Болото украинского центризма

Главный парадокс идеи о необходимости политической структуризации заключается в том, что она активно внедряется в общественное сознание на фоне реального оформления политической структуры украинского общества.

Наиболее оформленным и консолидированным выглядит левый фланг украинского политического спектра. Анализ итогов прошлогодних выборов в Верховную Раду и президентских выборов 1999 г. приводит к выводу, что украинские левые обладают стабильным и дисциплинированным электоратом. Устойчивое ядро этого электората составляет около 10 млн. человек, а общая масса избирателей, голосующих за левые политические партии и кандидатов от этих партий, насчитывает от 11 млн. до 12 млн. украинских граждан (40—45% избирателей, участвующих в выборах).

Партийная структура левой части украинского политического спектра также достаточно стабильна. За последние пять лет в ее дизайне появился только один заметный и существенный элемент — ПСПУ. Конечно же, болезнь расколов, идеологических и политических шатаний, столь характерная для нынешнего этапа развития украинских политических партий, может затронуть и лагерь левых. Но вряд ли это приведет к серьезному изменению сложившегося баланса сил.

Своеобразная ситуация в правой части политического спектра Украины. Учитывая специфику политической дифференциации в нашей стране, к правым логично отнести политические силы, исповедующие, в той или иной форме, идеологию украинского национализма (от радикально-авторитарных ее разновидностей до либеральной модели). С этой точки зрения Рух (в обеих своих ипостасях) является правоцентристской политической силой. Специфика правой части политического спектра в Украине состоит в том, что «ее» электорат по своей численности и качественной определенности относительно стабилен, тогда как партийная структура отличается заметной неустойчивостью. О стабильности правого электората мы можем судить по результатам выборов в Верховную Раду по одномандатным округам. В 1994— 1995 гг. в Верховную Раду Украины были избраны 42 представителя национально-демократических и праворадикальных партий (10,4% от общего числа депутатов, избранных на тот период), в том числе 22 члена Народного руха Украины. На выборах в Верховную Раду в 1998 г. национально- демократические и праворадикальные партии провели по одномандатным округам 28 своих представителей (12,4% от общего числа депутатских мест по одномандатным округам), в том числе 14 членов Народного руха Украины. Основываясь на результатах прошлогодних выборов можно предполагать, что правый (национально ориентированный) электорат составляет около 20% активных избирателей (примерно 5,2 млн. человек). Причем из этих 20% около 15% приходятся на либерально-националистический электорат, потенциально тяготеющий к центру.

Характерными чертами правого электората являются искренняя и эмоциональная приверженность украинской национально-государственной идее, последовательный антикоммунизм, высокий уровень политической (прежде всего электоральной) активности.

Для партийной структуры правой части политического спектра Украины характерна тенденция все более усиливающегося дробления. В 1994 г. в Верховную Раду были избраны представители 7 национально-демократических и праворадикальных партий, в 1998 г. депутатские мандаты получили представители 9 партий правой части политического спектра. Борьбу за голоса правого электората в 1998 г. вели 9 политических партий и избирательных блоков. Эпидемию расколов испытали на себе почти все национально-демократические партии. Проблема правого фланга заключается не только в кризисе партийной структуры, но и в кризисе лидерства. Генерация политиков-диссидентов и политиков-писателей сходит с политической арены. Новая волна лидеров национально- демократических партий тяготеет скорее к классической либеральной идеологии, а не к национальной идее. Но самое главное — они не имеют прочного авторитета и широкой популярности.

Наиболее неустойчивой политически, идеологически и организационно расколотой является центральная часть политического спектра Украины. В центре царит броуновское движение политических партий, избирательных блоков, фракций, политиков и депутатов. Можно даже говорить об очевидной закономерности политической жизни Украины — чем ближе к политическому центру, тем выше степень политической и организационной нестабильности и противоречивости. Примеров этому несть числа.

Три четверти политических партий, зарегистрированных в настоящее время Министерством юстиции, прямо или косвенно относят себя к политическому центру. Из 30 политических партий и блоков на прошлогодних выборах в Верховную Раду три четверти по своим программным установкам являлись центристскими и правоцентристскими. И в прошлом и в нынешнем составе Верховной Рады наиболее массовые и существенные межфракционные перемещения и изменения происходили в нелевой части украинского парламента. Именно в центристском лагере зародилась тенденция к размножению политических партий путем их деления.

Ведущие позиции в центристской части политического спектра Украины занимают партии, представляющие интересы различных политико-экономических группировок, групп давления в окружении Президента. Социал-демократические, либеральные и просто демократические ярлыки этих партий являются не столько средством идеологической самоидентификации, сколько формой политического прикрытия и пропагандистской приманкой для центристски настроенных избирателей.

Центристский электорат, составляющий около 35% украинских избирателей, принимающих участие в выборах, также весьма специфичен. Он разнороден с точки зрения политических ориентиров избирателей. Немалую его часть (около 12-13% от общей массы активных избирателей) составляют люди, поддерживающие власть как таковую. В 1994 г. они голосовали за Л.Кравчука, а в 1999 г. — за Л.Кучму. Голосование за представителей власти означает для них поддержку стабильности. К центристскому лагерю относятся также избиратели, исповедующие демократические (либеральные или социал-демократические) идеи. Большинство же представителей центристского электората не имеют четких идеологических ориентиров, придерживаются умеренной политической позиции, опасаясь и левых и правых радикалов. Значительную часть таких центристов составляют русскоязычные избиратели, не приемлющие возврата к коммунистическому прошлому, но не принимающие и любую (в том числе и либеральную) модель украинского национализма.

Если резюмировать, то центр — это политическое болото, и в электоральном, и в партийном смысле. У демократического центра в Украине нет устойчивой и достаточно широкой социальной базы. В качестве такой базы может выступать только средний класс. Тот средний класс, который сформировался в советские времена, сейчас существует скорее виртуально, цепляясь за остатки собственности и социального статуса, полученных в прошлом. Новый средний класс формируется в социальном пространстве, деформированном теневой экономикой, коррупцией, отсутствием надежной правовой защиты, и не может ни количественно, ни качественно оказывать определяющее влияние на развитие демократического процесса.

И вот сейчас самое время вернуться к вопросу о том, почему же идея политической структуризации стала столь популярной в украинской политической и околополитической среде. Ответ на этот вопрос является простым и даже банальным. В структуризации, а если говорить абсолютно точно — в объединении, нуждаются центристская и правоцентристская части политического спектра. Возвращаясь к сравнению центра с «болотом», структуризация центра — это осушение «политического болота». Главная задача политического оформления центра — предельное сужение поля выбора для избирателей, не приемлющих как левых, так и крайне правых. Такие избиратели составляют около половины активной (принимающей участие в выборах) части электората. Желаемый результат — создание в Верховной Раде «нелевого» (а если называть вещи своими именами — пропрезидентского) большинства.

При структуризации политического центра так или иначе возникает вопрос о судьбе правой части политического спектра. Локальной задачей политической структуризации является раскол правого фланга и присоединение его правоцентристской части центру. Прежний Рух был естественным и самодовлеющим центром притяжения на правом фланге. Теперь, после его раскола, обе руховские половинки утрачивают свое собственное гравитационное поле и попадают в сферу центростремительных политических тенденций.

У идеи структуризации политического центра два противоположных источника. С одной стороны — имеется объективная потребность в объединении и консолидации демократических сил. С другой — у самых разных приближенных к власти политиков (а в последнее время и у отечественных олигархов) периодически проявляется желание создать мега-партию, являющуюся политической опорой для Президента. Таким образом, неформальная «партия власти» получит организационное оформление, станет политическим механизмом, реализующим интересы властных структур и новой политико-экономической элиты во время различных выборов и в Верховной Раде. Разумеется, логика политического и идеологического позиционирования предписывает, чтобы такая партия имела демократический имидж и занимала центристские позиции. Тогда она будет восприниматься в качестве политической альтернативы и левым, и правым радикалам. К тому же, центристская позиция позволит формировать различные предвыборные и парламентские коалиции, в зависимости от ситуации и региона, либо с умеренными левыми, либо с умеренными правыми.

В качестве основных законодательных средств политической структуризации предлагаются новая версия Закона о выборах народных депутатов Украины и Закон о политических партиях. Новая избирательная система должна отсечь «политическую мелюзгу» от дележа мест в Верховной Раде, а также «помочь определиться» по партийному признаку независимым политикам. В свою очередь Закон о политических партиях должен способствовать их укрупнению и созданию эффективных рычагов регулирования деятельности политических партий со стороны государственных органов.

Первая попытка добиться политической структуризации путем изменения избирательной системы была предпринята в 1997— 1998 годах. Введение смешанной избирательной системы, однако, не привело к триумфу демократических и пропрезидентских сил. Скорее наоборот, позиции левых в высшем законодательном органе страны укрепились.

Сторонники «принудительной партизации» политической жизни Украины активно лоббируют сейчас еще более радикальный вариант — переход к пропорциональной системе, предполагающей избрание Верховной Рады только на основе списков политических партий и избирательных блоков. Среди сторонников «пропорционалки» немало представителей пропрезидентских фракций и тех, кто причисляет себя к демократическому лагерю. Первые убеждены в том, что пропорциональная система поможет сформировать необходимое пропрезидентское большинство, а вторые считают, что подобное реформирование избирательной системы приблизит нас к европейским стандартам демократии.

Но так ли это? Если бы в прошлом году выборы проходили по пропорциональной системе, то большинство сформировали левые. Коммунисты получили бы 169 депутатских мандатов, блок социалистов и селян — 59, в сумме — 228 мест в Верховной Раде. Вот вам и большинство. И наша, и российская политическая практика свидетельствуют, что левым легче добиваться преимущества при голосовании по партийным спискам, чем в борьбе в одномандатных округах. С другой стороны, следует учитывать и то обстоятельство, что пропорциональная система присуща странам с парламентской формой правления. В рамках пропорциональной избирательной системы партии борются не просто за места в парламенте, а за право на формирование правительства. Введение пропорциональной избирательной системы без соответствующего изменения полномочий Верховной Рады и Президента при формировании Кабинета Министров лишь усилит противоречия, присущие президентско-парламентской форме правления.

Эйфория, охватившая лагерь сторонников Президента, может сыграть с ними злую шутку. Вряд ли электоральный баланс, сложившийся в стране, претерпит принципиальные изменения. Фактически и в структуре предпочтений избирателей, и в структуре Верховной Рады сложилась патовая ситуация. Ни левые, ни противостоящая им противоречивая совокупность антилевых (но не обязательно пропрезидентских) сил не имеют решающего и устойчивого перевеса.

Противники левых, готовые поддержать пропорциональную систему, в очередной раз наступают на те же грабли. Вот только удар на этот раз может быть больнее.

Есть серьезные основания сомневаться в том, что модель политической структуризации в виде принудительной партизации будет осуществлена на практике. Среди депутатов-одномандатников немало влиятельных политиков, которые не горят желанием становиться под чьи-либо партийные знамена. К последовательным сторонникам принудительной партизации вряд ли можно отнести и самого Президента. Он уже не раз показывал свое недоверие к политическим партиям. Да и все претендентки на роль президентской партии в итоге демонстрировали свою несостоятельность и ненадежность.

Только что состоявшиеся выборы в Государственную Думу России могут подсказать еще один вариант структуризации — формирование под бдительным надзором и при активном участии президентской администрации пропрезидентской коалиции. Режим агрессивной информационной монополии во время избирательной кампании, как показывает отечественный и российский опыт, позволит быстренько превратить в Принцессу и захудалую политическую Золушку. Поможет и смешанная избирательная система. Беспартийные депутаты-одномандатники окажутся очень кстати при формировании нужного и управляемого парламентского большинства. Ключевым условием реализации этого варианта политической структуризации является воля и способность Президента (и его администрации) преодолеть противоречия в своем окружении, обуздать олигархическую вольницу и центристскую анархию.

Какой бы вариант политической структуризации ни был избран, он будет осуществляться в интересах и под контролем власти. И в этом заключается главная проблема.

Можно ли добиться искусственной структуризации политического центра, если для этого еще не созрели социально-экономические предпосылки, не сформировалась более или менее широкая социальная база продемократических и прорыночных политических партий? Не приведет ли искусственная политическая структуризация под контролем власти к окончательному формированию режима управляемой демократии, с демократическим фасадом и авторитарной сущностью? Сохранится ли в таких условиях демократическая оппозиция? Эти вопросы пока еще остаются открытыми и заслуживают общенациональной дискуссии.