Большинство: стоит ли «победителям» обижаться?

Президентская инициатива политической реформы была для большинства политических движений и групп в Украине если и не неожиданностью, то наименее ожидаемой неприятностью. Ведь среди современных украинских партий очень мало таких, которые способны функционировать в рамках пропорциональной системы выборов, составлять идеологически возможные коалиции большинства, а значит — формировать Кабинет и отстаивать его политику. Такими партиями можно назвать с большой вероятностью только четыре: КПУ, СПУ, СДПУ(О) и Рух в случае объединения. Все прочие имеют только один или два из признаков настоящей, полноценной парламентской партии — ресурс, идеологию, инфраструктуру, личность и способность к компромиссу. Возьмем экс-заедистов: у трудовиков есть Тигипко, у НДП есть инфраструктура, у аграриев — идеология, у регионалов — ресурс. Впрочем, в пределах единой партии все они вместе — непредставимы. Определенную перспективу создания крепкой партии можно увидеть у трудовиков и промышленников, поскольку они балансируют друг друга (защитники рабочих мест вместе с их наибольшими генераторами).

Отсюда, большинство даже из тех десяти—пятнадцати партий, которые сохраняют шансы попасть в парламент, боятся перехода к новой форме правления, ведь для этого следует четко определиться с идеологией, лидером, сегментом электората, средствами. Парламентская республика, даже ее наиболее ограниченный, полуформальный тип (как в «президентской» Франции), ликвидирует партии-клубы, партии «n-ного пути», партии классовой борьбы, партии-генераторы мессий. В парламентской республике важны в первую очередь программы, базовый постоянный электорат и способность к компромиссу. Кроме того, в ней отсутствует абсолютная личная власть, к которой движутся все наши мессии.

Вернемся к тому немецкому примеру, который привел господин Костенко — он, очевидно, имел целью провести аналогию между Украиной и Германией. Но ведь нет тут аналогии! Попытаюсь объяснить, почему.

Во-первых, сами по себе немецкие социал-демократы не выиграли выборы, ведь они получили несколько меньше мест, чем консерваторы. Однако их нынешние партнеры получили больший процент, нежели традиционные партнеры консерваторов. Способность к компромиссу сыграла центральную роль.

Во-вторых, в Германии, так же как у нас, смешанная система выборов. Если бы у нас была пропорциональная, то можно было бы сказать, что НУ, СПУ, БЮТ и КПУ собрали больше всего голосов — вместе. Но они проиграли мажоритарку, в то время как две немецкие центристские партии ее выиграли. Наши четыре оппозиционных и полуоппозиционные партии не только проиграли ее, не только не создали между собой нормальное коалиционное соглашение, но и не способны на компромисс с парламентскими партиями других лагерей.

А в-третьих, все упомянутые механизмы в немецком случае установлены законодательным путем. И потому определенное тяготение выступления Юрия Костенко к аналогиям неоправданно.

Каковы недостатки и преимущества созданного сейчас околоцентристского большинства? Начнем с преимуществ. Во-первых, его ресурса хватит на принятие ряда неотложных законов. Во-вторых, оно способно формировать новый, или поддержать старый Кабинет Министров.

Впрочем, недостатков больше. Во-первых, его ресурса недостаточно, чтобы изменить конституцию, а значит — легализировать собственное существование и выписать новые формы властных отношений. Во-вторых, в этом большинстве нет выразительной фракции-лидера, «центровой» партии. В-третьих, в большинстве только совсем немного общих идеологических основ, да и те, что есть, можно выразить фразой «Мы за мир».

На что можно надеяться? Наверное, только на раскол «Нашей Украины», ведь пока что это большинство напоминает сценарии «Украинский дом-2» и «Спикериада-2002-2». Если подобный раскол произойдет, то большинство можно будет назвать «правоцентристским», а пока что — только «околоцентристским». Ведь на сегодняшний день только СПУ и БЮТ претендуют на непримиримость, поскольку «наши» оказались просто не слишком ловкими в компромиссах, а коммунисты, изучив молдовский опыт, наверное, перепуганы из-за возможной ответственности за пребывание (потенциальное) у власти. Впрочем, несколько интервью с Леонидом Грачем в СМИ наталкивают на мысль, что в КПУ может когда-то появиться лидер, который не избегает ответственности.

Теперь уместно изложить видение реформы, опираясь на те модели, которые доказали свою эффективность в подобных, хотя и не аналогичных Украине условиях.

В нашей Конституции заложена основа для развития французской модели — через существование полномочного института президентства наряду с Кабинетом Министров. Чем мы неэффективно отличаемся от базовой французской модели?

Во Франции существует институт коабитации (сосуществования). Она возникает тогда, когда действующий президент из, скажем, правой партии, а парламентское большинство формируют левые, согласно результатам выборов. Тогда президент начинает заниматься исключительно внешней политикой и формально — всеми прочими обязанностями. Этот механизм предупреждает все те ситуации, которые постоянно возникают в Украине.

Однако Украине необходима верхняя палата, где были бы, пусть и от партий, равно представлены регионы. Потому что во Франции сенат — это просто атавизм. А в США сенат выполняет именно упомянутую функцию. Мажоритарная система для социально неблагополучной страны является угрозой для демократии, ведь она всегда многое позволяет локальным патронам. Что касается выборов в верхнюю палату — мажоритарка вполне логична, потому что она должна представлять местности, а не народные симпатии.

Впрочем, пока что политическая реформа — это только доброе пожелание...

Теперь же… под знаменем угроз заокеанских конкурентов шагают по улицам непримиримые «казачки». «Маленький украинец», за судьбу которого так страдают Бальцеровичи-младшие, Жанны д’Арк в трубопроводных доспехах, ждет, пока три года роста отразятся на его кармане.

Всем этим лидерам не до фундаментальных реформ. Они хотят изменить не саму систему власти, а только ее лицо. Поэтому, вместо участия в большинстве, они им пренебрегают. Поэтому, вместо самодостаточного отпора обвинениям со стороны правительства США, танцуют перед ним еврогопак, несмело улыбаясь и тыча пальцами на «власть»…

...В революционной Англии очень многие шляхтичи сочувствовали республиканским идеям, даже избирались в Долгий парламент. Однако, когда началась гражданская война, большинство их осталось на стороне короля. Потому что идея была выше фракционных схваток. Потому что государственность должна иметь какой-то немеркантильный смысл.