О главных индикаторах

На территории склада в Калиновке прекратились пожар и взрывы боеприпасов. Об этом вчера сообщили в ГСЧС Украины. В службе отметили, что пока остается закрытым движение воздушного транспорта в радиусе 5 км от г. Калиновка. Проводится очистка местности от взрывоопасных предметов в 10-километровой зоне вокруг арсенала. Обследовано уже 18,3 тыс. гектара территории. На днях генпрокурор Юрий Луценко заявил, что существуют свидетельства того, что к взрывам на военных составах в районе Калиновке привел заложенный диверсантами детонатор. Собственно, на диверсию глава ГПУ указал и тогда, когда у него поинтересовались относительно причин более ранних взрывов складов с боеприпасами в Сватово и Балаклее. Но стоит ли все списывать на внешний фактор, ведь даже если он и имел место, то все равно возникает вопрос относительно хранения и охраны подобных объектов. С этого вопроса начался наш разговор с адмиралом, экспертом по вопросам обороны и безопасности Игорем КАБАНЕНКО.

«ОХРАНА И ХРАНЕНИЕ БОЕПРИПАСОВ ЯВЛЯЕТСЯ КОМПЛЕКСНЫМ ВОПРОСОМ. ОН ТРЕБУЕТ СИСТЕМНОЙ РАБОТЫ»

— Пан Игорь, взрывы на складах с боеприпасами стали уже определенным системным явлением в Украине. Насколько это опасно в условиях войны? В чем, собственно, проблема? И как ее решить?

— Проблема действительно существует, и касается она не только этой сферы. Мы видим, что начинают выделять ресурсы и заниматься определенными вопросами тогда, когда что-то происходит. Конечно, охрана и хранение боеприпасов является комплексным вопросом, который нельзя решить в один день. Оно требует системной работы, в частности бетонных хранилищ, обвалования, защищенности периметров, вопроса надежной охраны, вообще, особого режима не только на складах, но и на близлежащих территориях и населенных пунктах. Есть соответствующие программы по обеспечению живучести арсеналов, баз и складов вооружения и боеприпасов, которые должны финансироваться в надлежащих объемах. Но проблема не только с недофинансированием, но и с неритмичным финансированием — для сложных оборонных систем, каковыми является арсенал или база, это крайне болезненно. У нас сначала года идет минимальное финансирование, а затем в конце года происходит вброс денег. Финансирование должно быть целевым и полным в соответствии с потребностью, потому что нельзя построить хранилище наполовину, а закрытие периметра на 70% оставляет массу уязвимых мест. Безопасность складов с боеприпасами — это комплексный вопрос, который, как свидетельствует опыт, влияет не только на военных. С другой стороны, существует гибридное восприятие нашим обществом того, что происходит, турбулентных событий в и вокруг Украины, вроде бы война где-то далеко, это касается не только складов. Такое отношение есть и у чиновников, и у рядовых граждан. Конечно, его нужно изменить, а это совсем другая философия и поведенческая логика.

— Как известно, Украина не производит своих боеприпасов — все склады, которые мы имеем сегодня, это остатки прошлых времен. Соответственно, именно за счет старых боеприпасов мы и воюем. Насколько этого может хватить, тем более, когда периодически снаряды взрываются из-за таких случаев, как в Калиновке. Почему наша страна не производит своих боеприпасов?

— Из-за взрывов на складах уже потеряно немало. Конечно, в Украине должны изготовляться свои боеприпасы, но, к сожалению, это производство так и не налажено. Наши западные партнеры предлагали построить соответствующий завод в Украине, но предложение, имевшее очень серьезную инвестиционную привлекательность, было отклонено.

Подобные вещи касаются и наших Военно-Морских с ил. Не нужно ждать, пока что-то случится. Нужно работать на опережение, создавать необходимые возможности и применять их в сдерживающем формате. «Гибридная война» построена на использовании слабых мест противника. Нам нужно идентифицировать такие слабые места и работать над превращением их в сильные. Мы мало об этом говорим, но это касаются выживания нации. В Украине продолжается непростой период, поэтому вопрос сохранения нации и государства — актуальны как никогда. Это требует лидерства, объединения общества для решения сложных проблем. Это также касается правильного выбора приоритетов и профессиональных решений для достижения эффективных результатов, опираясь на имеющиеся ресурсы — человеческие, индустриальные, финансовые и другие. Необходимы смарт-подходы, чтобы не терять время. Российско-белорусские стратегические учения «Запад — 2017» и другие события вокруг Украины об этом свидетельствуют.      

«ГЛАВНОЙ ЦЕЛЬЮ ДОЛЖНА БЫТЬ ИНВЕСТИЦИЯ В ВОЕННЫХ, ЧТО БЕЗОТЛОЖНО КАК НИКОГДА»

— Власть постоянно подчеркивает, что на армию выделяются большие деньги. Возможно, это и не удовлетворяет все необходимые потребности, но исходя из нашего бюджета, это действительно так (на ВСУ идет не менее 5% ВВП страны). Так проблема  с дефицитом средств или профессионализмом?

— Деньги на оборону выделяются немалые, в то же время, их никогда не хватает — это не только феномен Украины. Вопрос в другом — в подходах у нас все еще остается советская военно-политическая культура. Она неработоспособна в современных условиях, потому что убивает инициативу и здравый смысл. Она требует жесткой административной вертикали в соответствии с принципами Советского Союза. В современных же либерально-демократических условиях нужна замена командно— административного стиля управления  лидерством. Также существует проблема профессионализма, особенно в решении сложных структурированных проблем, которых в настоящее время, к сожалению, много. Например, если объявили в Стратегическом оборонном бюллетене, что Вооруженные силы Украины до 2020 года полностью перейдут на стандарты НАТО, то этому нужно уделять больше внимания и вкладывать в военных, их знания и навыки. То есть главной целью должна быть инвестиции в людей, которые являются неотложными как никогда. Это должно быть трендом и приоритетом номер один, потому что можно сколько угодно говорить о стандартах НАТО, но должно быть понимание изнутри, что оно такое и как работает. Необходимо направлять персонал на соответствующую учебу и тренинги, чтобы увидеть вживую, как именно это работает у них, а затем имплементировать у нас. Так поступали многие страны, в частности Польша, страны Балтии, Грузия. Конечно, нужно знать операционный английский язык — не учить, потому что это процесс, а знать, что базируется на мотивации и стимулировании, которые создают лидеры.

Что касается финансирования армии и бюджета. Если посмотреть на абсолютные цифры и разделить их на численность личного состава ВСУ, то суммы будут небольшими, гораздо меньше, чем в странах Альянса. Кстати, это также стандарт, который базируется на определении человека в погонах наивысшей ценностью военной системы. В то же время вопросы эффективного использования и приоритетность денег являются неотложными. Один из примеров — на днях была новость о том, что планируется возобновлять один из устаревших корветов, которому уже больше 40 лет. Чтобы возобновить этот корвет, с него нужно выбросить фактически все, заменить корпус и кабельные трассы и установить новые. То есть капитальный ремонт с закупкой нового (частично — ремонтом), снятием-установлением — по сути, цена двух таких кораблей. За эти деньги можно купить другие — более современные корабли. Не погружаясь в подробности эксплуатации и ремонта кораблей, которые написаны кровью, целесообразно констатировать: это дорого и бесперспективно — столько корабли не живут, этот корабль уже отслужил свой срок и реанимации не подлежит. Вот вам корреляция профессионализма и финансов. Деньги, которые не имеют приоритетов, четкого направления на результат и используются непрофессионально, в результате размываются. Нам нужны абсолютно другие решения, ориентированные исключительно на конкретные боевые возможности и мотивацию персонала, тогда и будет движение вперед.

— О корвете «Винница» как раз говорил на днях командующий Военно-Морскими силами Украины Игорь Воронченко — как определенный ответ тому, что на вооружение российского Черноморского флота поступило шесть новых подводных лодок.

— Эти корабли создавались для того, чтобы выполнять задачи по поиску, слежке, а при необходимости и уничтожению подводных лодок, в группах, а не в одиночку. Такой была первичная концепция применения этих кораблей, на основании которой создавались тактико-технические требования на их построение. То есть один корабль такого класса ничего не будет решать. В стране идет война, и мы видим как развивается ситуация на море, в частности в Керченском проливе, который непосредственно влияет на наши приазовские территории. Мы видим, что происходит в нашей исключительно морской экономической территории. Все это требует исключительно  профессионального ответа, который базируется на соответствующих целевых возможностях.

«ГОВОРЯТ, ЧТО НЕ НУЖНО ПРОВОЦИРОВАТЬ РОССИЮ, НО МЫ ЕЕ ПРОВОЦИРУЕМ КАК РАЗ СВОЕЙ БЕЗДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ»

— Где следует искать проблему: на уровне руководства ВМС Украины или выше — на уровне политического руководства?

— Мне сложно сказать на каком уровне проблема. Но я точно могу сказать, что вопрос по корвету «Винница» поднимался еще при предыдущем руководстве ВМС, потом его сняли, потому что нет обоснования. В настоящее время  он поднимается опять. В украинском флоте есть специалисты, которые понимают нерациональность этого решения. Почему дежавю — для меня загадка. По моему мнению, исходя из всех индикаторов, решающая битва за независимость Украины будет разворачиваться именно за владение морем и через него — прибрежными территориями.

— Почему?

— В основном политический бомонд и общество сосредоточены на восточном сухопутном направлении, туда направляются усилия и основные ресурсы.

А на море у нас тонко из-за отсутствия целесообразных возможностей для защиты. Морские акватории Украины крайне важны для всего региона, не только Украины — такова современная геополитика. Если посмотреть в историю, то именно за эти акватории и прибрежные территории шли основные битвы на Черном и Азовском морях. Возможности проекции угроз на море значительно больше, чем на суше, там действуют другие законы и принципы. Поэтому политики должны заниматься вопросами безопасности на юге.

— Здесь можно вспомнить и строительство Россией Керченского моста, который не позволит проходить большим кораблям к Мариуполю, что является частью «гибридной войны» против Украины.  

— Да, сначала россияне публично говорили, что не будет никаких ограничений для украинских кораблей. Сделали же, как всегда, с точностью до наоборот. Ограничения будут касаться исключительно Украины и будут иметь негативное влияние на украинскую экономику. Цифры назывались — потери наших приазовских портов к концу этого года будут составлять приблизительно полмиллиарда гривен. Это коррелирует с угрозой пробития Россией сухопутного коридора в Крым — перспективы выживания полуострова без континентальной Украины туманны. Это часть «гибридной войны», которую против нас ведет Россия. Говорят, что не нужно провоцировать Россию, но суть в том, что мы ее провоцируем как раз своей бездеятельностью. В море не бывает вакуума — исключительная морская экономическая зона, суверенные морские акватории нуждаются в защите. Для морских государств это аксиома. Если мы будем пассивными, мы проиграем.

«КЛЮЧЕВЫМ СРЕДИ ПРОБЛЕМ, КОТОРЫЕ КАСАЮТСЯ СТАНДАРТОВ АЛЬЯНСА, ЯВЛЯЕТСЯ ВОПРОС ИЗМЕНЕНИЯ МЕНТАЛИТЕТА НАШИХ ВОЕННЫХ»

— Заявления представителей власти о стандартах Североатлантического альянса как-то не коррелируют с ситуацией вокруг долгого неназначения главы миссии Украины при НАТО.

— Хорошо, что этот вопрос уже решен. Следует поблагодарить Егора Божко за его эффективную и результативную работу в качестве исполняющего обязанности главы миссии в этот период. В то же время подавляющее большинство проблем, которые касаются стандартов Альянса, находится не в Брюсселе. Ключевым среди них является вопрос изменения менталитета наших военных, чтобы они мыслили такими же категориями, как и военнослужащие в странах развитой демократии, опирались в принятии решений на либерально-демократические ценности. Именно тогда начнет возникать понимание, что человек (солдат, офицер) стоит на первом месте и воевать нужно качеством, технологиями, а не количеством. Это непростая, но крайне важная задача, которая в первую очередь касается места и роли лидерства.

Отдельная проблема — бумаги. Офицеры-руководители всех звеньев перегружены бумагами разного объема. Это плохо, потому что главная задача офицера — думать, анализировать и принимать решения. Он должен иметь время, чтобы думать, читать и учиться. Когда же штабы завалены всевозможными бумагами, это ужасно. В НАТО этого априори нет. Необходимо изменение системы — с советской на натовскую. Это тот случай, когда трансформации должны происходить сверху вниз с делегированием полномочий и укреплением горизонтальных связей, от этого система только выигрывает. Роль лидеров в упомянутых целесообразных изменениях является определяющий.

— На этой неделе планируется рассмотрение законопроекта «О реинтеграции Донбасса» вместо существующего Закона «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», действие которого заканчивается 18 октября этого года. Подробности нового законопроекта пока неизвестны, но интересно — каково ваше виденье его наполнения?

— Закон точно нужен, но не всеобъемлюще-прямой или эмоционально-необоснованный. Речь идет об определении состояния, которого не только целесообразно, но и гарантированно возможно достичь, базируясь на определенной гибкой стратегии и реальных геополитических условиях. Конечно, вопрос реинтеграции непростой и нуждается в учете всех рисков и угроз, как внутренних, так и внешних, которые будут возникать на пути реинтеграции Донбасса. По моему мнению, нужен особый военно-политический статус или режим территорий, которые будут находиться в состоянии реинтеграции, а также прилегающих территорий — не следует забывать о них. Это не новый опыт, он обкатывался еще после Второй мировой войны, и коррелирует с миротворческой миссией. Как и много лет назад, корни политической прозорливости в исторических уроках. Их целесообразно изучать.