Измену нужно преодолевать в себе

О патриотизме можно много и красиво говорить. Можно умышленно демонстрировать патриотизм, высокопарно о нем говорить или писать, а в это же самое время быть безразличным к Украине и ее народу или вообще с презрением и ненавистью относиться к ним. Можно с пиететом относиться к артефактам украинской культуры, коллекционировать вышивки, крынки и свистки, оформлять украинским колоритом рестораны, увлекаться украинскими песнями и танцами, а в это же самое время сдавать интересы украинского народа, буквально изменять ему. А тому, что в украинских ресторанах, которые культивируют украинский бренд и зарабатывают на этом деньги, официанты обращаются к посетителям на русском языке, вообще не нужно удивляться. Это у нас как «здрасьте вам» на неуместное замечание. Можно играть в украинское эрзац-казачество, посвящать в казаков тех, кто не уважает украинский народ, его язык и историю или вообще причиняет ему вред лишь потому, что они зажиточные, занимают властные статусы в обществе и способны своими взносами удерживать такое «казачество» ряженых. Можно обращаться к националистическому экстремизму и при этом не только отпугивать граждан других национальностей своей нетерпимостью, но и преследовать сугубо меркантильные цели и удовлетворять собственные амбиции вождизма, не проникаясь цивилизованным будущим своей нации. Даже можно, спекулируя именем Бога, закрывать глаза на мнимую набожность аморальных субъектов и очевидных безбожников и награждать явных обидчиков народа церковными наградами только потому, что они держат в своих руках власть и поддерживают церкви материально и административно.

Можно, можно, можно... ради собственной выгоды, как свидетельствует современная украинская социальная действительность, оказывается, все можно. Чем больше будет таких «можно», которые молча или с громким циничным вызовом входят в общественную жизнь народа как его нормы, тем в самые дальние глухие закоулки души загоняется то, что должно было бы с предубеждением говорить: «Нет, так нельзя!». И своевременно «бить» по рукам, которые делают то, что им ни в коем случае нельзя делать. Безусловно, это совесть. Совесть — это универсальный детектор и предохранитель лжи. Только бессовестный человек способен искренне говорить ложь как правду. Не каждый человек, который живет по совести, имеет религиозное сознание, но без совести — это безбожник как по определению, так и по своей сущности. Усыпленная совесть и попранная мораль до добра никогда не доведут. И до Бога тоже не доведут. А на пути мнимой набожности, без исповедования совести и морали, можно, разве что, связаться с дьяволом. Можно все украинские улицы и дороги увешать лозунгом «Любите Украину!». Но одними лишь лозунгами и призывами Украину не полюбишь, не перестроишь и не сохранишь. С помощью притворных ура-патриотических способов можно только очень быстро прошароварить, пропеть, протанцевать, просвистеть и прозевать Украину. Поэтому, реально, что называется на ощупь, почувствовать, увидеть и по-настоящему понять патриотизм, можно не в словах, а в поступках, действиях отдельного человека, коллектива людей и целого народа. Реальное чувство патриотизма способно преодолеть чувство страха. Особенно это проявляется в экстремальных и чрезвычайных ситуациях, в частности, в условиях войны.

Проанализируем, откуда может возникнуть патриотизм, и куда он может исчезнуть. Представим себе ситуацию на фронте, когда командиру нужно поднять своих бойцов в атаку. Какому командиру это быстрее удастся сделать? Тому, который первым выскочил из окопа и призывал бойцов идти за ним в атаку? Или тому, который из окопа не вылезает, а посылает бойцов в атаку? Или, возможно, тому, который, угрожая расстрелом, выпихнул силой из окопов своих бойцов под вражеские пули, а сам, теми же окопами и предварительно вырытыми отходными траншеями, удрал подальше от линии огня или перешел в стан врага, если тот побеждает, или уже победил? Теперь давайте эти гипотетические модели поведения командира, как своеобразную теоретическую матрицу, наложим на нашу современную и реальную украинскую социальную действительность и посмотрим на то, как ведут себя отечественные власть предержащие командиры со своими подвластными гражданами не на словах, а в своих действиях, поступках, делах и жизнедеятельности в целом, когда довольно четко просматривается общая тенденция их поведения. Сколько среди них найдется таких, которые примером своей жизнедеятельности отвечают первому варианту, сколько — второму, а сколько — третьему варианту поведения командира? То-то и оно.

Разве может за собой повести бойцов тот командир, который изменяет этим бойцам? И на какое отношение к себе со стороны преданных бойцов может рассчитывать такой «командир»? Неужели такого «командира» в миг смертельной для него опасности кто-то бросится закрывать своим телом от вражеских пуль? И может ли чувствовать себя безопасно и уверенно такой «командир» на поле боя, поворачиваясь спиной к тем бойцам, которым он изменил или унизил их достоинство? Вопрос, вопрос, вопрос... жизнь и смерть, историческое бытие и небытие. Ретроспективный взгляд на новейшую государственную независимость Украины через призму отношений властных субъектов и подвластных им граждан наталкивает на грустный вывод. Кажется, за эти двадцать с небольшим лет мы так увлеклись властью, что, наверное, и забыли об общественном назначении власти, а также об ответственности власти перед обществом за ее использование по своему назначению.

Поэтому безотлагательным для исторического украинского бытия является общественное осознание феномена измены, которая неуклонно ведет украинскую государственность к историческому небытию. Но чтобы предотвратить эту беду, о которую в очередной раз может споткнуться украинская государственность, кроме глубокого осознания и понимания сокрушительной природы измены, нужно совершать конкретные действия и шаги для ее преодоления. Проблема усложняется тем, что измену нужно преодолевать и искоренять не в ком-то, а в себе, начиная с преодоления «сусличьего» мировоззрения и «окопно-паковочного» сознания, которые доминируют в современном украинском социуме.

Владимир РЯБЧЕНКО, Киев