Андрей ГРИГОРЕНКО: Мой отец был украинским национальным демократом...

Вчера в Крыму состоялась целая серия мероприятий, посвященных 100-летию со дня рождения Петра Григоренко. Они были организованы меджлисом крымскотатарского народа и Крымской организацией Народного Руха Украины. Около полудня в церкви Святых Равноапостольных Ольги и Владимира УПЦ КП в Симферополе состоялась панихида в честь всемирно известного правозащитника. Спустя час состоялся совместный мусульманский и православный молебен возле памятника Петру Григоренко, установленного по инициативе меджлиса на одной из центральных площадей Симферополя. Его провели муфтий мусульман Крыма Эмир Али Аблаев и архиепископ Симферопольский и Крымский УПЦ КП Владыка Климент. После чего состоялось возложение цветов к памятнику, выступления участников молебна, слово о генерале сказали председатель меджлиса Мустафа Джемилев и сын генерала также известный правозащитник Андрей Григоренко.

В актовом зале Крымского государственного индустриально-педагогического университета состоялась встреча лидера меджлиса Мустафы Джемилева, ветерана крымскотатарского национального движения Айше Сейтмуратовой и Андрея Григоренко со студентами. Скрипичный квартет исполнял украинские и крымскотатарские мелодии. После этого перед студентами выступили Мустафа Джемилев, Андрей Григоренко, Айше Сейтмуратова, лидер крымской организации Народного Руха Украины Леонид Пилунский. После ответов на вопросы состоялся концерт в исполнении студентов университета, были исполнены песни «Украина», «Гузель Къырым», и народная крымскотатарская песня.

Во второй половине дня в городе Саки, недалеко от Евпатории, состоялось торжественное открытие памятной доски на доме № 88 по ул. Тимирязева, где Петр Григоренко бывал в 1968, 1972 и 1973 годах. А сегодня, 17 октября, согласно плану мероприятий, состоится урок истории для школьников Симферопольской украинской гимназии.

«ЕГО БЕССТРАШИЕ НЕ ЗНАЛО ГРАНИЦ…»

100-летие со дня его рождения стало не рядовым событием еще и потому, что стараниями московского историка Гульнары Бекировой, стали известны многие новые документы о правозащитной деятельности мятежного генерала.

— Недавно мне довелось поработать с некогда закрытыми документами о Петре Григоренко в архиве Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» Государственного архива Российской Федерации в Москве, — рассказывает Гульнара Бекирова. — Понадобилось целых 20 лет со дня смерти правозащитника для того, чтобы рассекретить документы о его деятельности. Еще в 1988 году, в передаче Айше Сейтмуратовой по «Радио «Свобода», прозвучали пророческие слова: «Настанет день, и крымскотатарский народ воздаст должное своим защитникам. И воздвигнут на границе Украины и Крыма памятник генералу Григоренко — как символ дружбы между двумя народами — украинским и крымскотатарским».

Просмотрим эти документы. 1968 год — время плодотворного сотрудничества Петра Григоренко с активистами крымскотатарского национального движения. Уже был принят Указ Президиума Верховного Совета от 5 сентября 1967 г., в отношении крымских татар, который Григоренко назвал «самым лживым и самым лицемерным указом из всех изданных по крымским татарам», уже состоялась знаменитая речь генерала в поддержку крымских татар, которую он произнес на банкете в честь другого защитника прав «наказанного народа» — писателя Алексея Костерина...

Хранящиеся в архиве «Мемориала» документы позволяют утверждать: в 1968 году Григоренко был всецело поглощен судьбой крымских татар. Здесь мы найдем и Устав землячества крымских татар, разрабатывавшийся Петром Григоренко, и переписку генерала с участниками национального движения, заявления и жалобы крымских татар в различные инстанции (например, заявление Зевджета Куртумерова на имя Т. Чемодурова. (председатель Крымского облисполкома. — Авт. ) о трудоустройстве в Крыму; рукописную автобиографию Мустафы Джемилева и многое другое. Мое внимание также привлекла коротенькая телеграмма, подписанная «женщины крымских татар Бекабада»: «Поздравляем [с] праздником весны. Благодарим за верность».

— Не сомневаюсь, — говорит Гульнара Бекирова, — что телеграмма имела не столько прямое назначение — поздравить с 1 Мая, сколько иной, более важный для отправителей и получателя смысл — демонстрация единства и взаимной поддержки. Не теряю надежды, что авторы телеграммы живы и сумеют пролить свет на обстоятельства написания этого документа...

Но уже очень скоро активизация правозащитной деятельности Петра Григоренко приводит к новым репрессиям со стороны властей. Из информации председателя КГБ СССР Юрия Андропова в ЦК КПСС от 7 апреля 1969 г. узнаем, что шеф советской тайной полиции предлагает вновь привлечь Петра Григоренко к уголовной ответственности, якобы за многочисленные проявления антисоветской деятельности. В числе таковых Андропов прямо указывает: «Активное участие в подготовке и распространении подстрекательских материалов по так называемому крымскотатарскому вопросу, в которых выдвигаются требования об усилении борьбы малых народов в СССР с их якобы бесправным положением. Под «Обращением крымскотатарского народа к людям доброй воли, демократам и коммунистам», — пишет Андропов, — Григоренко намеревается собрать большое количество подписей и передать его в Организацию Объединенных Наций. В марте с.г. он приступил к распространению составленных им провокационных документов «О депортации крымских татар и ее последствиях». И уже спустя месяц Петр Григоренко был арестован в Ташкенте...

— Недавно по моей инициативе, — рассказывает Гульнара Бекирова, — было рассекречено надзорное дело прокуратуры СССР Петра Григоренко (ф.8131). Первый документ дела — справка по уголовному делу № 109, в историографии более известному как «Ташкентский процесс», то есть процесс десяти активистов крымскотатарского движения. Как мне удалось выяснить в ходе изучения материалов, дело Петра Григоренко тогда было «выделено в отдельное производство» именно в связи с этим делом крымских татар.

В феврале 1970 года, после двух психиатрических экспертиз Петра Григоренко, Ташкентский городской суд вынес определение: «Судебная коллегия считает действия Григоренко П. Г. преступными и опасными для общества, как направленные на подрыв и ослабление Советской власти... способствуют разжиганию и созданию национальной вражды некоторых — отдельных лиц крымскотатарской национальности с народами других национальностей, проживающих в СССР... Назначить Григоренко П. Г. принудительное лечение с помещением его в психиатрическую больницу специального типа МВД РСФСР... Поскольку действия Григоренко П. Г. представляют особую опасность для общества, содержать в условиях, исключающих возможность совершения нового общественного опасного деяния». На основании этого определения суда Григоренко 26 мая 1970 г. был помещен в «психиатрическую больницу специального типа» в г.Черняховске Калининградской области.

— В документах ГАРФ нашла отражение и общественная кампания по освобождению Петра Григоренко, — рассказывает Гульнара Бекирова. — Так, в надзорном деле я обнаружила оригинал хорошо известного исследователям обращения от 13 мая 1970 г. — «Жалобы в порядке надзора» на определение Ташкентского горсуда и Верховного суда УзССР академиков М. Леонтовича и А.Сахарова, доктора физико-математическнх наук В.Турчипа и физика В.Чалидзе. Указав на «серьезные процессуальные нарушения, допущенные на стадии предварительного следствия и в судебном разбирательстве», авторы жалобы ходатайствовали о том, чтобы определение Ташкентского горсуда было опротестовано, а Петр Григоренко освобожден из-под стражи. Как и многие другие обращения, жалоба ученых успеха не имела...

А вот результатом заочной психиатрической экспертизы, проведенной в 1971— 1972 гг. молодым психиатром Семеном Глузманом и признавшей, что Григоренко «психическим заболеванием не страдает», стал арест самого врача. Суд, состоявшийся в октябре 1972 г., признал С. Глузмана виновным по статье «антисоветская агитация и пропаганда» и приговорил его к семи годам заключения и трем годам ссылки. Интересно, что Семену Глузману довелось еще раз, но уже в 1990 году, выступить одним из экспертов посмертной психиатрической экспертизы Петра Григоренко, вынесшей окончательный диагноз — правозащитник был психически здоров. В мемориальном архиве хранятся заключения Семена Глузмана и психиатра Анны Славгородской, которая еще в 1969 году, при проведении ташкентской психиатрической экспертизы, была среди тех, кто признал Григоренко вменяемым (неугодный властям диагноз спустя несколько месяцев опротестовали «каратели в белых халатах» из печально известного московского Института им. Сербского).

— Задокументированы в надзорном деле и поистине титанические усилия жены Григоренко, Зинаиды Михайловны, по спасению супруга, — рассказывает Гульнара Бекирова. — Увы, сейчас невозможно подробно остановиться на всех материалах, хранящихся в упомянутых фондах, — замечает Гульнара Бекирова. — Бесспорно, что многие из них еще станут объектом пристального изучения. Хочется надеяться, что часть из них будет использована исследователями крымскотатарского национального движения. Сегодня в Симферополе, благодаря усилиям соратников Петра Григоренко и вопреки противодействию властей, установлен памятник генералу-правозащитнику, его именем названы улицы в поселках крымских татар. Как и раньше, он с нами — с народом, жаждущим справедливости!»

«ОН БЫЛ БОЛЕЕ ЧЕМ ДРУГОМ ДЛЯ КРЫМСКОТАТАРСКОГО НАРОДА»

В эти же дни в Крыму вышла брошюра со статьей Мустафы Джемилева «Он был более чем другом для крымскотатарского народа».

Мустафа Джемилев вспоминает, как «17 марта 1968 года находящиеся в Москве делегаты крымских татар решили торжественно отметить 72-летие со дня рождения русского писателя, узника сталинских лагерей Алексея Костерина, который активно выступал в защиту прав репрессированных народов, распространял в самиздате очень смелые по тем временам статьи, памфлеты и открытые письма, где требовал незамедлительного восстановления прав крымскотатарского народа. Для чествования имениника мы арендовали помещение одного из московских кафе, приготовили национальные блюда и ждали Костерина. Но Алексей Костерин, ввиду случившегося накануне инфаркта, не смог присутствовать на организованном нами торжестве. Приехали несколько московских диссидентов, супруга писателя Костерина и высокий плотный пожилой мужчина. Это и был тот самый военный ученый, опальный генерал Петр Григоренко, уже отсидевший к этому времени полуторагодичный срок в спецпсихушке МВД за выступления с критикой советского режима. Его на том вечере нам представили как самого близкого друга Алексея Костерина, которого писатель специально попросил участвовать на вечере вместо себя. Мы произнесли в адрес Костерина свои благодарственные речи за его помощь, оказываемую им крымским татарам и другим репрессированным народам. С ответной речью от имени писателя выступил Петр Григоренко. Это была блестящая речь, которую потом опубликовали в некоторых зарубежных изданиях, передавали западные радиостанции, в тысячах экземплярах распространяли среди крымских татар и зачитывали на всех наших собраниях и митингах. В одночасье Петр Григоренко приобрел широкую известность у крымскотатарского народа. С этого дня и до конца своей жизни он был всегда душой и сердцем вместе с нами. Знаменитая речь Петра Григоренко, произнесенная на вечере в честь дня рождения А. Костерина, оказала большое влияние на радикализацию крымскотатарского Национального движения. Григоренко призвал коренным образом изменить нашу стратегию и тактику, прекратить обращаться в ЦК КПСС и к правительству, то есть к основным виновникам всех преступлений против нашего народа, с просьбами о справедливости, а переходить к решительным требованиям, ибо, как он говорил, «то, что положено по праву, не просят, а требуют».

Мустафа Джемилев также вспоминает, что «квартира самого Петра Григоренко, естественно, находилась под постоянным наблюдением органов — все прослушивалось, просматривалось, почта тщательно перлюстрировалась. Он не мог даже сходить в соседний магазин за продуктами без того, чтобы за ним не увязалось несколько гебистских филеров. Но арестовывать его власти долгое время не решались — им мешала его огромная популярность и, особенно, его широкая известность на Западе. Чисто в правовом отношении создавалась довольно странная ситуация. Если у рядового человека во время обыска обнаруживали статьи П. Григоренко и, особенно, его знаменитую речь на вечере 17 марта 1968 года, то это было достаточным основанием для его ареста по обвинению в хранении и распространении документов, порочащих советский строй. Например, 21 апреля 1968 г. в г. Чирчике близ Ташкента были избиты и разогнаны несколько тысяч крымских татар, собравшихся отмечать свой национальный праздник «Дервизу», а несколько человек были арестованы и преданы суду. И основной причиной этой жестокости было то, что по оперативным данным КГБ на этом празднике активисты Национального движения собирались зачитать речь П. Григоренко. А вот сам автор этой речи продолжал находиться на свободе. То же самое позже происходило и с произведениями А.Солженицына и А.Сахарова. «Архипелаг Гулаг» и «В круге первом» А.Солженицына или «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» А.Сахарова давно гуляли по рукам и их обнаружение стоило хранителю, как минимум, статьи 190-1, а то и статьи 70 УК РСФСР, карающей до 12 лет лишения свободы, но авторы этих произведений продолжали находиться на свободе. А объяснение этому было в том, что органы действовали по принципу шакалов — хватать запросто очень сильных они побаивались, а ограничивались до поры до времени только гнусными провокациями против них, пытались создать вокруг них общественный вакуум.

Крымские татары, опасаясь внесудебной расправы над генералом с помощью какого-либо провокатора из-за угла, тоже были вынуждены принять некоторые меры в защиту своего друга. Из Узбекистана в Москву была послана специальная группа молодых крымских татар, которые должны были тайно вести негласное наблюдение за квартирой Григоренко и сопровождать его во время поездок по городу, а в случаях каких-либо провокаций со стороны органов защищать его всеми доступными средствами. Возглавлял эту группу член постоянной делегации крымских татар в Москве Кязим Сейтумеров из г.Гулистана. Об этом долгое время не знал и сам Григоренко. Как-то он мне сказал, что в последнее время возле своего дома и во время прогулок он стал часто замечать почему-то и филеров нерусской национальности. А я ему ответил: «Вот их-то как раз можете не опасаться, а, наоборот, в случае необходимости всегда можете рассчитывать на их помощь...» Петр Григорьевич посмотрел на меня с недоумением, потом сердечно расхохотался, подал мне руку, но одновременно и пожурил за то, что мы «нерационально» тратим свои средства…

«Я ВСЕГДА ЗАНИМАЛСЯ УКРАИНСКИМИ ДЕЛАМИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮБЫМИ ДРУГИМИ…»

Вчера сын генерала-правозащитника Андрей Григоренко, который принимает участие в памятных мероприятиях, посвященных 100-летию его отца в Украине, находясь в Симферополе, ответил на вопросы корреспондента газеты «День».

— Андрей Петрович, сегодня вы гость Крыма и гость меджлиса крымско- татарского народа.

— Знаете, мне очень приятно, и я думаю, что такого благодарного народа, как крымские татары, еще поискать надо. Тем более, что мой отец, да и я в том числе, ничего специально не делали именно для крымских татар, мы боролись в целом за демократизацию общества и государства, за установление новых отношений в мире. А ту благодарность, которую они проявляют, она превосходит качества всех других народов. Там в эмиграции я принимаю участие в жизни не только украинской диаспоры, но и крымскотатарской и других, правда, я мало принимаю участие в жизни русской диаспоры, но это потому, что они там меньше организованы, чем другие нации…

— Скажите, а в нынешней России будут проходить мероприятия в честь 100-летия вашего отца?

— В России уже прошли мероприятия, в обществе «Мемориал» одновременно со столетием Софии Калистратовой. Там состоялось торжественное собрание еще в начале сентября нынешнего года. В России конечно, больших чествований не будет. Кстати, десять лет назад, к 90-летию со дня рождения моего отца прошли события значительно более масштабные, несмотря на некруглый юбилей, там даже в армии состоялись торжественные мероприятия. Это связано, естественно, с состоянием нынешней России, и если знать все, что там происходит, то становится понятно, что такой человек, как генерал Григоренко, не вписывается в современную Россию…

— А как вы оцениваете тот факт, что фактически мировым центром чествования вашего отца в нынешнем году стала Украина?

— Я думаю, что это вполне логично, ведь есть какая-то закономерность в том, что мой отец и родился в Украине и всегда считал себя украинцем. Да и я, несмотря на особенности своей судьбы, всегда считал себя больше украинцем, чем русским. Я владею украинским языком и могу писать по-украински, хотя не имею никакого формального украинского образования. Я должен сегодня сказать, что мой отец также четко осознавал, что он был украинским национальным демократом. Он писал об этом в своих мемуарах. И то, что он был одним из основателей украинской Хельсинской группы, это о многом говорит. А за границей он просто был послом демократической Украины, которой тогда еще и не существовало как независимого государства. И он фактически превратил заграничное представительство Хельсинской группы в посольство, которое много делало для развития демократии в мире, потому что он имел возможность встречаться со многими большими и сильными людьми всего мира…

Но когда я попал за границу в 1975 году, то что меня больше всего удивило, это то, что про Украину практически никто ничего не знал, это даже трудно вам описать, насколько была заблокирована вся информация. Тогда мы с женой учились на курсах немецкого языка в Гете-институте, а это самая лучшая языковая школа. И вот однажды наша преподавательница стала нас спрашивать, кто какой национальности в ее группе. И я сказал, что я украинец. На что преподаватель ответила, что такой национальности нет, а есть только русские, она сказала, что вот наши баварцы же не считают себя отдельной нацией, а говорят, что они немцы. И я начал спорить с ней, и тут неожиданно меня поддержали два канадца, они, оказывается, знали про Украину потому что в Канаде сильная украинская диаспора, там даже губернатором был украинец, и они знали, что украинцы это не русские. Потом спор дошел до директора курсов, он указал преподавателю на ее ошибку, она извинилась, конечно, но я все равно ей этого в душе не простил никогда.

— Андрей Петрович, скажите, пожалуйста, у вас много связей с современной Украиной, с нынешними украинскими политиками, вы хотели бы больше работать для упрочения демократии в Украине?

— Во-первых, я стараюсь и всегда работал для Украины. У меня много связей с украинской диаспорой в эмиграции. Еще будучи на Родине я поддерживал связь московских демократов с Украиной, мотался из Москвы то в Киев, то в Харьков. В другое время я был сотрудником двух украинских журналов — «Український самостійник» и «Сучасність». Сейчас я меньше занимаюсь журналистикой. А когда мы создали Фонд Григоренко в Америке, то мы стали выпускать информацию на трех языках, и украинская тематика занимает у нас много места. Каждый год с Колумбийским университетом мы проводим Григоренковские чтения, во время которых поднимается много проблем развития демократии в Украине, так что я всегда занимался украинскими делами больше, чем любыми другими…

— Андрей Петрович, как вы оцениваете степень демократических преобразований в нынешней Украине?

— Вы знаете, мне хотелось бы, чтобы украинское общество было более демократичным. Я поясню, о чем речь. Конечно, украинское общество оно полиэтнично, однако я часто встречаю странные факты, свидетельствующие об утрате перспективы. Однако осознание национальной солидарности с украинцами должно быть обязательно для людей, живущих в украинском государстве. Поэтому мне кажется абсурдным, что некоторые граждане требуют признать русский язык государственным. Действительно, говорить в Украине на русском языке, это нормально, этому никто не мешает, но государственным языком должен быть украинский, иначе какая же это Украина? По моему, здесь многие граждане не украинцы утратили ощущение того, где они находятся и в какой именно стране они живут. Нельзя же плевать в лицо нации и государству, в котором ты живешь. Я этого не понимаю. Я не понимаю, например, как некоторые граждане могут требовать установить в Украине памятники палачам украинского народа, той же Екатерине II. Если ты патриот другой иностранной державы, тогда какого черта ты здесь живешь и что ты здесь делаешь? А особенно этот абсурд чувствуется в Крыму. Здесь рядом с памятником моему отцу какие-то сукины дети поставили памятник жертвам УПА. Мне плохо от этого становится. И я не понимаю, почему от этого не становится не по себе украинцам, и особенно государственным органам Украины. Почему не протестуют и не принимают никаких мер государственные органы? Мне кажется, что этим вопросом должен заняться какой-то специальный орган, возможно, при Президенте или Верховной Раде. Это явно антигосударственное деяние. Речь идет ни много ни мало, а об угрозе независимости, и этого нельзя не понимать.

— Спасибо за интервью, Андрей Петрович!

— Спасибо и вам, мне приятно, что ваша газета одна из немногих публикует правду об истории Украины и тех героях, которые отстаивали ее независимость.