Вспомним Владимира Винниченко

От юбилея к юбилею. Так вспоминаем мы, если не забываем (что случается чаще) имена великих украинцев, создателей национальной культуры, литературы и, собственно, нации.

«Крепкий орешек», — назвала бы его так. Крепкий, потому что не так просто понять мысли, стиль жизни, жизненные ценности человека, вошедшего в нашу историю как создатель УНР, а остался — как украинский писатель. «Куда шел?» — спросила бы его. «Куда вел свой народ?»

О Винниченко-политике напишут историки.

О Винниченко-писателе — есть работа для литературных критиков.

А мы вспомним сегодня Владимира Винниченко как человека, неординарного, специфического, талантливого, и — «честного с самим собой».

Чтобы раскусить «крепкий орешек», придется перечитать не только немало литературного наследия автора, «Выдродження нації» и пять томов «Щоденників». Гораздо больше о В.В. — в его переписке с женщинами, Евгением Чикаленко, в воспоминаниях или дневниках современников и друзей. Однако, даже хорошо потрудившись, отбирая «скорлупу и перегородки» в виде тысяч страниц разного чтива,  вам вряд ли удастся найти ядро и распознать настоящего Винниченко.

«Профессиональный революционер» и одновременно единственный среди них, кто на первое место ставил национальный вопрос. Его приход в революцию начался с гимназической скамьи и, несмотря на все опасности, остался преданным коммунистической идеи до последних дней. Образ Винниченко — Украина коммунистическая, как ни горько это осознавать. Судьба каждого, кто выбирал служение революции, была предсказуема: или каторга, или нелегальная эмиграция. После карцера, арестов, заключений, солдатчины, Винниченко посчастливилось оказаться за пределами Российской империи. Добрый Ангел в лице Евгена Чикаленко за свой счет вытащил Винниченко с Лукьяновки, еще и в течение лет материально поддерживать с одним условием: он должен писать.

В начале ХХ века Винниченко дебютирует как писатель. Литература, как и революция, одно из направлений, которым не изменит в течение жизни. Профессиональный писатель будет конкурировать с профессиональным революционером, ревновать, соревноваться за внимание и время, за признание. Будем и мы, по примеру автора, «честными с собой» и признаем, что в значительной степени Винниченко-писатель состоялся благодаря Евгену Чикаленко. Кроме финансовой поддержки молодого амбициозного автора, Чикаленко становится его первым критиком, редактором, коучем. Винниченко повезло с «крестным отцом» Чикаленко. Их переписка будет продолжаться почти три десятилетия. Наверное, их сблизит землячество (оба по происхождению степняки, какое-то время учились в Елисаветграде), которое с годами трансформируется в почти «родственные» отношения. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, в социальных статусах и взглядах, их переписка удивительно открыта и откровенна, без попытки понравиться друг другу, без пафоса и патетики, без элея. Переписка, в которой каждый принимает образ и философию жизни другого. «Социалист» Винниченко и буржуа Чикаленко имеют наивысшую общую ценность — Украину. Наверное, именно поэтому основатель «Рады» борется за мастерство и высокое качество прозы писателя, требуя актуальности тематики, короткой формы, народного юмора и живой речи, побуждая публиковаться в украинских изданиях. Именно по этой причине Чикаленко продолжает отправлять деньги Винниченко в Европу, чтобы тот оставался за рубежом и ни в коем случае не пересекал российскую границу, где его ждет арест.

Винниченко-писателю в Европе не хватает Украины. В течение семи иностранных лет жизни ни одного упоминания, ни предложения о красоте пейзажей или изысканность архитектуры Италии, Капри, Франции. Из его писем проступает туманная и сырая Швейцария, лишенная малейшей привлекательности, которую при первой возможности он готов променять на родную украинскую степь, на те места, откуда его герои. Не так вдохновенно пишется, как желается. Литература не «кормит» Винниченко, наоборот, загоняет во все большие и большие долги. Однако он «упрямый, как тур», заядлый и непреклонный в вопросах языка. На предложения российских журналов, которые платят значительно больше, чем украинские издательства, он принципиально делает перевод с украинского. Дорогая европейская жизнь, слабое знание языков, специфика климата, склонность к депрессии и надуманная болезненность, а на самом деле — одиночество всякий раз возбуждают желание вернуться.

Желание вернуться или, может, убежать от себя. Среди писем Винниченко к Чикаленко неожиданно тянется ниточка из клубочка, которая откроет нам одну не менее важную страницу в жизни и творчестве писателя. Шерше ля-фам. Драма двоих, которую приходится пережить каждому в уединении. Драма, в которой Винниченко предстает настоящим Демоном. Переписка Владимира Винниченко с женщинами, иногда почти без правок, приобретает качество его литературных произведений. Непридуманная фабула одной пьесы открывает нам неизвестного Винниченко, безжалостного, хладнокровного, такого, каким «положено» быть революционеру. Только — по отношению к слабым созданиям — к женщине, к ребенку. Однако даже в самых сложных жизненных обстоятельствах он делает ставку на «честность с самим собой».

Винниченко вернется в Россию с началом Первой мировой, но в города, где легко раствориться среди многолюдья. Он уже известный прозаик и успешный драматург, чьи пьесы ставят на сценах империи. Но не писательством единым. Азарт революционной игры — его стихия. Как игры в прятки: он есть и его нет одновременно. До момента, когда волна революции вознесет на гребень ситуативной славы, чтобы потом безжалостно сбросить в длительное небытие. Он так искал славы творца нации и так не хотел разделять ее с другими, что, впрочем, оставаясь «честным с самим собой», отходит от активной политической деятельности, но не уходит из политики вообще.

Кажется, всего лишь два человека воспринимали Винниченко таким, каким он был, — Евген Чикаленко и Розалия Лифшиц. Оба прощали ему немало за дар талантливого писателя. И именно им двоим он по-настоящему будет благодарен. В трудное для Чикаленко время в эмиграции Винниченко поддержит его финансово, помня добро «буржуя» и осознавая значение личности Чикаленко в истории Украины.

Розалия Лифшиц-Винниченко — его Коха, станет женщиной, «поймавшей» душу неугомонного женского сердцееда, и останется с ним рядом на протяжении четырех десятилетий.

«Крепкий орешек», кажется, больше всего в жизни любил себя и ... Украину.

С ретроспективы лет мы наконец имеем возможность объективно оценить Винниченко-политика, однако еще недооценили Винниченко-писателя и Винниченко-художника.

Попытаемся принять его таким, каким он был.

В день 140-летия со дня рождения Владимира Винниченко хочу напомнить нам всем, что его возвращение в Украину произошло благодаря светлой памяти Владимиру Панченко.