Государственные и ученые мужи

Мой дядя по матери в междувоенный период окончил Варшавский университет. Он так и не стал советским человеком, за что ему пришлось поплатиться. Советская система не воспринимала «инородные тела» и выталкивала их. Я же, воспитанный советской школой, часто удивлялся тому, что делал и о чем рассказывал мне дядя. Помню, меня удивил его рассказ о том, что на территорию Варшавского университета не имела права заходить полиция. Пользуясь этим, здесь проводили свои политические акции польские националисты-эндэки. Последние были в оппозиции к действующей власти. «Как это так, — удивлялся я, — полиция не может зайти в университет?» Конечно, советские люди считали, что полиция, то есть милиция, как и КГБ, имеют право везде наводить порядок. В то же время автономия университетов и других высших учебных заведений казались чем-то странным и эфемерным.

Прошел не один десяток лет. Мой дядя отошел в вечность. Я стал доктором наук. Украина получила независимость, будто бы упал «железный занавес»... И вот однажды меня пригласили в Холм (в настоящее время этот древний город короля Данила Галицкого является польским и часто даже у нас именуется Хелмом). Пригласили на инаугурацию, то есть открытие академического года, филиала одного частного польского университета. Меня удивила сама процедура. На сцене были лишь ректор университета и руководство филиала. В зале же сидели приглашенные. Были там и холмский староста (это что-то вроде нашего главы районной госадминистрации), заместитель мэра города (мэр в то время был в отъезде), несколько послов (то есть депутатов) сейма и другие почетные гости. Однако никто не обращал на них особого внимания. После выступления ректора и руководителя филиала было предложено выступить приглашенным — если кто-то имел такое желание. И что вы думаете? Без приглашения (!) на сцену поднимались заместитель мэра, холмский староста, депутаты сейма, другие важные персоны и приветствовали преподавателей и студентов с этим событием. Позже мне удалось побывать на инаугурациях в других польских университетах, в т.ч. и университете, где когда-то учился мой дядя. Всегда при проведении этих церемоний в центре внимания было академическое сообщество, а не приглашенные достопочтенные гости (какими бы влиятельными они не были).

У нас, в Украине, как правило, такие церемонии выглядят иначе.

И еще одна история. В канун вступления Польши в Европейский союз меня пригласили на конференцию, на которой должен был дискутироваться этот вопрос, в Люблинский университет им. Марии Кюри-Склодовской. В последний день конференции состоялся публичный диспут между сторонниками и противниками евроинтеграции. Сторонниками преимущественно были профессора, ученые, противниками — некоторые действующие политики, в т.ч. депутаты сейма. Что меня поразило, так это то, с каким уважением политики относились к ученым. Выступая, они даже подчеркивали: вот я, мол, лишь магистр, а не профессор, и я, конечно, высоко ценю мнение своего оппонента-ученого, хотя и не соглашаюсь с ним. И, похоже, это были не просто слова вежливости. И тут меня «бес попутал» и я наивно спросил у одного своего польского коллеги: «Есть ли в вашем сейме доктора, профессора?» Он удивленно посмотрел на меня: «А для чего они там нужны? Политики должны заниматься политикой. Мы же — своим делом. Хотя знаешь, — вспомнил мой коллега, — есть один сеймовый посол-доктор — Лешек Бальцерович». Кто забыл или не знает: Л. Бальцерович — архитектор экономических реформ в Польше. К тому же, архитектор неплохой — Польша, в отличие от некоторых новых членов ЕС, достаточно успешно пережила недавний экономический кризис.

Для чего я привел эти примеры? Отношение у нас к науке и образованию другое, чем в соседней Польше, в конечном итоге, как и в других странах «латинской цивилизации». В лоне этой цивилизации и возникли европейские университеты как автономные структуры, которые мало зависели от власти — как светской, так и церковной. Профессора университетов, невзирая на некоторые нюансы, могли позволить себе свободомыслие, то, что мы называем критическим мышлением. Это могло не нравиться власти, но с этим она вынуждена была считаться. В конечном итоге, «латинская Европа» пережила времена просветительства, когда ценность образования резко выросла в глазах общества.

Восточная Европа, по большому счету, этого не имела. Правда, в Украине создавались образовательные институции европейского типа. Первыми из них еще во времена, когда образование было церковным делом, стали Острожская и Киево-Могилянская академии. Позже, во времена просветительства и после них — Львовский и Черновицкий университеты. Что касается высших учебных заведений, которые создавались на поприщах Российской империи, то они, скорее, копировали не столько содержание, сколько форму западноевропейских университетов. Показательным является создание Киевского университета в 1834 г. Точнее, он именовался Императорским университетом святого Владимира и контролировался царской властью. Ректор этого университета зависел от ласки государя-императора. В конечном итоге, другие, неимператорские, университеты также контролировались властью. Например, после «весны народов» в 1848 г. в этих учебных заведениях было запрещено преподавание философских предметов.

Однако даже небольшую университетскую автономию, которая существовала в царской России, успешно ликвидировали большевики. Во времена советской власти основной функцией высшей школы стало выполнение задач «партии и правительства», то есть компартийной номенклатуры.

Советского Союза уже нет. Но советская партийная номенклатура никуда не делась. Она как была, так и осталась у власти, пережив определенную мимикрию. И если «старая гвардия» отходит, то на ее место приходит молодая — их дети, внуки, воспитанники. Мышление наших власть предержащих, даже тех, которые декларируют свой демократизм, мало чем отличается от мышления компартийной номенклатуры.

Можно согласиться с моей коллегой М. Зубрицкой, которая в интервью газете «День», высказав свое мнение по поводу 350-летнего юбилея Львовского университета, сказала следующее: «...высшее образование в Украине, в частности университет, в глазах нынешней властной элиты должно было бы исполнять роль прислуги». Правда, только ли нынешней? Неужели предыдущая властная элита, которую условно можно назвать «оранжевой» и демократической, не делала того же?

Беда в том, что во времена независимой Украины действительно произошло последующее ограничение прав высших учебных заведений. Вдумайтесь, эти заведения (даже частные!) фактически потеряли право не только принимать вступительные экзамены, но даже определять предметы, по которым принимаются сертификаты так называемого внешнего независимого оценивания при поступлении на ту или другую специальность. Или возьмите такой факт: высшие учебные заведения вынуждены через министерские структуры заказывать дипломы для своих выпускников. И список подобных новаций, которые ограничили права высших учебных заведений во времена независимости, можно продолжить.

Конечно, эти все ограничения красиво объясняются: проводятся реформы, ведется борьба со злоупотреблениями, коррупцией в сфере высшей школы, и так далее, и тому подобное. Однако за этими якобы благими намерениями и, соответственно, красивыми словесами стоит банальная вещь — максимально централизовать высшее образование, сделать его послушным власти. Показательно, что определенные попытки предоставить автономные права для отдельных университетов заканчивались фиаско. Вспомните хотя бы историю о предоставлении широких прав исследовательским университетам. Никаких реальных прав они так и не получили.

Поэтому в Украине, в отличие от Запада, высшие учебные заведения должны прислуживать власти. И нередко это прислуживание проявляется просто-таки в уродливых формах.

Прислуживание власти наших высших учебных заведений (или академического сообщества — если его так можно назвать) порождает одну вещь, о которой мы иногда говорим, однако не очень задумываемся над ее сущностью. Это — массовый «поход» политиков и чиновников (что часто одно и то же) в науку. Собственно, это не новое явление. Оно успешно реализовывалось в советские времена. Были же в СССР институты красной профессуры, высшие партийные школы, откуда выходили ученые-номенклатурщики. Правда, масштабы тогда были не такие. Посмотрите, сколько у нас депутатов Верховной Рады, министров, других высоких чиновников являются академиками, членкорами, профессорами. Теперь даже второстепенные чиновники областного, а то и районного уровня активно становятся кандидатами каких-то наук. Даст Бог, скоро в науку пойдут председатели и депутаты сельсоветов. Вы скажете: это проблема академического сообщества, которое не скупится давать научные титулы власть имущим. Согласен. Но только ли его? Это проблема нашего общества, которое не может обеспечить этому сообществу надлежащие права.

А вообще по количеству политиков и чиновников, имеющих научные степени, мы уже, вероятно, обогнали и Европу, и Америку, и вообще весь мир. На первый взгляд, современная Украина — это будто бы идеал государства Платона, которым руководят ученые мужи (их великий мыслитель античности именовал философами). Вот только это государство почему-то (как бы то мягче сказать)... депрессивное.