Как не «проиграть» историю

Геннадий Болдырь коренной луганчанин, который по сей день регулярно курсирует между Станицей Луганской, Киевом и Веной. Он, пребывая на должностях директора Департамента международных связей в Торгово-промышленной палате Украины, советника Посольства Украины в Австрии, относится к той категории выходцев из Донбасса, которые являются доказательством того, что быть патриотом своей страны — это не романтизм, а признак адекватности. Послушать таких людей крайне важно тем, кто хочет разобраться в проблематике Донбасского края дабы, во-первых, избавиться от вредных стереотипов и, во-вторых, прощупать возможную стратегию деоккупации украинских земель. К сожалению, в Киеве и сейчас принимаются «стратегии деоккупации» без привлечения мнений самих луганчан, дончан и крымчан. В этом корень проблемы, ибо Донбасс — это прежде всего не земля, а люди, многие из которых доказали своей позицией, какими должны быть патриоты.

«ПОКА НЕТ ОСНОВАНИЙ ДУМАТЬ, ЧТО КОНФЛИКТ НА ДОНБАССЕ МОЖЕТ БЫТЬ РЕШЕН ДИПЛОМАТИЧЕСКИМ ПУТЕМ»

— Геннадий Николаевич, есть ли пути не военного разрешения конфликта на Донбассе? Ведь проблема заключается в том, что продолжение войны зависит, прежде всего, от планов Путина.

— Конечно, в идеале было бы крайне замечательно, если бы была возможность разрешить этот конфликт исключительно дипломатическим путем, в том числе с использованием дипломатических и экономических рычагов для давления на РФ. Украина ценит своих граждан, ибо она абсолютно миролюбивая страна. К сожалению, мы попали в совершенно иные реалии, далекие от пацифизма. Вся проблема состоит в том, что дипломатические пути могут быть эффективны лишь при определенных условиях. И главным условием является осознание сторонами конфликта необходимости поиска компромисса и не готовность идти на жертвы ради эфемерных идей. К сожалению, у России в данном случае не наблюдается таких посылов. Более того, РФ склонна к завуалированию своих намерений, а это значит, что она готовится к совершенно другому развитию событий.

Кремль явно стремится к развитию агрессии, но с минимальной ответственностью. И агрессия эта может проявляться не только в залпах танков и «Градов». Когда началась российская агрессия, я находился в Австрии на государственной службе. Я внимательно знакомился с комментариями западных экспертов о позиции российских политиков и возможности вести с ними переговоры, в частности с Путиным. Тогда еще не было крови, но уже была дана характеристика европейскими экспертами Путину как человеку не договороспособному. Естественно, данная оценка основывалась на конкретных предпосылках. Тогда уже были предположения о горячей фазе взаимоотношений между Западом и Россией. Так и случилось. Именно поэтому у меня пока нет на сегодня оснований думать, что данный конфликт может быть решен именно дипломатическим путем.

— Даже в случае дипломатического пути возникает вопрос цены урегулирования конфликта. Дело в том, что РФ явно не собирается выводить свои войска с нашей территории, и если кто-то предлагает какие-то мягкие сценарии, то, как правило, они предполагают уступку в национальных интересах.

— Здесь важна принципиальность украинской стороны. Убежден, что основой в любых переговорах должен быть императив о том, что и Донбасс, и Крым являются территорией Украины. Компромисс может находится лишь в плоскости, к примеру, ответственности за те или иные деяния. То есть, возможно, кому-то придется дать возможность воспользоваться амнистией. Опять же таки, и здесь должны быть соблюдены нормы допустимого. И разговор об этом нельзя начинать до того, как окончательно не будет решен вопрос территориальной целостности, а значит, присутствия украинской власти и армии на всей украинской земле.

Украинцы очень опасны для тех, кто мыслит себя в авторитарной модели государства. РФ — это империя, которая построена на диктаторских принципах. Ее сторонники мыслят совершенно иными ментальными ориентирами. Свои щупальца она пустила и в Украину. Иногда мне приходится спорить с подобными оппонентами, которые утверждают, что экстремизм начался с Майдана. Мол, там появились зажигательные смеси, горели люди и так далее. Я считаю, что экстремизм начался не с Майдана. На самом деле до этого был экстремизм власти. В течение двух-трех лет это своеволие и беспредел достигло определенного апогея. Силовые структуры в данном случае исполняли роль карательных аппаратов, а не правоохранительных органов. Но важно также понять, что эта их порочная роль была зачата давно. Общество действительно ответило на узурпацию власти своим негодованием. Другой вопрос — кто и как этим воспользовался. Люди не могли зимой в 2013—2014 гг. поступить иначе. Протест был естественной реакцией народа.

Однако мы должны научиться строить государство, а не разрушать. Нельзя застывать в поверхностных представлениях и слепо доверять романтическим, пусть и якобы патриотическим призывам. Нужно понимать, что Россия изучает наши слабости и особенности ментальности. С другой стороны, она изучает возможности россиян идти путем украинцев. Поэтому Кремль крайне внимательно относится к тому, чтобы российское общество видело в процессах, которые происходят в Украине, самые негативные явления.

«МОСКОВСКО-РОССИЙСКАЯ ИСТОРИЯ ЗАЧАСТУЮ ИСТОРИЯ ВОРОВСТВА»

— Когда говорят о Руси, то говорят о Киеве. Однако же известна позиция имперской московской историографии об отождествлении Руси и Московии.

— Россия всегда переделывала историю, ибо в этом заключалась ее суть как империи, которая не мыслит себя без истории истинной Руси. Понимание этого нюанса важно для всех украинцев, ибо все мы много лет находились под влиянием имперской историографии. Когда мы говорим о каких-то «ватниках», то мы ни в коем случае не должны забывать о подводных течениях влияния на сознание миллионов людей на огромном пространстве Советского Союза. Русь — это, действительно, прежде всего Украина. Особенно это важно доносить тем, кто находится сейчас на оккупированной территории, ибо там проводится мощнейшая информационная «обработка». Мы знаем факты банального воровства Москвой русских святынь и знаем вклад киевских умов в становлении историографии и других наук в Московии. Московско-российская история зачастую история воровства. Например, Вышгородская икона, которая была подарена Киеву Константинополем, сейчас находится в Третьяковской галерее в Москве. Там это все замалчивается, но объективные данные никуда не спрячешь. Почему для украинцев эта тема должна быть важной? Помним речь Путина весной 2014-го года, где он произнес термин «Новороссия». Тогда Путин допустил ошибку даже в ударении этого термина. Почему? Потому что они далеки от понимания сути. В глазах образованного человека «Новороссия» с центром в Новороссийске, который возник в конце ХIХ века, не может претендовать на наши земли. Это фикция шулера и безграмотность. Однако же этот термин начали массированно ротировать в СМИ. И для определенного круга людей он стал приемлем.

Важна принципиальность украинской стороны. Основой в любых переговорах должен быть императив о том, что и Донбасс, и Крым являются территорией Украины. Компромисс может находится лишь в плоскости, к примеру, ответственности за те или иные деяния. То есть, вероятно, кому-то придется дать возможность воспользоваться амнистией. Опять же таки, и здесь должны быть соблюдены нормы допустимого. И разговор об этом нельзя начинать до того, как окончательно не будет решен вопрос территориальной целостности, а значит, присутствия украинской власти и армии на всей украинской земле. Мы должны научиться строить государство, а не разрушать. Нельзя застывать в поверхностных представлениях и слепо доверять романтическим, пусть и якобы патриотическим призывам. Нужно понимать, что Россия изучает наши слабости и особенности ментальности. С другой стороны, она изучает возможности россиян идти путем украинцев. Поэтому Кремль крайне внимательно относится к тому, чтобы российское общество видело в процессах, которые происходят в Украине, самые негативные явления

— Как вы как луганчанин себя идентифицируете?

— Многие на Донбассе отождествляют себя даже вовсе не с мифической «Новороссией», а с Советским Союзом. Меня поражает то, как российская пропаганда использует все эти термины в информационный век, когда достаточно порыться в интернете и можно найти нужные ответы на вопросы. Так вот, по существу вопроса могу сказать, что Донбасс для меня был всегда украинским. В этом заложен не навязанный императив, а понимание истоков. Для меня Луганщина — это территория трех казачеств, то есть Слобожанщины, территории Луганска, которые входили в земли войска Запорожского, а это зимовки Каменный Брод, Вергунка, Черкасский Брод, и Станица-Луганская. Я очень пристально интересуюсь историей своего края. Для меня крайне важны все детали, ибо это касается заселения современной Луганщины. Я же себя идентифицирую со своей родней — слободскими казаками по отцу и жителями Черкасского Брода по линии матери.

«БРОСАЯ СВОИХ ГРАЖДАН, ГОСУДАРСТВО ФАКТИЧЕСКИ ОТДАЕТ ИХ ДУШИ В РУКИ ОККУПАНТУ»

— Если углубиться в более приближенный период, а именно 20-летний. То когда все-таки нас — целый регион — «рейдернули»?

— Честно скажу, что я лично думал, что россияне были нашими друзьями. У меня были друзья, к примеру, в Ростовской области, и их поведение никак не говорило о каких-то имперских посягательствах. Жители востока Украины в определенный момент действительно были погружены в состояние полной дружественности к агрессору. Это факт. Однако нужно понимать, что далеко не все представители власти на Луганщине откровенно себя противопоставляли украинской центральной власти. Нужно понимать, что предпочтение в взаимоотношениях к ростовчанам, белгородцам или воронежцам были оправданы в том числе и объективными мотивами. Родственные связи, бизнес, инфраструктура. Сейчас мы видим, что параллельно с этим на Луганщине действовали и полулегальные организации, которые готовились к определенным действиям. Именно эти организации сыграли свою роль в дестабилизации в Украине.

— Неужели не было ощущения того, что готовится вторжение?

— Я могу сказать, что действительно на протяжении многих лет вопрос недоверия на Донбассе к украинцам из западной Украины продвигался очень активно. До войны я считал, что это происходит в результате борьбы политических сил. Это выглядело именно так. Некоторые политики апеллировали к пророссийским настроениям на Донбассе, другие политики, наоборот, на западной Украине спекулировали на радикальных настроениях. В итоге, очевидным стало то, что речь шла не внутренних противоречиях, а о том, что внешний агрессор всячески искусственно подогревал мнимые различия. В том числе используя и наших политиков.

— Как сейчас государство должно вести себя по отношению к жителям Донбасса?

— Приведу конкретные примеры, ибо имею возможность регулярно посещать Луганщину. Если сравнивать последствия военных действий в Луганске и Станицы Луганской, то, безусловно, Станица пострадала намного больше. То есть в основном «прилетало» из Луганска в Станицу, а не наоборот. При этом люди по объективным причинам перемещаются из оккупированного Луганска в Станицу и наоборот. И вот именно с людьми Украина должна организовывать работу. Но о какой работе с людьми может идти речь, если по дороге от Станицы до Северодонецка нет ни одной даже латки на асфальте, не говоря уже о капитальном ремонте. Элементарно у нас даже дороги в ужаснейшем состоянии. Более того даже разрушенную Станицу никто не собирается восстанавливать. Крыша разрушена, а семье дают 25 листов шифера, чтобы они прикрыли эту дыру. На это необходимо обращать внимание! Потому что подход по принципу «все равно разбомбят» здесь совершенно не применим. Государство, решая материальные вопросы граждан, прежде всего, решает вопрос влияния на их умы. Бросая своих граждан, государство фактически отдает их души в руки оккупанту.