Игра на неопределенность

Судьба нового избирательного закона стала ключевым вопросом во многих отношениях. Борьба за избирательную систему (формулу, согласно которой голоса переводятся в мандаты) проходила как в правовом поле, так и на уровне политико-партийных стратегий, за которыми стояли надпартийные исполнительные группы и парламентские силы. Коллизии вокруг избирательного закона стали иллюстрацией базовой логики предвыборного периода — поиска основными политическими силами формулы компромисса. Причем этот поиск был осложнен изменившимся политическим форматом, появлением новых политических сил, что диктовало качественно иной подход к поиску оптимального решения. Доминирующим вопросом современной повестки дня стали расчеты и ставки возможных эффектов и следствий той или иной версии закона.

Итак, с чего все началось? Сначала (а точкой отсчета нужно брать 1997г.) была дискуссия на тему: преимущества и недостатки мажоритарной и пропорциональной избирательных моделей. Данная полемика сводилась к решению двух вопросов: какая система выглядит наиболее демократичной и какая модель будет способствовать партийной структуризации. Достигнутый компромисс в виде смешанной — пропорционально-мажоритарной модели — дал толчок и выступил стимулом для партийного строительства. Политические партии постепенно начали овладевать таким весом, который прокладывал не только путь в парламент, но с помощью которого можно было создать себе политическую репутацию и авторитет. Однако стимулы для партийного строительства коснулись не только независимых политических сил, которые стремились к вхождению в законодательную среду, но и представителей от исполнительной власти. Появление фактора «партии власти» было ответом исполнительных элит на новые изменившиеся правила игры. Освоение пропорциональной стези со стороны представителей исполнительной вертикали стало своего рода попыткой создания опорного мостика в законодательной среде.

Парламентские выборы 1998 г. явились политическим уроком как для партий, так и для независимых кандидатов. Преимущество, полученное коммунистами как в голосах, так и в мандатах — это результат не только пропорциональной составляющей, но и мажоритарной. Коммунисты могут в полной мере заявить о том, что партийность в мажоритарных округах сыграла значимую роль для их электоральных результатов. В то же время наличие пропорциональной составляющей, которая, по определению, является инструментом «прямого» перевода голосов избирателей в депутатские мандаты, стало неблагоприятным фактором для «партии власти». Невысокая популярность представителей от «партии власти» среди избирателей слабо была компенсирована использованием административных ресурсов. По сути, фактор ограниченных возможностей административного «капитала» поставил на повестку дня вопрос поиска благоприятной среды выживания и жизнедеятельности для «партии власти». И здесь взгляды снова обращаются в сторону мажоритарной системы как такой, которая позволяет выиграть депутатские мандаты, получив даже небольшую долю голосов. Однако, как показывает опыт, мажоритарная система благоприятствует победе политических сил, находящих на противостоящих политико- идеологических флангах. С таким раскладом естественно не могли мириться другие политические партии, заявляющие о своих претензиях на власть.

Одним из следствий использования смешанной избирательной системы стало появление новых и дробление уже существующих политических партий. Критика и негативизм, которые вызвала украинская мелкопартийность, тем не менее имели обратный эффект, — защитников чисто пропорциональной системы стало намного больше. Борьба за новую редакцию избирательного закона началась с успешного первого чтения закона («за» проголосовало 254 депутата), предусматривающего переход к чисто пропорциональной системе. В чем же причина столь большой привлекательности именно этой модели? Следует отметить, что партийная фрагментация, несмотря на негативные эффекты, имела важные политические следствия: во-первых, осознание того, что политическая партия может выступать мощным активом, способным ограничить действие административного ресурса на выборах, и второе следствие — партия как институциональный ресурс может уменьшить зависимость политических субъектов от влияния и контроля со стороны государственной бюрократии. Но более важное по своим последствиям значение имеет тот факт, что, придя в парламент, политические партии не только сохраняют и приумножают свой статус, но и усиливают парламент изнутри как самостоятельный политический институт. Таким образом, избирательная система, как процедурный и правовой «якорь», влияющий на базовые политические балансы, уже имеет другую «стоимость» для политических сил.

Действительно, борьба за новую формулу избирательного закона развернулась между оппонирующими политическими силами и в разных измерениях. С одной стороны, в торге за закон участвовали политические партии как самостоятельные факторы, заинтересованные в увеличении пропорциональности, и «беспартийные» политические силы, стремящиеся отстоять наличие мажоритарной части. А с другой стороны, эти силы, существующие в рамках двух политических анклавов, — законодательного и исполнительного, отстаивали свои собственные выборные стратегии. В данной ситуации стратегия исполнительных элит была ориентирована на плавное и постепенное выстраивание рычагов удержания баланса между партийной и одномандатной частями парламента. Подобная «формула осторожности» призвана дать шанс найти исполнительной власти приемлемую форму вхождения в законодательную среду и в то же время максимально ограничить доступ оппозиции в парламент, который открыт через партийные списки. Потому сохранение в принятом избирательном законе формулы 50/50 и одновременно появление новых возможностей для выстраивания демократической партийной системы можно считать предварительным компромиссом, гарантирующим сохранение некоторой паритетности.

Каких же стратегий придерживаются политические силы в сложившейся ситуации? Особенностью начавшегося выборного сезона стало формирование широких партийных блоков и коалиций. Однако цели, которые преследуют различного рода партийные объединения, не ограничиваются задачей собрать «в кучу» политические партии близкого идеологического спектра. Главную задачу можно сформулировать как «собирание» механизма формирования парламентского большинства еще до выборов. Исходя из этого, по сути, стержень, вокруг которого формируются коалиции на новый избирательный цикл, выходит за рамки консолидации на основе идеологической однородности. Этот общий стержень — поиск политических партнеров для законодательного большинства. Теоретически создание такого большинства может повлиять на властный баланс, поскольку в этом случае политика переходит от контроля и влияния над отдельными фракциями и депутатами на уровень системного взаимодействия с соответствующим механизмом административного торга и политических уступок.

Заинтересованность исполнительной власти в консолидации элит и собственных властных позиций ставит задачу скоординировать игру в центристском и правоцентристском блоках (СДПУ(о), «За єдину Україну», «Наша Україна»). Президентская администрация умело использовала вето-стратегии с целью оптимизации своих интересов и приоритетов исполнительных элит. Кроме этого, стратегия президентского центра власти направлена на втягивание всех центристских сил в более широкую коалицию, что находит выражение в различных формах контроля над формированием блоков: в делегировании своих представителей (Р. Бессмертный, П. Порошенко активно работают в блоке В. Ющенко), в размывании границ околовластного сектора и самого центра (блок «НЛО»), в дозировании административного ресурса. Создание большой коалиции, а затем на ее основе и законодательного большинства имеет важное значение для минимизации рисков, связанных с возможным проявлением выигрышной позиции какой-либо одной политической силы. В случае появления очевидного фаворита может быть сломана игра исполнительной власти на удержание неопределенности, которая призвана не допустить преждевременного выхода одного центра влияния на первый план. Очевидно, что удержание интриги вплоть до начала президентской кампании должно выступить залогом того, что Президент сохранит лидирующие позиции до тех пор, пока не будут обнажены все интересы и ставки в следующих президентских выборах.