За любимым — с Крещатика в тайгу

Когда я, весь в грязи после многокилометрового перехода к скале Перья и назад, добрался наконец поздно вечером до Красноярска, мой старый знакомый коллега-журналист Петр Дубинин сказал: «Николай, тебе повезло: вчера из Восточных Саян вернулся домой в Сосновоборск твой земляк Борис Наконечный. Он известный охотник-промысловик, фотограф и писатель. Я говорил сегодня с Борисом Николаевичем по телефону. Он будет ждать тебя завтра утром. До Сосновоборска от Красноярска километров 40».

В городской квартире Бориса Николаевича и его жены Наталии Васильевны пахло весенней тайгой от походной одежды и потертого рюкзака, кедровых орехов и двух охотничьих собак, которые, обнюхав меня, наверное, подумали: «Этот кабинетный мужчина, как ни странно, тоже недавно был в тайге и пахнет дальними дорогами...».

На стенах комнат взгляд прежде всего притягивали большие фотоснимки в рамках под стеклом: влюбленный весной глухарь с распущенным веером хвостом, белоснежный горностай с черными глазами, светящимися детским любопытством, портреты злющей росомахи и готовой к последнему прыжку на охотника хищной рыси. Пораженный увиденным спрашиваю:

— Как вам удалось сделать такие фотоснимки?

— Я не раз, из-за того что сделал интересный кадр, возвращался с охоты без добычи. Собаки сердятся, что я упустил зверя, а я наоборот — очень рад, что вовремя нажал не на курок ружья, а на пусковую кнопку моего «Зенита». За эти фотоснимки я получил серебряную медаль в 1980 году на международном фотоконкурсе в Болгарии. Кстати, серьезно заниматься фотографией я начал тогда, когда работал в Киеве в Украинском республиканском обществе охраны природы.

— А как попали за Урал? Романтика или деньги?

— И то, и другое. По окончании Киевского топографического техникума меня направили в Сибирь. Во время длительных экспедиций научился охотиться, рыбачить, выживать в тайге и в сильную жару, и в большие морозы. Но через несколько лет вернулся в Украину, потому что очень соскучился по матери и отцу, которые жили тогда в селе Песковка Бородянского района Киевской области. Соскучился по природе Украины, родственникам, одноклассникам. Соскучился даже по воздуху и кваканью лягушек. Ностальгия — это душевная болезнь, которую могут вылечить только родные места детства. Но со временем снова потянуло в Сибирь. Такой уж у меня характер. Работал охотником-промысловиком, по заданию биотехнических станций занимался научной работой в тайге. Кстати, именно в те годы я передал для экспозиции в Киевский музей природы несколько очень ценных экспонатов.

Обращаюсь к Наталии Васильевне:

— А как вы познакомились со своим будущим мужем?

— Не я с ним, а он со мной познакомился. Родом я тоже из Бородянского района, только из села Лубянки, моя девичья фамилия — Шапаренко. По окончании Киевского книготоргового техникума работала продавцом в отделе букинистической литературы в магазине «Мистецтво», который тогда был на Крещатике. Как-то в троллейбусе один пассажир, когда мы с сестрой везли по вязанке книг, поднялся со своего места, чтобы мы могли положить свои книги. Когда узнал, где я работаю, попросил номер телефона. Мол, хочу посмотреть, какие продаются книги. И под вечер пришел с роскошным букетом цветов. А потом, чуть позже, сказал: «Наташа, я полюбил тебя с первого взгляда. Я охотник-промысловик. Мне нужно возвращаться в Сибирь. Но там у меня нет квартиры ни в селе, ни в городе. Есть только охотничья избушка в тайге. По-сибирски называется «зимовье». Оттуда до ближайшего населенного пункта — 118 километров. Выходи за меня замуж. Я человек надежный. Я тебя никогда не брошу...»

Моя собеседница долго молчала. А затем твердо сказала: «И я поехала с ним. С Крещатика — в тайгу».

— Бывали ли опасные ситуации? Почему вы переехали из тайги в город?

— Наша жизнь — это постоянный риск: на городских улицах может машина сбить, а в тайге — зверь разорвать. Было как-то, что на озере, когда рыбу ловила, под ногами лед проломился. Сама выбралась. От озера до зимовья бежала босая по снегу. Случалось и другое. Волновалась за мужа, который иногда по две недели охотился в тайге. А в Сосновоборск мы переехали только тогда, когда нашей дочери Елене нужно было идти в школу — в первый класс. А до того она жила с нами в лесу. Мы научили ее читать и писать, знать, понимать и, самое главное, чувствовать природу. Теперь Елена учится в Красноярске на факультете микробиологии Сибирского федерального университета.

— Когда в последний раз были в Украине?

— Давно не были в родных краях. Лет девять. И от этого на душе горькое чувство вины. Мой отец и Бориса родители похоронены в Украине. А мою маму, Матрену Архиповну, когда она начала болеть, мы забрали к себе в Сосновоборск. Подлечили ее, безнадежную для врачей, целебными травами — и она еще прожила почти десять лет. Варила борщ, вареники. Подружилась с местными бабушками, но говорила с ними только на украинском языке. Когда умирала, попросила, чтобы тем рушником, который она привезла из Украины в Сибирь, накрыли ее в гробу. Мы так и сделали...