Прифронтовая «температура»

В четверг Украина освободила 20 своих граждан, находившихся в неволе на временно оккупированных территориях. Это военные и преимущественно гражданские лица, которых захватили российские марионетки на территориях так называемых «ДНР» (9 человек) и «ЛНР» (11 человек). Сколько человек взамен отдала Украина, рассказал вице-премьер - министр по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий, представитель Украины в политической подгруппе ТКГ Алексей Резников.

«В Донецкой области мы передали на неподконтрольную сторону десять человек и в Украине приняли девять человек. Один, которого запрашивала та сторона на перемещение, отказался. В Луганской области только что завершен обмен. Мы получили 11 украинцев, на запрос той стороны мы передали четырех человек. Они запрашивали семерых, но трое отказались пересекать линию разграничения», - заявил Резников (interfax.kiev.ua).

Руководитель Офиса Президента Андрей Ермак, который курирует переговоры со стороны Украины, добавил в facebook, что «взаимное освобождение удерживаемых лиц происходит в рамках формата «всех на всех». «Продолжаются переговоры об освобождении украинцев, содержащихся на территории оккупированного Крыма и в России. Президент Владимир Зеленский неоднократно подчеркивал, что мы будем бороться за жизнь каждого гражданина Украины», - написал он.

В борьбе за возвращение наших граждан (и территорий), о чем декларирует действующая власть, возникает вопрос компромисса, на который готова пойти украинская сторона в переговорах с врагом. И здесь крайне важно знать, как оценивают ситуацию люди, проживающие в непосредственной близости к самой войне. Недавно Фондом «Демократические инициативы» имени Ильи Кучерива и Центром политической социологии (с привлечением сети фирмы «Юкрейниан Социолоджи Сервис») было проведено региональное исследование общественного мнения в Донецкой и Луганской областях за исключением оккупированных территорий (https://dif.org.ua).

ФОТО РЕЙТЕР

Так вот, если среди донецких респондентов 3/4 считают РФ стороной конфликта на Донбассе (а 12% не считают так), то среди луганских респондентов только 47% разделяют соответствующее мнение, а 39% - не разделяют. Причем по сравнению с опросом конца 2018 года в Донецкой области доля тех, кто считает Россию стороной конфликта, заметно возросла (с 57% до 76%), а доля тех, кто так не считает, уменьшилась с 23% до 12%. В Луганской области также уровень признания участия России в конфликте вырос (с 41% до 47%), однако в то же время увеличилась (с 31% до 39%) и доля тех, кто не признает такого участия.

Показательными оказались и следующие данные. Среди луганчан значительно больше (34% против 14% среди дончан) доля тех, кто считает, что ради установления мира на Донбассе нужно идти на любые компромиссы, тогда как среди дончан значительно больше (27% против 7%) была мысль о возможности установления мира только силовым путем. Однако наиболее распространенным мнением как в Донецкой (50% опрошенных), так и в Луганской (49% опрошенных) областях является то, что компромиссы необходимы, но не любые.

Луганские респонденты значительно преобладают над донецкими и по готовности к осуществлению прямых переговоров с руководством «ДНР/ЛНР» (что будет фактическим признанием их легитимности). В частности, 38% луганчан выбрали этот вариант в качестве условия для устойчивого мира на Донбассе, тогда как среди дончан соответствующая доля составляла 19%.

Отношение к предоставлению «ДНР/ЛНР» особого статуса в составе Украины как условия устойчивого мира по сравнению с концом 2018 года заметно возросло у дончан (с 26% до 47%); также в контексте устойчивого мира дончане стали больше поддерживать отказ от членства в НАТО и закрепление внеблокового статуса (поддержка соответствующего пункта выросла с 13% до 34%), зато значительно (с 50% до 28%) уменьшилась доля тех, кто считает значимым фактором восстановление нормальной жизни на неоккупированной территории Донбасса. Луганчане же, наоборот, чаще указывали на налаживание нормальной жизни (этот показатель вырос с 45% до 59%).

Среди донецких респондентов значительно больше (67% против 35% в Луганской области) является уровень негатива к проведению местных выборов на оккупированных территориях на условиях России, тогда как положительно к таким действиям относятся 16% в Донецкой области, и 36% в Луганской области.

Рассматривая возможные варианты будущего «ДНР/ЛНР» подавляющее большинство (59%) донецких респондентов ориентируется на восстановление территории Донецкой и Луганской областей в составе Украины на тех же условиях, что и другие области, тогда как 24% высказались в пользу предоставления «ДНР/ЛНР» особого статуса.

Можно изучить и дополнительные цифры, однако тенденция налицо. Настроения в двух областях различаются, порой даже существенно. Также очевидно и то, что дончане и луганчане стали менее склонными к любым компромиссам. А еще изменились данные по сравнению с предыдущим исследованием. Почему?

КОММЕНТАРИИ

«ЗЕЛЕНСКИЙ, ПОЛУЧАЯ ТАКТИЧЕСКИЕ ПОБЕДЫ, ФАКТИЧЕСКИ, ГОТОВИТ НАМ СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПОРАЖЕНИЕ»

Сергей ГАРМАШ, журналист, главный редактор «ОстроВ»:

— Почему цифры поддержки проукраинских инициатив на территории Луганщины меньше? Давайте посмотрим на структуру двух областей: во-первых, Луганская область ближе к России, большая часть ее границ именно с Россией, да и ментально, она, честно говоря была ближе, мне так кажется. Во-вторых, Донецкая область более индустриальная, нежели Луганская. Экономическая ситуация, качество жизни, те же дороги, проблемное снабжение водой и электроэнергией в Луганской области ниже, люди действительно живут хуже. Также, как ни страшно это звучит, но последствия войны для них не так ощутимы, как для жителей Донецкой области, которые жили до войны лучше. Соответственно, другой там является и информационная база: в Донецкой области есть много региональных изданий, в том числе то, которое я возглавляю, а в Луганской области полновесных СМИ, которые сейчас влияли бы на ситуацию, по сути, нет. Также в Донецкой области больше жителей, а значит больше избирательный ресурс, сюда вкладывается больше денег, политические силы работают лучше. По моему мнению, эти факторы сказались на том, что в Луганской области идет определенное отрицание войны, ведь политического внимания у той территории меньше. 

Думаю, что на территории Донецкой области большая часть населения воспринимает РФ как сторону конфликта из-за комплекса причин: там чаще ведутся боевые действия, и также в Донецкой области больше пунктов пропуска, люди выезжают оттуда, соответственно они могут, обмениваясь информацией, получать более достоверные данные и осознавать присутствие России. В Луганской области всего один пункт перехода.

Я не могу понять политику нынешней украинской власти, думаю, она сама ее не понимает. В изменениях настроения людей не столько политики, сколько адаптации к той ситуации, в которой они оказались. Если раньше все хотели быстрого решения конфликта любой ценой, то сегодня люди уже привыкли к новым особенностям быта, но хотят возврата к прежней жизни больше, чем половинчатых решений, которые не дают гарантий того, что они будут жить как прежде. 

Если говорить о политике власти по обмену пленных, то просматривая сегодня телеканалы, я обратил внимание на то, что если первые два обмена были ТОП-новостями, то этот уже не так значителен, люди начинают привыкать к процессу. Посмотрим на тех, кого меняют: раньше это были люди, которые сидели 4-5 лет в плену, сейчас меняют человека, которого в прошлом году захватили. Разумеется, нужно возвращать своих людей, жаль только, что нам не говорят, кого мы отдаем взамен. Ведь участники той стороны начинают совершать преступления более свободно, они знают, что через год их вернут, и это провоцирует их на совершение преступлений против Украины. Может прозвучать цинично, но самое печальное то, что в процессе этих обменов ведутся фактически прямые переговоры с боевиками ОРДЛО, что придает им определенную политическую субъектность. Это значит, что мы уменьшаем роль в этом конфликте России, при том, что РФ ведет информационное усиление в гибридной войне, нам сообщают о работе российской агентуры в наших спецслужбах. То есть Россия продолжает агрессию, а мы уменьшаем ее роль и девальвируем статус этого конфликта в глазах мирового сообщества. Зеленский, получая тактические победы, фактически, готовит нам стратегическое поражение.

Многое зависит от того, как мы будем рассматривать Минский процесс, необязательно вообще искать ему альтернативу. Нужно найти новую форму выполнения этих договоренностей. А главное — вернуть «Минск» к первоосновам, то есть сделать его трёхсторонней контактной площадкой: Москва-Киев-ОБСЕ, а не пятисторонней, как этого добивается Москва, и почему-то воплощает Киев. Мы однозначно должны вести прямые переговоры с Кремлем и убрать два этих непонятных придатка, которые затормаживают процесс и ведут его во вредном нам направлении.

«РАЗЛИЧИЕ ДАННЫХ СВЯЗАНО С РАЗНИЦЕЙ МЕСТНЫХ МЕНТАЛИТЕТОВ И ОСОБЕННОСТЯМИ ДВУХ ОБЛАСТЕЙ»

Александр БЕЛОКОБЫЛЬСКИЙ, журналист:

— Различие данных связано, во-первых, с разницей местных менталитетов двух областей. Это было заметно и по довоенному времени: донецкие всегда были более предприимчивыми, это очевидно даже в сравнении достижений финансово-промышленных групп. То же самое можно видеть по переселенцам из донецкого региона, они активнее. Во-вторых, это связано с более массированной российской пропагандой, именно на территории Луганской области. Там более сильные позиции занимает ОПЗЖ, что видно по результатам президентских и парламентских выборов. Это также связано с тем, что свободная территория Луганской области — по большей части сельская местность. Кроме того, в Луганской области в разы больше людей, которые ездят в Россию. Северодонецк (нынешний временный областной центр) весь оклеен рекламой рейсов в Москву и Питер, люди туда годами ездили, это очень прочные связи и влияние на умы оттуда.

Мне сложно говорить о том курсе, который сегодня ведет украинская власть, настолько он противоречив. С одной стороны, сохраняется направление, заданное прежним Президентом, с другой стороны, вводятся странные разговоры о компромиссах. После того, как власть получает по этим вопросам отпор от общества — начинает оправдываться и перекручивать ситуацию. Проблема консультативного совета, на мой взгляд, состоит в том, что украинская власть заявила, что будет совещаться не с боевиками, а с представителями гражданского общества на неподконтрольной территории. В действительности это выглядит бредом: там нет никакого гражданского общества в принципе. Я бы очень осторожно подходил даже к вопросам гражданского общества на подконтрольной территории. На территории ОРДЛО любые, «гражданские организации», общественные движения на подобие партий, находятся под контролем оккупационных сил. Например, «Мир Луганщины» или «Луганский экономический союз», две якобы конкурирующие между собою силы в Луганской области, или общественное движение «Донецкая республика» — это все симуляции. Они создают видимость общественного движения, записав в свои ряды десятки тысяч бюджетников, но мы знаем правду. Или те же профсоюзы, которые не имеют никакого отношения к «трудовому народу», если главу луганских профсоюзов Олега Акимова, к примеру, назначили «сверху» и проголосовали за него теоретически. Никаких неподконтрольных лидеров мнений или ГО не существует, поэтому никакого консультативного совета создавать с ними нельзя.