О моих прадедушках и прабабушках

«Згадуйте предків своїх, щоб історія перед вами не згасла, і золотої нитки не згубіть», — писала Ольга Кобылянская. Сейчас, когда наша история требует реконструкции, важно прежде всего начать с себя. Я раньше никогда не мог подумать, что жизнеописание одной обычной семьи может стать почти что учебником по истории Украины. Но когда начал изучать свою родословную, понял, об этом нужно говорить, это нужно популяризировать.

Так на страницах «Дня» появились мои публикации о нелегких жизненных перипетиях дедушек — Якова и Владимира. Теперь решил погрузиться глубже — исследовать жизнь моих прадедушек и прабабушек. И хотя большинство из них я даже не помню, рассказы об их нелегких судьбах еще долго будут звучать в стенах моего дома. Да и не только моего, ведь прадедовские потомки разбрелись по всей Украине — от Карпат до Донецка. Это уже наша общая история, которая действительно призывает не потерять украинские корни.

ИГНАТ И АНАСТАСИЯ

Прошлой весной перед Поминальным воскресеньем, приводя в порядок могилы на сельском кладбище, я невольно обратил внимание на то, что и мой прадед Игнат, и прабабушка Анастасия родились еще в ХІХ веке! Любопытство подтолкнуло провести небольшое исследование: какой же была жизнь моих предков, обозначенная на памятнике короткой черточкой между датами рождения и смерти?

Как я уже раньше вспоминал в публикациях, мой прадед Игнат при Польше, до прихода «первых советов», был хорошим хозяином: имел дом, девять гектаров земли и четыре — леса, лошадей и весь сельскохозяйственный инвентарь. А еще — гордый и неуступчивый характер. Хата сгорела во время пожаров войны, землю, лес и имущество реквизировали «вторые советы», но в колхоз прадед так и не вступил. Прабабушка Анастасия родила десятерых детей, но выжило лишь семеро, трое умерли еще младенцами. Можно только представить, как жила семья в послевоенное время, когда все, за исключением самого старшего сына Степана, вывезенного в Германию на каторжные работы, вернулись «из беженцев» в родное село и застали на месте дома пожарище. Сначала выкопали землянку, потом — погреб (и жилы в нем), а уже позже — дом. Пережитое отразилось на здоровье прабабушки Насти — она не дожила и до шестидесяти лет. А вот прадед Игнат прожил долго — почти девяносто лет — вместе с семьей своего самого младшего сына, моего дедушки Якова.

Вскоре Якову Игнатьевичу Новосаду исполнится восемьдесят. Отошли в мир иной трое его братьев и три сестры, а он до сих пор держит достаточно большое хозяйство. И мы надеемся, что встретим еще и столетие нашего Якова...

КОНСТАНТИН И ВЕРА

И как их только не называли в селе — «забужане», «переселенцы», а бывало, и «с черным небом»... А все потому, что появились они здесь в 1946-м, в результате пресловутой операции «Висла». Село восприняло их сначала настороженно, с недоверием, и постепенно это прошло. Особенно тогда, когда мой прадед Константин, получив от государства «компенсацию» — несколько мешков хлеба (за оставленные за Бугом дом, хозяйство, четыре гектара пахотной земли)           — поделился зерном с новыми соседями, у которых не было чем засеять... А впоследствии — строил своим новым односельчанам дома, выполнял столярные работы, обустроил «олійню» (хоть ее быстро конфисковали), одним словом, трудился не покладая рук. Любил свою Веру, которую когда-то родители силой отдали замуж за другого, пока Константин служил в Войске Польском. Вернувшись домой, парень долго не размышлял — просто-напросто выкрал любимую у ненавистного мужа-пропойцы.

Моя прабабушка Вера в юности училась шить. Пришлось ей шить и рубашечку «на смерть» своему маленькому сыну — сейчас моему дедушке. Когда впервые горел их Малкив, подожженный поляками в марте 1944 года, ему было две недели. Прабабушка, спасаясь, переплывала в лодке с младенцем на руках только что освободившийся от льда Буг. Ребенок простудился и уже был на Божьей дороге. Спас сосед. Ему приснилось, что нужно напоить маленького кобыльим молоком. Так и сделали, и произошло чудо — малыш выжил.

Судьба сохранила мне дедушку Владимира, у которого золотые руки и сердце.

АЛЕКСЕЙ И УЛЯНА

О прадедушке Алексее я знаю меньше всего, даже точное место его рождения мне неизвестно. А вот дата очень приметная — 29 февраля. Говорят, в такой день, который бывает лишь один раз в четыре года, рождаются неординарные личности. Из того, что знаю, могу утверждать, что прадед был именно таким. Он прибыл на Волынь с Черниговщины после так называемого золотого сентября 1939 года как кадровый военный. Здесь встретил мою прабабушку Ульяну. Они поженились 20 мая 1941 года, а уже 12 июля гвардии капитан Алексей Макиенко был на фронте. В архивном документе — приказе войскам Западного фронта №0447 от 31 декабря 1941 года — указано, что он, «будучи раненным в бою под Косино, не покинул поле боя, а продолжал руководить эскадроном и вел за собой подразделение». Получил несколько боевых наград, был и во второй раз ранен, лечился, приезжал в отпуск. Ульяна ожидала с победой.

Вернулся однако ненадолго: честно признался, что полюбил другую — медсестру, которая вынесла с поля боя и спасла жизнь. Поехал к ней, но прожили они вместе недолго — прадед умер из-за последствий боевого ранения, ему не было и 40 лет.

Гордая Ульяна сожгла все документы, связанные с Алексеем. Не будучи официально разведенной, она могла претендовать на помощь от государства. Не захотела. Сама построила дом, воспитала дочерей. Ходила в церковь, где пела в хоре. Прекрасно шила, пекла очень вкусный хлеб, с достоинством смотрела в глаза всем. Радовалась внукам и правнукам. Тихо отошла в мир иной в один из теплых сентябрьских дней. Мне было тогда 5 лет.

ВАСИЛИЙ И ВАСИЛИСА

В том замечательном горном селе, откуда родом моя бабушка Анна, по-видимому, половина жителей имеет такие имена. Правда, прабабушку Василисы я не помню, а вот прадед Василий прожил дольше всего, и я успел переночевать в его еловом доме, где так легко дышится и целую ночь слышно, как шумит быстрый Прут. Успел отведать груши из его сада, пройтись по его улице, которую пересекает чистый ручей...

А во второй раз я побывал там уже на печальной годовщине его смерти. Ходил в местный греко-католический храм, молился за умерших, вспоминал и о живых. А затем еще долго расспрашивал тетю об уникальных традициях Прикарпатья, которые, по ее словам, уже постепенно отходят в небытие...

Безжалостное колесо истории ХХ века сильно прокатилось и по моим предкам. Однако цель тоталитарного режима — уничтожить род как основу украинства — не была достигнута. Мои прадеды родились в разных исторических землях Украины, молились в разных церквях, говорили на разных диалектах, имели разные идеологические взгляды. Но невзирая ни на что, они были украинцами и свято верили в то, что однажды будут жить в собственном независимом государстве. И, по моему глубокому убеждению, именно история рода должна стать той золотой нитью, способной зашить глубокие раны современности, способной обновить обветшалое историческое полотно. Поэтому не «Разделяем и властвуем!», а «Объединяем и работаем!»