ВПЕЧАТЛЕНИЕ

Украино-российская добрая традиция

Доброй традицией Библиотеки украинской литературы в Москве стали творческие встречи с писателями и переводчиками, работающими на ниве российско-украинских культурных связей. Недавно в гостях у читателей БУЛ побывал известный российский поэт, заместитель председателя Исполкома Международного содружества писательских союзов, первый заместитель председателя правления Московской городской организации Союза писателей России Владимир Бояринов.

А потом состоялась едва ли не 3-часовая творческая встреча с писателем, посвященная презентации изданного им сборника «ЗАГУЛЯЛ КАЗАК», в котором собраны шутливые народные песни, басни, фольклорные юмористические стихотворения, а также стихотворения классиков украинской литературы в переводах на русский язык. Эта книга, изданная недавно Московским отделением Литературного фонда, вышла как плод многолетних творческих усилий переводчика, который глубоко изучил сокровищницу украинского народного и литературного юмора, немало сделал для его популяризации в России. Еще в 1992 г. Владимиром Бояриновым была составлена по-своему уникальная антология «Веселая ярмарка», представившая в хорошем русском переводе широкую панораму украинской юмористической и сатирической поэзии — от народных пересказов и шутливых песен времен Запорожской Сечи до конца ХХ века. Книга вышла в свет в московском издательстве и сразу же, несмотря на многотысячный тираж, стала библиографической редкостью. Поэтому очередной сборник — «Загулял казак» — если даже и сюрприз, то достаточно долгожданный.

Конечно, читателям было интересно узнать, откуда у российского поэта настолько трогательная привязанность и глубокое проникновение в непростой мир украинской смеховой и песенной культуры. Однако, по словам самого поэта, самые трогательные моменты его творческих размышлений связаны с украинскими песнями. Оказалось, что, как и у многих россиян, у Владимира Бояринова есть и украинские корни, среди его предков — надднепрянские хлеборобы, уехавшие в начале прошлого века в Сибирь «поднимать целину» в рамках тогдашних столыпинских реформ. Отсюда, а еще, несомненно, вследствие профессионального писательского неравнодушия — интерес к украинской культуре и, наверняка, на генетическом уровне — глубокое чувство родственного языка. А вот тяготение к веселому жанру — в самой природе светлой лирической одаренности Бояринова.

Во время таких встреч аудитория чутко вслушивается в искрометные тексты выступающих. Вот и на этих встречах — заворожено слушала народные шутливые стихотворения и песни, притчи и байки Евгения Гребенки, Якова Щеголева, Степана Руданского, Ивана Франко, Владимира Самойленко, Леси Украинки, Николая Вороного, Александра Олеся, которые мастерски озвучивал в своем переводе российский поэт. И, казалось, люди на мгновение забывали о самом факте их переводческой интерпретации: настолько органически воспроизведена в них первозданность оригинала. Самые любознательные (а в зале находились и литературные критики) не удержались от того, чтобы сравнить тексты первоисточника и перевода. Кстати, по случаю презентации Библиотека организовала выставку книг переведенных украинских авторов. Сборник «Загулял казак» — несомненная творческая удача. Такого же мнения об этой книге известный поэт и журналист Евгений Нефедов (известный, в частности, и как переводчик поэзии Бориса Олийныка), ветеран Великой Отечественной войны, самодеятельный поэт М.А. Гужва. Большая благодарность БУЛ за беспрестанную работу в сфере сохранения и развитии российско-украинских литературных связей и заинтересованности в дальнейшем развитии сотрудничества БУЛ с Международным содружеством писательских союзов и Московской городской организацией Союза писателей России!

Студенческие годы — вечны

Как мне нравится антураж студенческих аудиторий, молодые и живые лица вокруг... Когда в 70-х годах, прошлого столетия, я оставил Ленинградский транспортный институт, поскольку живо заинтересовался философией — как любовью к мудрости, очень долго не мог привыкнуть к отсутствию, именно вузовской обстановки, ее характерных мелочей: сводчатых коридоров, широченных, тихих и массивных библиотечных залов... Наверно, потому и часто, приезжал к другу в Днепропетровский институт, часто бродил и по коридорам Запорожского педагогического и машиностроительного институтов (сейчас — университетов). Зачем это было мне тогда нужно? Кто знает... Ведь профессионального философа из меня тоже как-то не получилось — заканчивать, уже потом, довелось Днепропетровский транспортный... Наяву никогда ни о чем не жалеешь. Но вот в своих снах я до сих пор 17-летним мальчишкой легко взбегаю на третий этаж в свой родной деканат строительного факультета в Питербургском университете и опять говорю заместителю декана, что я решил все-таки остаться. А он, почему то, понимающе снова и снова мне улыбается и, с легким сердцем, отправляет меня в Толмачево — на геодезическую практику...

«Новая драма» российских театров

Несколько лет назад у всех на устах появилось странное словосочетание: новая драма. «Чего там нового?» — спросили зрители. «Зачем воровать название у авторов начала века?» — спросили искусствоведы, а драматурги просто писали свои злые пьесы. И сейчас пишут. И уже можно говорить, наверное, о таком явлении в театре — «Новая драма». Один только вопрос остается: оно нам надо? И если надо, то где оно? Однако практика показала — не желает наша публика такого. Нужны Чехов и вечные вопросы. Оказалось, трудно объединить под крышей одного словосочетания жесткость и откровенность Привалова, злободневность Пресняковых, романтизм Вырапеева и сентиментализм Гришковца... Они все настолько разные, что их объединяет лишь одно — время, в которое они живут. Нет ничего нового к концу ХХ века — наступил кризис репертуара. Театр уперся лбом в свой «потолок», cам себя заперев в Чехове и Шекспире. А публика, со своей стороны, огрубела. Стала более циничной и «толстокожей» — рыдать над умирающими Ромео и Джульеттой уже не получается, гамлетовские вопросы уже давно выучены наизусть, а Константин Гаврилович застрелился так давно, что уж этим никого не удивишь... Вот и пришлось выпутываться режиссерам — сажать зрителей на сцену, ставить актеров на уши, раздевать догола, купать в воде, выстраивать декорации поэффектнее, и зритель шел смотреть не на незнамо что, а на то, что учудили с классикой, знакомой со школы. Сто лет назад новая режиссура была модной и интересной. Но нам трудно расстаться со старыми игрушками...