«Разные там были. Но большинство – настоящие!»

Василий НАГОРНЫЙ, адвокат, волонтер:

— Позвонил боец 51-й бригады, которую опекаю уже не первый месяц. Не просил помощи, просто сказал, что его как бойца 51-й не существует. Воевал, как все, завершил боевой путь под Иловайском, документы потерял... Дальше кратко его монолог: «Один осколок доставал мне на востоке какой-то мобилизованный. Вернулся в часть, а зрение упало, почти глухой, второй осколок в ноге, голова болит постоянно, кетанов не помогал, а мне офицер направление в госпиталь не дает. А я же не слышу, что он говорит, пишу ему на листочке слово «помогите», а он меня выгоняет и смеется. Я хотел сразу его прирезать, но он, как почувствовал, закрылся на ключ. Поехал домой, девушка повезла меня в Беларусь, к бабке. Та выпарила второй осколок, восстановила слух и зрение, сняла головные боли, вправила позвонки. Но начали сниться погибшие. Месяц жил в монастыре, стало легче на душе, успокоился. Когда приехал в Украину, то узнал, что 51-й бригады уже нет, есть 14-я, а ребят судят... За магарыч попросил узнать о себе. Сказали, что такого военнослужащего нет, и не было... Понимаете, где-то Бог вот так распорядился... Скоро у меня родится сын, назову Василием, хочу, чтобы он тоже помогал людям. Знаю, вы помогаете ребятам, разные мы там были, но большинство — настоящие... Жаль, что с нами так поступили, что ошибки и преступления генералов перебросили на простых солдат. Не думайте, что я стал ненормальным после АТО — просто мир воспринимать стал по-другому ... Спасибо, что выслушали — и сейчас, и летом 2014 года....»

У меня до сих пор мурашки по коже бегают: я вспомнил, что этот спокойный и убедительный голос, который не нуждался, как и сегодня, в обратном диалоге, я слышал в августе 2014 года... Он и еще трое незнакомых бойцов звонили из-под Иловайска, прощались и просили передать родным, что они их любят... Двое отзвонились, жду еще двоих...

Наталья ШЕПЕЛЬ, редактор газеты «Слово Волині»:

— Это неимоверно: чем больше ты нагружен, тем больше успеваешь. И это добавляет сил начать новый украинский день со всеми его реалиями. И вовсе не тащиться на работу в дождливое зимнее утро, а благословлять все возможности, все богатства, которые оно тебе дарит.

Например, видеть, как матери настолько сильно хотят изменить учебную среду для своих детей, что не ждут, что это сделает какая-то школа или какая-то специальная тетя, а сами организовываются. Учатся, ищут помещение и финансирование. Шьют игрушки, пекут, поют, делают праздник, не боятся быть смешными в чьих-то там глазах. А радуются, что могут быть равными с собственными детьми.

С одной стороны — это такое благо. С другой — у тебя словно открывается еще одна пара глаз. И все, что вредит твоему ребенку в социуме, видишь так четко, что порой даже физически болит. Но не молчишь. Никоим образом больше не опускаешь голову со словами «само рассосется».

Или, например, принимаешь участие в театральной постановке. Но сначала говоришь режиссеру: «Ты знаешь, отказываюсь. Не успеваю, столько работы... столько работы». А она тебе — «Там роль маленькая. Но характер нужен твой». Думаешь: ну пусть уже, если маленькая. А затем засыпаешь в маршрутке по дороге в театр и по дороге домой уже поздно-поздно вечером. И вдруг чувствуешь, как от каждого из коллег по сцене к тебе вдруг перебрасывается невидимый мост. Все, кто сегодня чувствует себя более активным, делятся с тобой силами, которых хватит для твоей «зарядки» на необходимых тебе три часа. А завтра, без сомнения, поделишься ты... Что-то меняется в мире к лучшему... Несмотря на войну, сбитые самолеты, балетные па в Верховной Раде. Чувствую это каким-то незапамятным обонянием, непонятно откуда взятым. Но неошибочным. В мире творится добро. Ежедневно. Оно — рядом. И его много, если приумножать ежедневно.

Валентина МАШЛАЙ, заведующая отделом новейшей истории Волынского краеведческого музея:

— Огорчило то, что недавно город опять прощался с бойцом, а еще печальнее, что погибший — земляк и сосед. Конечно, политика и наша экономика огорчает каждый раз и всех. А досаднее всего, что ничего не меняется даже не в государственных масштабах, а там, где ты работаешь и живешь. Те же люди, которые были при старой власти, и верно ей служили, сегодня учат тебя патриотическому воспитанию. И так всю жизнь — для их же проклятой «галочки». Противно. Какое-то безвыходное положение, чувствуешь, что стучишь не то что в закрытые двери, а навсегда запаянные безразличием и «совком», который так тяжело преодолеть.

Когда такие сложные времена в стране, начинаешь ценить мелочи и понимать, что главное в жизни. Радует первый снег, хотя он быстро растаял. Радует новая книга, подписанная автором (Василием Шкляром). Радует встреча с хорошими знакомыми, которых долго не видел, в уютном антикафе, что открылось в твоем городе. Приятно, что есть много креативных небезразличных людей, стремящихся что-то делать. Радует то, что выздоровел ребенок, который резко заболел и понимаешь, что это главное. Когда все родные рядом. Надежда, ожидание праздников, то, что не дает опустить руки, а идти дальше, строить планы, мечтать и творить...

Анна ЛЕВЧУК, проректор Восточноевропейского национального университета имени Леси Украинки:

— Январь всегда был месяцем щедрых столов, поздних утренних пробуждений и перенесенной работы. И это хорошо, потому что лично мне значительно легче топтать не убранный муниципальными службами снег, если дорога ведет на праздник. Но вся эта рождественская музыка, колокольчики на оленьих упряжках в супермаркете еще в ноябре поневоле бросает меня в пот. Как, уже? Вслед за Америкой и Европой мы украшаем витрины снежинками в конце календарной осени, забывая главное — их праздники заканчиваются тогда, когда мы запекаем первую домашнюю колбасу. Дети сейчас ждут святого Николая, но около центральных елок все равно ставят двухметровых раритетных Дедов Морозов, похожих на памятники: не разберешь, утраченной советской эпохе или мужчинам, злоупотребляющих алкоголем в период новогодних праздников. И Снегурочек, как немого упрека последним...