Как помнить

События зимы 2013 года, а затем весь 2014 держал в напряжении многих украинцев. Расстрелы на Майдане, «зеленые человечки» в Крыму, первые потери, до сих пор невыясненные причины Иловайского котла, бои за Донецкий аэропорт - все эти события были в нашей памяти на тот момент слишком свежими, что невольно отвергались мысли, как с годами можно забыть эти жуткие страницы нашей жизни? Но время идет, и действительно, внимание к тем ветеранов АТО\ООС, к переселенцам, к защите прав человека в Крыму интересует все меньше и меньше людей. На это обращают внимание в основном правозащитники или те категории граждан, которые лично испытали ужасы войны.

29 августа Украина отмечает День памяти защитников Украины. Накануне немало общественных организаций вновь подняли вопрос чествования героев российско-украинской войны, решения правовых проблем ее свидетелей и жертв. Так, во время онлайн-марафона документального активизма, организованного проектом Arts & Rights, одной из фокусных тем стало почтение памяти героев войны на востоке Украины. Об этом говорили не политики или чиновники, а те, кто потерял родных, кто бережет память сына, создавая мини-музей, в общем те, кому больнее всего и кому действительно есть, что сказать. Поэтому несколько живых историй рассказывает «День».

«ЖЕНА ПОГИБШЕГО БОЙЦА СОЗДАЛА В ПУСТОМ ДОМЕ МУЖА - МУЗЕЙ»

Александр ТЕРЕЩЕНКО, заместитель министра по делам ветеранов, участник боевых действий на востоке Украины, «киборг», защитник Донецкого аэропорта:

«Память должна быть живой. Я родился в советском государстве, воспитывался на советской мифологии, и сейчас мне не хочется, чтобы у нас были такие же рассказы о нереальных людях, идолах, как были тогда ... Мне кажется, у нас был шанс вспомнить о своей национальной памяти - и мы этот шанс использовали. Когда появилась непосредственная угроза потерять государство, тогда мы поняли, что надо найти в себе мотивацию, силы, чтобы идти и в XXI веке рисковать жизнью и погибать.

Думаю, сейчас крайне важно, чтобы политика памяти строилась на живых историях, реальных людях. Ибо те, кто готов идти и погибать за государство, это обычные, простые люди ... Конечно, нельзя не печалиться, когда смотришь на ушедших молодых ребят. Но должна быть прежде всего гордость за то, что они - наши соотечественники.

В прошлом году я был на Черниговщине в одном маленьком селе. Там одна из жительниц села решила в пустом доме мужа, погибшего на востоке, сделать музей. Вот просто сама его сделала. Мужчина был механиком механизированной бригады, погиб во время обстрела. Он просто ушел защищать, делать то, что он может. И вот этот зов души людей, которые совершенно не являются чиновниками, тяга к живой, неподдельной памяти - это очень важно и ценно».

«ГОВОРИТЬ, ЧТО В ДОНЕЦКЕ НИКТО НЕ ЛЮБИЛ УКРАИНУ - ЭТО НЕУВАЖЕНИЕ К ПАМЯТИ ЮРИЯ МАТУЩАКА, КОТОРЫЙ С ТОВАРИЩАМИ СТРОИЛ УКРАИНСКИЙ ДОНЕЦК»

Александра ИВАНЮК, выпускница Киево-Могилянской академии и Сollege of Europe, автор романа «Аморте»:

«Юрий Матущак - мой приятель. У него была жизнь, которая заслуживает не только на книгу, но и на фильм. Он был активистом, историком. Всю свою жизнь провел в Донецке, очень любил этот город и старался его изменить. Был также добровольцем батальона «Днепр-1» ...

Юра был абсолютно нетипичным жителем Донецка. Он говорил на чистом украинском языке, рассказывал о различных акциях, литературных вечерах, встречах с писателями, которые они устраивали. Они - это группа активистов в Донецке, которые видели этот город именно украинским и не понимали, почему в Донецк приезжает так мало писателей, почему там так мало книжных магазинов, а проукраинские акции студентов так мало поддерживают. Часто им приходилось организовывать эти события просто ночью, когда никто не видит. Когда к власти пришел Янукович, гайки начали закручивать максимально. Их преследовали, им угрожали, их пытались припугнуть.

На Майдане мы видели много солидарности, много людей, которые стояли бок о бок, с одной идеей. А вот Евромайдан в Донецке - это совсем другая история. Он не был такой массовый, людей запугивали, вносили в «черные списки» ...

Нам нужно помнить о Юрии и о всех тех людях, которые остались в Донецке и дальше мечтают о том, что однажды им не надо будет прятаться или бояться полиции или бандитов. Чтобы помнить, за что мы вообще боремся. И если сейчас иногда говорят, что, мол, в Донецке никто Украину не любил - это неуважение к памяти Юрия и всех его товарищей, которые годами строили украинский Донецк».

«В ТЕЛЕФОНЕ СЫНА Я БЫЛА ЗАПИСАНА КАК ГЕНЕРАЛ МАМА»

Наталья ДУДЧАК, координатор проектов департамента военного капелланства УГКЦ для семей военнослужащих, родственников павших Героев, майор в отставке, мама погибшего военнослужащего:

«... Уже шесть лет, как нет моего Саши. Через полгода после его гибели я начала заниматься волонтерской деятельностью, общаться с семьями. И поняла, что все они очень похожи. Саша хотел быть военным, пожалуй, с самого детства. Его отец был военным моряком. Саша родился в России, первый его язык был русский. Уже когда мы перебрались в Украину, он перешел сознательно на украинский язык, шутил: «Мам, знаешь, я уже тогда в детстве чувствовал, что это не мой язык, и поэтому он мне в школе так не шел» ...

На военную службу Сашу не брали, у него было искривление позвоночника. Он даже устроил скандал в военкомате, говорил, что быть военным - это его мечта. И это было то время, когда все «косили», как могли, а он захотел служить.

До Майдана, до начала войны, ему было за 30 (он погиб в 32). После Майдана он не сразу пошел на войну. Сашу удерживало то, что здесь маленькая дочка, но, когда призвали моего приемного сына, это было для него переломным моментом. Он в апреле попадает во второй батальона Нацгвардии, проходит короткую подготовку и в мае попадает под Славянск, когда он еще был не наш. Там они находятся более месяца, возвращаются на ротацию ... Саша переживал, что он дома. Начал снова бегать каждый день в военкомат. И с третьей попытки попал в 95-ую аэромобильную бригаду и продолжил свою службу.

Я знала, на что сын идет. Он меня очень оберегал. Когда попал в 95-ую, я знала, что их перебрасывают на «передок». Сын две недели обманывал, говорил, что они попали во взвод обеспечения в штабе. Я две недели ему верила. Когда как-то услышала в трубке обстрел, все поняла. В этом весь Саша. В телефоне я у него была записана «Генерал мама», он очень гордился тем, что у него мама военная, что я многого достигла в карьере, а женщинам это в армии непросто.

Погиб в Дебальцево 14 февраля. Я только через год узнала, что на самом деле произошло. На каждого погибшего заводят дело, но у меня не было сил ехать и его читать. Через год, именно на годовщину гибели, мне позвонил парень, который в тот момент был вместе с ним. Фактически сына перебило пополам пулеметной очередью. Знали, куда стрелять - ниже броника. Человек умирает за считанные минуты. И вот этот парень мне это рассказал со слезами. Мы теперь дружим, он приезжал к Саше на могилу.

Сейчас мы работаем над проектами по поддержке в первую очередь родителей. Мы делали фотосессию матерей, 12 мам из разных регионов Украины. Честно говоря, не все согласились на это, надо было заставить себя улыбаться и быть готовыми к тому, что на тебя будут смотреть. В конце года мы сделали календарь с портретами мам. Наша главная цель - говорить о наших погибших воинах. Потому что за каждой мамой стоит герой, отдавший за нас свою жизнь».

«МНЕ СТРАШНО ОТ ТОГО, ЧТО НЕ СМОГЛА СПАСТИ И ЗАЩИТИТЬ СЫНА ...»

Сталина ЧУБЕНКО, педагог, волонтер, мама Степана Чубенко, Народного Героя Украины, 16-летнего патриота из Краматорска, замученного террористами «ДНР»:

«Быть ​​патриотом на Востоке Украины намного сложнее и опаснее, чем в любом другом регионе. У нас тоже было много людей, которые поддерживали Украину и не представляли своей жизни без нее. Но что могли безоружные люди, у которых была только большая любовь к Украине? Да, выходили на проукраинские митинги, пытались донести информацию в соцсетях. Так делал и мой сын. Конечно, когда город был оккупирован, здесь было очень опасно. Но тем не менее, он все равно мог надеть свитер со словами «Слава Украине!» или снять флаг «ДНРовский» на площади.

Часто спрашивают: за что же его убили? 16-летний пацан, еще совсем ребенок. За что? За Украину. За любовь к ней ...

Июль для нас - это всегда 2014 год. Мы проживаем со своим ребенком весь этот расстрел. Люди же по-разному уходят из жизни, но всегда лучше, когда рядом с тобой есть родной человек, который может обнять, подержать за руку. А когда в последние минуты, а то и в последние дни жизни, как было у Степы, вокруг тебя одни враги, которые тебя ненавидят, бьют, пытают ... Там была только одна женщина, которая пыталась как-то его спасти, говорила этим извергам, что так нельзя, что это же еще ребенок.

И мы же не знаем, о чем он думал, насколько ему было больно. Никого не было рядом. И можно же было запросто предать - перейти на другую сторону, подписаться на службу у них. Но у сына была такая сила воли, такое мужество пройти все до конца, погибнуть, но не стать предателем. Всего в 16 лет.

Знаете, я настолько люблю своего сына. И мне настолько страшно, что я не смогла его спасти, защитить и вырвать из тех лап ...»

«ПАМЯТЬ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПЛАКАТЫ, А ЧТОБЫ СОЗДАВАТЬ ЭНЕРГИЮ ДЛЯ БУДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ»

Людмила НИЧАЙ, основательница проекта «Художественная резиденция Назария Войтовича»:

«Назарий Войтович - самый молодой герой Небесной сотни. Его жизнь оборвалась в 17 лет. Проект, который позволяет памяти об этом парне жить, это «Художественная резиденция Назария Войтовича», которая находится в его родном селе Травневое на Тернопольщине. Проект разрабатывался как часть великой идеи – почтение памяти Героев, которое дает возможность продолжить начатые дела и воплотить мечты погибших Героев Небесной Сотни в переломные дни Революции Достоинства ...

В свои 17 лет Назар много рисовал, писал стихи. У него было много, что сказать миру. Но он словно чувствовал, что почему-то не успеет много. Когда читаешь его стихи, написанные в 13 лет, становится немного жутко, потому что он действительно как будто чувствовал, насколько мало у него времени.

Сейчас мы в «Конгрессе активистов культуры» помогаем молодым бойцам, которые хотят быть художниками. Мы перенесли наши идеи, наше видение в этот проект. Мы собираем людей, чтобы беречь память о героях революции Достоинства и таким образом уберечь будущее от того, чтобы не наступать на те же грабли. Мы говорим с молодежью, которая, возможно, и не помнит, почему началась Революция Достоинства. Они росли уже в стране, где была война. Поэтому, возможно, и нет другого мировоззрения. Вместе с ними мы говорим о том, какие контексты повлияли на ту или иную историю.

Родные Назария являются нашими кураторами мастерских. У них есть гости - молодых художники, которые немножко наполняют их жизнь чем-то интересным. Они смотрят на это и думают, что их Назарчик, скорее всего, тоже мог бы так собирать этих людей. Резиденция - это место, куда приезжают молодые художники, общаются о нашей политической ситуации ...

Думаю, память - не для того, чтобы мы просто плакали. А для того, чтобы мы развивались, совершенствовались, создавали энергию для будущих поколений, чтобы они жили лучше, чем мы».

Подготовила Инна ЛИХОВИД, «День», при содействии Arts & Rights

Фото: Arts&Rights