Жизнь под знаком «OST»

Ей выпало пережить самые трагические и самые сложные события ХХ века: голод 1932—1933, Вторую мировую войну, принудительные работы в Германии, послевоенный голод 1947 года. Все это пришлось испытать на себе одному и тому же человеку — Вере Никитичне Золотаревской.

Она родилась в многодетной семье, которая чудом спаслась от голодной смерти 1932 года, закончила восьмилетку в Верхнеднепровской средней школе №1, а в 1939 году пошла работать в банк учеником. 1941 год начался для Веры Никитичны повышением по службе — она стала кассиром. Серо и обыденно проходил день за днем, месяц за месяцем. Пока 23 июня не узнали о начале войны. С каждым днем война приближалась все ближе. В августе город был оккупирован немцами.

«Я помню этот летний день, когда по литвиновской дороге со стороны Вильногорска приехала колонна военных на мотоциклах с коляской, — вспоминает Вера Никитична. — Смотрю на них, а они  рядом с нашим двором едут, немцы здоровые такие в форме, один за рулем, второй за ним, а третий  — в коляске. И думаю: неужели эти ребята и есть те немцы, о которых мы столько    слышали. А потом они уже как установили в городе свои порядки, тогда мы почувствовали это на себе».

ИЗ РОДНОЙ ХАТЫ — НА ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ

Начались облавы на молодежь для того, чтобы забрать ее на принудительные работы в Германию. Где только не приходилось скрываться Вере и ее ровесникам: и в печи, и в сене, и в хлевах. Однако однажды их укрытие немцы разоблачили и всех, кого нашли, задержали. «10 мая 1942 года меня и моего брата Володю забрали, прямо из дома, и повели нас к старой школе. Многих наших литвиновских ребят и девчат забрали, в том числе забрали и моего будущего мужа. Потом посадили нас на подводы и повезли на станцию, там погрузили на товарняк. А в том вагоне ни окон, ни дверей. Ехали мы два дня. Высадили нас в Польше, там были специальные лагеря. Нас осмотрели врачи, протравили вшей, помыли».

«НАС КУПИЛИ, КАК СКОТ»

Неожиданная человечность немцев стала понятна через несколько дней, когда утром всем на шею, как скоту, нацепили номера и вывели на рынок, чтобы продать.

«Приехали фермеры и смотрели нас, осматривали, как на базаре, только вместо товара были мы. Если понравился человек — показывают пальцем и тебя покупают. Меня и моего брата приобрел фермер Михл Алоиз из села Сацдорф, около города Хамм. Привезли нас к нему и сразу погнали работать по хозяйству».

Жили принудительные работники на чердаке конюшни, вместо кровати было подстелено немного соломы, вместо одеяла были бумажные мешки от селитры, которые нисколько не спасали от холода, равно как и специфическая обувь из дерева.

«Выдали нам деревянные тапочки, они назывались гольтшуи. В них и ходили по улице и летом и зимой. Нас же забрали почти летом, у нас была только летняя одежда, а в Германии зимы не такие холодные, как у нас, но минусовая температура есть. Поэтому сильно болели».

Каждый работник должен был носить специальный значок с буквами «ОСТ» на синем фоне. Этот знак помечал принудительных работников с востока, которые стали называться остарбайтерами. За попытку снять значок наказывали. Это была самая бедная и самая бесправная группа принудительных работников.

ВОСКРЕСНАЯ ВСТРЕЧА ОСТАРБАЙТЕРОВ — БОЛЬШАЯ РАДОСТЬ

Несмотря на суровые условия содержания, были у остарбайтеров и небольшие радости: за 11    марок в месяц, которые они получали за свой тяжелый труд, купить ничего, кроме мыла или пачки папирос, нельзя было, но и это было большой роскошью.

«Дают нам эти одиннадцать марок, в воскресенье идем и покупаем — мыло, а ребята — папиросы. Вот и вся зарплата», — рассказывает Вера Никитична.

Но самой большой радостью были встречи земляков в воскресенье в полдень, при условии, если у хозяев хорошее настроение и работы не так много.

«Это большое событие было, и не каждое воскресенье. Это как повезет, мы встаем утром, работаем со скотиной, быстро делаем всю работу и после обеда собираемся около леса. Там больше всего было наших, но были русские, поляки и сербы. Вот там и новости узнавали, и пели, и танцевали. Ребята красиво так играли на губной гармошке».

ДО ОСВОБОЖДЕНИЯ — ОДИН ШАГ

Немного легче стало невольникам жить с 1944 года. Разрешили отправлять домой на праздники открытки. Этим же годом датированы фотокарточки, на которых есть Вера Золотаревская вместе со своими подругами, а также со знакомым сербом Душаном. В конце 1944-го, когда к Михлу Алоизу — хозяину Веры Никитичны — начали возвращаться с войны сыновья, они заставили родителей немного лучше относиться к остарбайтерам. Зимой 1944 хозяйка подарила Вере чулки. До освобождения из немецкого плена оставалось несколько месяцев. «В мае 1945-го освободили нас американцы, — вспоминает Вера Золотаревская. — Погрузили нас американцы на машины и повезли в советскую зону оккупации в Австрии. Там мы прошли особый отдел НКВД. Нас по несколько раз в день допрашивали. Спрашивали, что делали, на кого работали, кто с нами работал. Там мы жили несколько месяцев».

РОДИНА ВСТРЕТИЛА РЕЗКО И ХОЛОДНО

Везли бывших пленников труда на родину поездом на открытых платформах. Самое сложное было по приезде на станцию Верхнеднепровск. Родная земля вовсе не радостно встречала остарбайтеров. «Выходим мы с поезда, а там люди сбежались, нецензурно ругаются, некоторые даже камнями бросали в нас. Считали нас едва не предателями. А за что, за то, что как рабы работали три года в Германии?! Это было хуже того, что мы пережили в плену».

МИРНАЯ ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

По возвращении домой Вера вновь идет работать в банк. Знакомится со своим будущим мужем — Николаем Николаевичем, тоже бывшим остарбайтером. Через несколько лет Вера Золотаревская вышла за него замуж. Вместе они построили дом, в котором Вера Никитична живет и ныне. Всю жизнь она работала в банке, откуда и вышла на пенсию.

Сейчас, несмотря на свои 92 года, Вера Никитична активная пенсионерка — интересуется огородничеством, политикой, сериалами. А в воскресенье вечером по приемнику слушает Дойче велле, шипящие голоса, доносящиеся с радиостанции на немецком языке, продолжают напоминать ей годы ее непростой молодости.