И снова о «легендарной тачанке» - что она символизирует?

Карантин в связи с пандемией коронавируса - это не основание для того, чтобы отправить способность к рациональному суждению и мотивированным выводам в нескольконедельный отпуск. Более того - это как раз удобный случай еще раз оценить нерешенные проблемы и публично поговорить о них. А именно о проблеме декоммунизации памятника в виде «легендарной тачанки» в городе Каховка Херсонской области.

Первое, пожалуй, стоит отметить пропагандистские глупости, связанные с этим, на мой взгляд, действительно талантливо выполненным - с чисто эстетической точки зрения, конечно, - монументом. Во-первых, он посвящен боям на Каховском плацдарме осенью 1920 года и победе Красной армии. Но там действовала не конница, а «красная» пехота под общим командованием начдива-51 Василия Блюхера. Четыре стрелковые дивизии построили оборону по всем правилам и, только благодаря этому, смогли отразить натиск «белых» войск. Кстати, об этом также говорится немало глупостей (и это во-вторых). Так, украинская «Википедия» пишет: «Во время боев под Каховкой, 14 - 16 октября, красноармейцами было отражено наибольшую танковую атаку за годы Первой мировой и Гражданской войн, когда одновременно шли 12 танков и 16 бронемашин». Извините, но даже во время первого появления танков на поле боя (а произошло это в битве на Сомме 15 сентября 1916 года) в атаке были задействованы 18 британских панцирных машин Mk.I (Mark I. Они смогли прорвать немецкий фронт на пятикилометровую глубину, обеспечив уменьшение потерь британцев в двадцать раз по сравнению с аналогичными атаками на других участках фронта. А в битве при Камбре (ноябрь 1917 г.) британцы бросили в наступление первый в истории танковый корпус (476 танков), добившись грандиозного успеха - который, однако, не был развит, поскольку следовало вовремя ввести в прорыв мощные подвижные войска, а британское командование имело в резерве только канадскую кавалерийскую дивизию, которая была не способна выполнять стратегические задачи ...

А вот «красное» командование в войне против войск генерала Врангеля располагало инструментом для выполнения стратегических задач - Первую и Вторую конные армии. Правда, инструмент этот был весьма своеобразный и капризный. Вот какой предстает «легендарная Первая конная» в дневнике Исаака Бабеля, который прошел с этой армией всю кампанию 1920 года. Дневник этот увидел свет только в середине 1990-х. Оно и не удивительно, что так поздно:

«Страшная правда - все солдаты больны сифилисом... Солдатская язва. Едят толченый хрусталь, пьют карболку, толченое стекло. Все бойцы - бархатные фуражки, изнасилования, чубы, бои, революция и сифилис... Продвижение до Львова... Сведения об обороне Львова: профессора, женщины, подростки. Апанасенко (начальник одной из дивизий в армии Буденного. - С. Г.) будет их резать - он ненавидит интеллигенцию... Сапожник, сокальский сапожник, пролетарий. Сапожник ждал советскую власть - он видит жидожеров и грабителей, и не будет заработка, он озадачен и недоверчиво смотрит... Лавочки все открыты, мел и смола, солдаты рыщут, ругают жидов, заходят в квартиры, завистливые глаза, руки дрожат, необычная армия... Ночью будет грабеж города - это все знают».

Если кто-то думает, что Первая конная так вела себя только в Галичине, то это не так: Приднепровье так же претерпело много бед от кавалеристов Буденного. Достаточно было бы только описанных Бабелем сюжетов (а их дневник содержит немало), чтобы «разобраться» с памятником, на котором изображен боец ​​в буденовке. Но обратим внимание еще на одно измерение сюжета.

У истоков Первой конной (тогда еще конного корпуса) стоял некий Думенко. Реввоенсовет конной армии состоял из Буденного, Ворошилова (дед которого писался еще Ворошило) и Щаденко. А Начдивы? Тимошенко, Апанасенко, Пархоменко, комбриги - Книга, Степной-Спижарный... Вообще, из рядов Первой конной вышло немало маршалов и генералов, чьи фамилии говорят сами за себя: Гречко, Еременко, Кулик, Лелюшенко, Москаленко, Романенко, Рыбалко, Федоренко - это не полный список...

Иначе говоря, если бои на Каховском плацдарме разве что территориально связаны с Украиной (участвовали там российские подразделения и латышская стрелковая дивизия Красной армии), то с Первой конной дело обстоит иначе. Легче, наверное, было бы, если бы там не было ни одного «Украинского следа». Но он есть ...

Еще выразительнее он, когда речь идет об отрядах Нестора Махно.

Да, были в махновском штабе фигуры неукраинские по происхождению и взглядам. Но сама, как ее называют в России, «махновщина» - явление украинское. Включая тачанки-тавричанки.

Что же остается? Парк тоталитарной монументальной пропаганды? Пожалуй, это лучший выход - потому что памятник действительно талантливый, он создан еще на исходе постсталинской «оттепели» и до вторжения в Чехословакию, когда идея «социализма с человеческим лицом» еще бурлила среди советской интеллигенции и вдохновляла не только создателей монумента. Но здесь нужна четкая формула, запечатленная на «легендарной тачанке»: в память об украинской наивности и глупости, без которых российские большевики не смогли бы воплотить свой проект создания «государства красного террора» и ликвидировать на многие годы государственную независимость Украины

Летом 1918 года отряд атамана Махно, который действовал в причерноморских степях, насчитывал несколько десятков повстанцев. Но действовал он настолько успешно, что его тридцатилетний руководитель получил от бойцов и населения прозвище «отец», что было проявлением большого уважения. А осенью 1919 года численность отрядов Махно, объединенных в революционную повстанческую армию Украины, уже достигла ста тысяч сабель и штыков. Через год он помог большевикам захватить Крым, и сразу после этого Красная армия начала против него войну. В течение следующих десяти месяцев Махно осуществил боевые походы в Приазовье, на Дон и Поволжье, потеряв большую часть своего войска. 28 августа 1921 года после жестоких боев с отрядом в 77 повстанцев он перешел в Румынию, а боевые действия в степях УССР некоторое время еще продолжались.

Осенью 1919 года именно Махно, заключив союз с Петлюрой, сумел фактически взять контроль над южной Украиной от Никополя до Бердянска, ударив тем самым во фланг и спину Деникину и в немалой степени вызвав общее поражение «белого» движения. А в 1920 году именно Махно решил в пользу «красных» битву с Врангелем на Сиваше. Махновцы первыми форсировали Сиваш и вышли на крымскую землю, а не воины Красной армии под командованием Фрунзе, как учили в советской школе. И именно махновцы обескровили в степях Таврии и в конце фактически уничтожили врангелевскую конницу, а не Первая конная армия.

Советская историография, литература, кинематограф делали из Махно некоего опереточного преступника, безудержного в ярости, способного на бессмысленные и жестокие поступки, ни в коей мере не связанного с украинским движением. Однако у Махно был выразительный украинский сентимент, а израильские авторы пишут, что РПАУ не производила погромов, а нередко и защищала евреев. Но, вместе с тем, Махно постоянно тяготел к «красным», хотя они и объявляли его и его войско вне закона и устраивали террор против крестьянства Причерноморья. Когда в 1920 году Врангель начал наступление из Крыма на север, он приказал: к украинским силам относиться благосклонно как к союзникам, с Махно в бой не вступать, пытаться договориться о сотрудничестве или хотя бы нейтралитете. Махно проигнорировал это и пошел на союз с «красными», подписав соглашение с Фрунзе, и в немалой степени поспособствовал захвату Крыма, что открыло путь к «красному» террору как на полуострове, так и против РПАУ и крестьянства Таврии. Только спустя Махно пошел на стабильное сотрудничество с повстанцами, которые подчинялись правительству УНР (а за год до этого он планировал убить Симона Петлюру и самому возглавить Действующую армию УНР).

Маркс - Энгельс писали о русском генералиссимусе Суворове: «Это была лучшая шпага Европы, но служила она неправедному делу». Эта формула может быть применена и к Семену Буденному, и к Нестору Махно: оба они были гениями маневренной войны и стратегического использования конницы, однако так же оба, хотя и в разной степени, послужили утверждению первого в мире террористического тоталитарного государства. Поэтому, кажется, призывы апологетов анархии, декоммунизировать «каховскую тачанку», превратить ее в гордый символ анархистской степной вольницы - минимум неуместны.

Что же остается? Парк тоталитарной монументальной пропаганды? Пожалуй, это лучший выход - потому что памятник действительно талантливый, он создан еще на исходе постсталинской «оттепели» и до вторжения в Чехословакию, когда идея «социализма с человеческим лицом» еще бурлила среди советской интеллигенции и вдохновляла не только создателей монумента. Но здесь нужна четкая формула, запечатленная на «легендарной тачанке»: в память об украинской наивности и глупости, без которых российские большевики не смогли бы воплотить свой проект создания «государства красного террора» и ликвидировать на многие годы государственную независимость Украины.