Кто подталкивал к коррупционным действиям украинских казаков?

В середине ХVІІІ века казачество, на исконных землях которого все туже затягивалась петля Русской империи, вынуждено было прибегать к системе так называемых «подарков» для самых влиятельных светских и духовных сановников Санкт-Петербурга. Включительно с их императорскими величествами. Сначала Елизаветой Петровной, а затем — Екатериной Второй. Что поделаешь, «гостинцы» давали возможность — хотя бы временно — решать важные земельные и другие вопросы в их пользу.

Чтобы остановить каждый раз более сильное наступление северного соседа на «чистые воды и ясные зори» Вольностей Войска Запорожского, из Новой, или Подпольненской Сечи периодически организовывались «депутации» — ну, точь-в-точь, как в гоголевской «Ночи перед Рождеством»! — с соответствующими письмами-ходатайствами о предоставлении «милостей». Впрочем, письма письмами, а взятки взятками...

До нашего времени дошли так называемые «реестры посланных гостинцев», на которые еще в ХІХ веке обратил внимание Аполлон Скальковский.

Например, в 1757 году в Санкт-Петербург «от войска» запорожцы везли: «Князю Трубецкому карпов 10, балыков 10, лисиц 10 и письма. Графу Воронцову карпов 10, балыков 10 и письма. Сенатскому секретарю Пуговишникову лисиц 5, балыка 2 и письма. Регистратору сенатскому Латинину лис 2, балыков 2 и письма. Сенатскому канцеляристу лису 1 без письма. Струтинскому (переводчику) карпа 2, балыка 2 и письма. Духовнику Государевому Дубянскому щуки 4, карпов 6, лимонного сока кадушку и письма. Трем преосвященным: С.-Петербургскому, Рязанскому и Тверскому, три кадушки сока лимонного и 3 письма...». Советнику иностранной коллегии Михаилу Новоторжцеву 1 лисица и 1 осетр» и т. п.

А чтобы не обременять читателя перечнем других «подмазанных» украинцами духовных и светских лиц «града Петрова», добавим лишь, что от кошевого и писаря дополнительно передавались еще и отдельные «подарки».

В июле 1758 года запорожцы везли с собой для решения разных вопросов уже 30 верблюдов (часть из них — для представления высочайшей фамилии), кофе, рыбу и т. п.

Не менее интересно и то, что существовали даже своего рода отчеты о потраченных «материальных ценностях». Так, казаки-делегаты 15 января 1759 года докладывали кошевому (цитируем по книге упомянутого историка «История Новой Сечи»): «...во дворец государя, а также господам верблюды, рыба, кофе и другое с письмами отданы».

Почему так делалось? Потому что, говоря языком современной терминологии, не было возможности решить неотложные вопросы (в том числе связанные с разграничением, финансированием, вооружением и т. д.) в «правовом поле». А откуда ему было взяться, когда, например, в простодушный казацкий «реестр презентов», скажем, за 1769 год был вписан не только граф Петр Иванович Панин и князь Василий Михайлович Долгорукий, но и сама «Государыня» (им, кроме писем с разными просьбами, везли живой товар: пленных сыновей известных татар, а также верблюдов и жеребцов).

Понятно, что в наше время «ограниченный круг ограниченных лиц» хорошо знает, какие цифры стоят за арифметикой коррупции и взяточничества. А вот ведутся ли соответствующие реестры вроде казацких, это уже вопрос. Пусть не для правоохранительных органов, а хотя бы для истории.