Успешные политики в неуспешной системе

Наверное, в хорошо отлаженных демократических системах, где достижения политиков обусловлены равными возможностями, а требования и доверие избирателей к ним высоки, критерии «успехов и неудач» при определении рейтинга правомерны. Но насколько они уместны в нашем обществе, где степень недоверия народа к политикам может нивелировать любой рейтинг успеха?

Еще больше сомнений в объективности «рейтингов успешности» возникает, когда составляются они не социологами, не политологами, а журналистами. При этом возникает ощутимое противоречие между тем, что было написано критического или негативного о том или ином политике, и его высоким рейтингом успеха. Невольно оказываешься перед дилеммой: либо авторы рейтингов лукавят, либо в нашей стране успешными становятся не самые лучшие политики.

Каковы же критерии успеха? Судя по приведенным примерам рейтинга политиков, определить единый для всех критерий успеха (неудачи) практически невозможно. Может быть, это вклад в независимость государства (к чему и юбилейный характер опроса обязывает)? Но почему же тогда в поле зрения журналистов не попали такие политики, как В. Чорновил и Л. Лукьяненко? Разве поражение на президентских выборах 1991 года перевешивает на символических весах истории победу той идеи, за которую они боролись? К тому же, если бы вся пропагандистская машина, основу которой составляли СМИ, работала бы, к примеру, только на агитацию за одного из этих кандидатов в президенты... Незавершенность данной фразы состоит и в том, что история не имеет сослагательного наклонения, и в том, что невольно возникает вопрос: «А судьи кто?» Точнее, кто составляет рейтинг и какова его цель? Ведь если критерий успеха политика определяется победой на президентских или парламентских выборах, то как же быть с аргументами журналистов об отсутствии свободы слова, «затыкании ртов», неравных условиях предвыборной борьбы? Если же речь идет о восхождении по иерархическим ступеням власти или карьере оппозиционного политика, то должны же учитываться и моральные критерии. Иначе получается, что политик, подозреваемый Генпрокуратурой в крупных финансовых аферах, и политик, безупречный перед законом, — одинаково успешны. И уже совсем абсурдно проводить параллели между подследственными зарубежного правосудия и политиками, честно работающими на благо Украины. В таких случаях авторы рейтингов расписываются в собственной некомпетентности и недобросовестности. И когда читатели высказывают свое недовольство «желтизной» многих изданий, речь идет не о количестве обнаженных фигур на фотографиях, а о степени политического бесстыдства, не имеющего ничего общего ни с открытой и честной критикой, ни со справедливой предвыборной борьбой.

Часто получается так, что сначала люди читают о непрозрачной деятельности властных структур, «подковерной борьбе», а затем — о высоких рейтингах политиков. Следовательно, «жюри» отдает пальму первенства победителям «подковерной борьбы»? Но больше всего телерепортажей и статей было посвящено кризису, несовершенству демократии (или ее отсутствию) и далекой от совершенства политической системе. Неужели к юбилейной дате все так кардинально изменилось, что сталкиваешься с дилеммой: либо ранее сгустили краски, либо сейчас приукрасили?

Подобно тому, как не теряет актуальности вопрос: время ли для сооружения монументов? — не менее актуален и другой: время ли для словесных памятников-рейтингов? Не лучше ли сначала определиться с их критериями, объективностью, соответствию требованиям морали? Тогда они будут понятны не только узкому кругу журналистов, но и читателям. Возможно, тогда это будет объективное отражение действительности для свободного выбора, а не навязывание субъективного мнения обществу.