судьбой их близких занимаются компетентные органы.

Все участники акции держали в руках фото пленных родственников, плакаты с просьбами вернуть сыновей, пап или дядь из плена, а также надписи с цифрами, сколько дней этих людей нет дома. Так, Зиновия Гулько пришла с фотографиями сразу двух бойцов: своего сына Василия и его побратима Николая Иовова, рядом стоял Сергей Кодьман со снимком пропавшего сына Алексея. Ребята в плену уже 232 дня. Трое бойцов служили в 56-й отдельной мотопехотной бригаде ВСУ, попали вместе в плен 12 ноября 2015 года во время выполнения боевого задания. До последнего времени находились в подвалах донецкого СБУ. Но две недели назад перестали выходить на телефонную связь. По одной из версий, их перевели в СИЗО.

«У всех наших сыновей вот недавно, перед тем как пропала связь, брали интервью российские СМИ. Ребят побрили наголо, склоняют отказаться от украинского гражданства, ставят условие: либо парни переходят на их сторону, либо дадут 20 лет тюрьмы, будут открывать против них уголовные дела, потому что они пришли на чужую землю», – рассказывает Сергей Кодьман.

«ВСТРЕЧА С СЫНОМ ДЛИЛАСЬ ПОЛЧАСА»

Впервые на связь сыновья вышли на десятый день плена. На странице Алексея Кодьмана «ВКонтакте» боевики выложили видеообращение ребят под названием «Привет из Донецка», где мужчины рассказывали, что живы-здоровы. Затем появилась информация, что украинских солдат хотят обменять на сепаратистку Александру Александрову с позывным «Сахара». Дальше - тупик.

«Я был в Донецке, встречался с сыном. В декабре 2015 года я поехал туда, пробыл там 22 дня, пытался сделать что-то, чтобы его освободить. Приехать туда помогли волонтеры, сепаратистские блокпосты проходил на свой страх и риск. Встретился с их «министром обороны», два часа был у него, потом он мне по случаю Рождества устроил встречу с сыном, которая длилась полчаса. Дали отдельную комнату, выделенную специально для таких свиданий. Сын ничего такого не рассказывал, говорил, что все нормально, не бьют, кормят. На встрече с нами сидел их представитель», - рассказывает Сергей Кодьман.

«Хотим, чтобы судьбу наших детей решили, но пока никто ничем не занимается, - присоединяется к разговору Зиновия Гулько. - Ночь переночевать - это ужас. Рано встаешь с одной мыслью, ходишь целый день с ней, так и ложишься. Если удастся поспать, то хорошо. Дочь возле меня, а сын - не знаешь, что с ним. Они же не прятались, когда пришли повестки, пошли служить. Но сейчас это никому не приходит в голову. Больно, ведь дети пошли защищать нас. Мой сын говорил: «А кто, если не мы?». И что, где они сейчас? Нашими детьми манипулируют и торгуются».

ПЛЕННИКАМ ГРОЗИТ ЗАКЛЮЧЕНИЕ НА 20 ЛЕТ

Наталья и Валерий Пантюшенко пришли на акцию с внуками, на обоих мальчишках были футболки с надписями «Верните моего дядю из плена». Богдан Пантюшенко служил в 1-й отдельной танковой бригаде, попал в плен 18 января 2015 года во время боя в поселке Спартак вместе с побратимом Иваном Лясой.

«Они попали сначала не в Донецк, а к казакам. В сентябре 2014 года Богдана призвали, зимой перебросили под Донецк. Когда сепаратисты добивали аэропорт, командование приняло решение перекрыть магистраль, это была уязвима точка. Также дали задание захватить Путиловский мост. Бойцы забирали из-под аэропорта все вещи, такое впечатление было, словно ребята не вернутся сюда, - вспоминает Валерий Пантюшенко. - На выходе из Спартака на блокпосту наших солдат уже ждали сепаратисты. Коллеги сына видели, что Богдан решил взорвать свой танк, достал  гранату, но часть ребят была ранена, они бы не смогли отбежать. Не знаю, куда потом сын дел гранату, потому что потом к их танку подъехали два сепаратистских танка, а ребят взяли в плен. Их разделили, механик и водитель попали у обычным сепаратистам, а Богдан с Лясой - к казакам. Первых Захарченко (главарь «ДНР». - Авт.) отпустил. Сыну дали позвонить жене прямо в день пленения, этот номер мы дали СБУ и ВСУ, чтобы что-то делали. Но ничего не смогли найти».

За полтора года плена семья слышала разные версии, где сейчас их сын: находится на территории завода «Изоляция», переправлен на российскую границу или даже расстрелян. Затем появился материал в казацкой газете, где упоминаются имена трех пленных, среди них и Богдан Пантюшенко. Что и как было с сыном все это время, родители узнают в основном от его побратимов, свидетелей последних дней на свободе, или из российских СМИ. До последнего времени Богдан раз в несколько недель звонил жене. Рассказывал, что после пленения их перевели в подвалы донецкого СБУ.

«Сын говорит, что словно попали в скаутский лагерь, здесь можно помыться, более или менее нормальные условия содержания. А сейчас связь оборвалась снова, уже две недели. Сын говорил, что надо собирать вещи, якобы будут переводить их в СИЗО», - добавляет мама Наталья.

Версия о возможном заключении наших пленных на 20 лет звучала от многих родителей. Об этом они сообщали и в Администрацию Президента, но здесь развели руками – вроде бы эта гипотеза не подтверждена. Родственники просят чиновников выяснить хоть что-то о судьбе пленных и активнее заняться их освобождением.