Революция и демократия

Как бы ни сложилась ситуация на политической орбите, и кто бы ни победил в предвыборных баталиях, я, все-таки, склонен приветствовать «оранжевую революцию». Убежден, что она и в дальнейшем не приведет к самому страшному — углублению раскола нации, потери соборности нашего государства. Зато есть неоспоримые доказательства главного — пробуждения нации, небывалой активизации гражданского общества, без чего невозможен ощутимый прогресс нашего государства. Накануне первого тура выборов увидела свет моя книга «Время национального пробуждения», в которой сделана попытка осмыслить предпосылки этого процесса, их объективную необратимость. Подчеркиваю это не из-за того, что я отдаю преимущество В. Ющенко, поддерживаю его команду. Совсем нет. Хорошо знаю Виктора Андреевича и никогда не считал и не считаю его самодостаточной личностью, политиком, который способен повести за собой нацию.

Как экономиста меня тревожит безответственный популизм, на принципах которого построена предвыборная стратегия В. Ющенко, отрицание преемственности развития, без чего не бывает движения вперед, общественного прогресса. Я не вижу в ющенковцах и силы, способной ощутимо углубить рыночные преобразования, довести их до логического завершения. Соглашение, которое подписано В. Ющенко и А. Морозом, если следовать его принципам, несет в себе опасность отката назад. Либерал В. Ющенко (каким мы его знали раньше), как и «Наша Украина», все время поварачивает влево, тогда как на самом деле дальнейший прогресс рыночных реформ возможен только на праволиберальной платформе, на основании курса экономических преобразований, еще более жесткого, который проводил Л. Кучма. Нам следует сначала довести до логического завершения создание развитых рыночных отношений, очистить рынок от существующих деформаций, и только на этой основе можно будет вести речь о социально-рыночной экономике. Вводить общество в обман по поводу возможности иного, кроме всего прочего, просто аморально.

Я в такой же мере не поддерживал и не поддерживаю президентские амбиции действующего премьера. Любой человек, который неадекватно оценивает свои возможности, опасен для окружения. Когда речь идет о политике, то такая опасность касается всего общества. Давайте не будем кривить душой и признаем очевидное: избирательная гонка В. Януковича не продемонстрировала главного — его понимания наиболее острых проблем, перед разрешением которых остановилось украинское общество. Конечно, каждый кандидат в президенты имеет право в соответствии со своей интуицией и политическими взглядами строить свою предвыборную стратегию. Но для кандидата-премьера, кандидата, который олицетворяет власть, существовал предел разрешенного, переступить который он не имел права. К сожалению, ни В. Янукович, ни его политическое окружение этого предела не почувствовали. Даже социальные вопросы, решением которых гордится правительство, в своей основе осуществлялись на методологически ошибочной платформе.

Широкой общественности известна моя позиция: я выступал и выступаю за третью силу. Я боюсь того, что победа любого из Викторов не станет «викторией» украинского народа, что она приведет к новым, чрезвычайно опасным общественным разочарованиям. Учитывая сказанное, не может не тревожить и другое, — кто воспользуется последствиями «оранжевой революции», не приведет ли она к потере перспективы, ослаблению государства, возрождению вождизма и неототалитарной идеологии, свертыванию ростков демократии и гражданского общества, которые только начали прокладывать себе дорогу. Меня никто не убедит в том, что таких угроз не существует. А поэтому я молю Бога, чтобы в случае повторных выборов (стою именно на этой позиции), а не повторного второго тура голосования, в новом списке претендентов на президентское кресло появились новые достойные фамилии политиков (а они у нас есть), за которых можно было бы отдать голос без соответствующих предостережений.

Теперь собственно о демократии, под лозунгами которой осуществляется «оранжевая революция». Следует осознавать, что в своем развитии, в том числе и развитии экономических реформ, мы дошли до предела, за которым реальный прогресс возможен только на основании ощутимой активизации демократических преобразований. Возлагаю надежды на «оранжевую революцию» в первую очередь в этом контексте. Но здесь далеко не все является заранее очевидным. В первую очередь, мы должны осознавать, что процесс демократизации общества не может сводиться только к электоральным процедурам. Свободные демократические выборы являются очень важными, однако далеко не определяющими в осуществлении демократического транзита. Его целью являются не просто демократические выборы, а демократическое общество, общество консолидированной демократии. Запад шел к этой цели 200 — 250 лет. Хочу сослаться на слова хорошо известного политика, бывшего американского представителя в ООН Джин Кирпатрик, которая указывала: «В действительности необходимы десятилетия, если не столетия, чтобы народ овладел обычаями и институтом демократии». Мы демонтировали основы тоталитарного режима, утвердили определяющие институционные звенья демократии, но это только первый, возможно, самый сложный, но все-таки начальный этап на этом пути. Мы не скатились на принципы путинской «управляемой демократии», начали утверждать основы гражданского общества («оранжевая революция» стала возможной только благодаря этому), но, повторяю, все это только начало.

Поэтому речь идет об осознаии того, что при отсутствии всего комплекса объективных предпосылок для формирования основ демократического общества результаты выборов (даже в случае их демократического проведения) могут использоваться только как внешнее прикрытие недемократических режимов. Думаю, никто не возьмет на себя смелость утверждать, что после проведения в Афганистане первых демократических (как на этом настаивает официальная западная пропаганда) выборов президента эта страна обрела статус демократического государства. «Демократия, — отмечает известный ученый-социолог Л. Даймонд, — предусматривает нечто значительно большее, чем просто выборы, даже если они являются регулярными, свободными и честными». В этих вопросах есть и собственный опыт. Речь идет о демократическом мифе в СССР, где формально выполнялись основные ритуалы волеизъявления народа и представительной демократии, а на самом деле власть в стране принадлежала партийной номенклатуре и только ей. В этом никто не сомневается.

Еще раз подчеркиваю: нам надо понять, что демократия, как указывал французский социолог Ален Турен, — это не только политическая система и справедливые выборы. Это, в первую очередь, реальное политическое, экономическое и социальное освобождение человеческого субъекта. В отличие от демократии ХIХ в. и первой половины ХХ в., ныне в отмеченном дуалистическом сплетении понятий, указывал известный ученый, последняя составляющая является определяющей. Современная европейская модель демократии построена именно на такой основе. По выражению выдающегося немецкого ученого, лауреата Нобелевской премии Ф. Хайека, демократия — это не декларативная, а реальная свобода, свобода, в первую очередь, перестроенная на высокой политической культуре, на согласии в обществе экономически свободных людей. Я бы очень хотел, чтобы именно эти идеи стали доминирующими в наших действиях, чтобы мы стремились в первую очередь к утверждению действенных экономических, социальных и политических предпосылок реальной, а не показной демократии, к разрешению всего комплекса проблем, что должно на деле обеспечить свободное развитие и свободу личности. По мнению Ф. Хайека, процесс создания демократической системы может быть приравнен к труду настройщика пианино. Поэтому искушение решить проблемы демократического становления методом «красногвардейской» атаки может только навредить. Здесь больше политического авантюризма, чем здравого смысла.

Л. Эрхард — отец экономических реформ в послевоенной Западной Германии — сочетал задачу «демократия для всех» с разрешением проблемы «достатка для всех». Неслучайно за последние 15 лет в утверждении демократии и социального государства в бывшей ГДР, куда Западной Германией было вложено 1,25 трлн. евро, один вопрос еще в полной мере остается нерешенным. По своему статусу Украина только приближается к странам со средним уровнем развития. По паритету покупательной способности уровень ВВП на душу населения у нас 5,3 тыс. дол., а средний в мире — 7,4 тыс.; в 10 странах, которые в мае текущего года стали членами ЕС, — более 11 тыс. Я бы очень хотел, чтобы наши политики, определяя свои планы по развитию нашего государства, в том числе и его демократизации, построения «демократии для всех», учитывали эту ситуацию.

И еще об одной проблеме. В свое время мы понесли серьезные потери, когда на старте экономических реформ слепо следовали предложенным нам извне принципам так называемого «вашингтонского консенсуса», которые использовались до этого МВФ и Мировым банком в первую очередь в Латинской Америке и оказались абсолютно непригодными (даже деструктивными) для постсоветских государств, в том числе и Украины. Со временем мы отказались от этих «установок», за что сразу были лишены необходимых нам кредитов МВФ. Невероятный шум по поводу этого подняли и внутренние оппозиционеры, все те, для кого любой бренд внешнего происхождения является эталоном качества. Я хорошо знаю эту ситуацию, потому что все время находился в эпицентре ее развития. Немало критических стрел было направлено и в мой адрес. Но мы не только выстояли, но и доказали всему миру, что максимально адаптированная к нашим реалиям, по существу собственная (украинская) модель рыночной трансформации экономики, преодоление кризиса и вывод ее на траекторию роста оказалась достаточно эффективной. Это признается ныне и мировым сообществом.

Я глубоко убежден, что таким же образом должны действовать и в вопросах демократизации украинского общества. Должно исходить из того, что процесс утверждения и поэтапного углубления демократии украинского общества может быть только внутренним продуктом. Как теорией, так и мировой общественной практикой доказана нежизнеспособность любых силовых вариантов утверждения демократии, демократии, которая насаждается извне. Мы не можем этим пренебрегать. Если вести речь о постсоветском пространстве, то для меня чрезвычайно сомнительной является стратегическая жизнеспособность так называемого «грузинского сценария» демократизации общества, попытку воспроизвести его на территории Армении, Азербайджана, Киргизстана, Узбекистана и, наконец, в нашей стране. Это опасный обман, угроза утверждения неототалитаризма. Соответствующая практика полностью себя дискредитировала. После такого рода «демократического фейерверка», как правило, происходит отход от демократии. Утвердить демократическое общество силовыми методами невозможно. Это неоспоримая истина. Мы подобное уже проходили. Те, кто «дурманит» общественность и в первую очередь молодежь, выводя ее на «штурм» высот демократии, несомненно, преследует совсем иные цели. Давайте будем и в этом искренними...

Еще раз подчеркиваю: речь идет не об импровизации автора этих строк, а о мировом опыте. Указывая на ущербность радикальной демократизации, известный ученый с мировым именем Й. Шумпетер очень правильно акцентировал внимание на важности для тех, кто верит в демократию, соблюдения демократических принципов. «Тот, кто готов... согласиться или на откровенно недемократический процесс, или на какой-то способ обеспечить формально демократическое решение недемократическими средствами, — указывал именитый ученый, — убедительно доказывает, что есть вещи, которые он ценит выше демократии». В этом контексте мне также все время кажется, что значительная часть тех, кто более всего рвется к власти, чтобы радикально демократизировать ее фундамент, преследует те же цели, на которые обращал внимание Й. Шумпетер, — вещи, которые они ценят выше демократии.

Я далек от того, что в осуществлении демократического транзита Украина должна «замыкаться сама на себе». На протяжении всех лет независимости мы все время следовали противоположному. В то же время должно обязательно иметь место критическое осмысление того, что силой насаждается нам извне. Я не делаю разницы в том, идет ли речь о «демократической благотворительности» с Востока или с Запада. Украина стоит на перекрестке геополитических интересов и любое внешнее вмешательство, любые уступки в этом для нас являются чрезвычайно опасными.

В связи с этим хочу обратить внимание и на следующее. Хочу напомнить некоторым рьяным политикам Запада, которые готовы так страстно нас «поучать», и тем, кто им подпевает, что процесс становления демократии в соответствующих странах был не таким уже и прямолинейным и поступательным. Чтобы не импровизировать, опять сошлюсь на доказательства одного из наиболее признанных в мире специалистов по проблемам политического развития профессора Йельского университета Р. Даля, которые приводятся им в широко известном труде «О демократии» (1998).

Принято считать, что в США демократия берет начало с 1776 г. Однако (по данным Р. Даля) на протяжении всего ХIХ в. право голоса в американских штатах (а это базовая ценность демократии) ограничивалось определенным имущественным цензом, вследствие чего около 40% граждан было лишено избирательного права. Известно и другое: вплоть до 1960-х годов чернокожее население южных штатов Америки также было лишено выбора, а поэтому и демократических прав.

В 1918 г., то есть ко времени окончания первой мировой войны, в каждой независимой демократической тогда стране, как пишет Р. Даль, добрая половина взрослого населения не имела гражданских прав в полном объеме. Имеется в виду лишение прав голоса женщин. Например, в Великобритании (которая считается «колыбелью» демократии) в 1832 г. право голоса имели только 7% населения (старше 20 лет), в 1868 г. — 16,4%, 1886 г. — 28,5 %, 1914 г. — 30%, 1921 г. — 74%, и в 1931 г. — 97%. И Великобритания в этом не была исключением. В Бельгии, Франции и Швейцарии, то есть в странах, которые большинством политиков считались достигшими высокой степени демократизации, женщинам было предоставлено право голоса только после Второй мировой войны.

Р. Даль обращает внимание и на такие примеры. Вплоть до последнего десятилетия ХХ в. США поставили рекорд (который, конечно, не мог принести им славы) по интенсивности вмешательства во внутренние дела латиноамериканских государств. Речь идет о содействии свержению всенародно избранных правительств, которые якобы действовали (по определению американских служб) вопреки принципам демократии. Наиболее вопиющим примером этого, считает, Р. Даль, могут служить события 1964 г. в Гватемале, где (при тайном участии агентов ЦРУ) вследствие военного переворота был сброшен законно избранный президент только за то, что он симпатизировал левым. Хорошо помню события апреля 1967 г. в Греции, когда, опять же при поддержке США, состоялся государственный переворот, который привел к установлению военной диктатуры, роспуску политических партий, запрещению профсоюзов, закрытию демократических газет, журналов и тому подобное. Уместным будет отметить, что в то время Греция была членом НАТО...

Полностью соглашаюсь с выводом Р. Даля, который считает, что одной из причин существенных осложнений, которые имеют место в развитии демократизации на латиноамериканском континенте, является неуклюжее вмешательство в этот процесс американских поучателей. «Пусть даже латиноамериканские страны (где развитие демократии было основательно уничтожено) далеко не во всем полностью отвечали требованиям демократии, — акцентирует внимание Р. Даль, — но в случае, если бы они не стали объектом американского вмешательства (а еще лучше — их первые шаги путем демократизации получили ощутимую поддержку), демократические институты могли бы развиваться там естественным путем».

Обращая внимание читателя к этим примерам, не преследую цель давать оценки процессам демократического развития соответствующих государств. Я не собираюсь проводить аналогии с тем, что имело место, как об этом пишет Р. Даль, на латиноамериканском континенте, и нынешними событиями на Ближнем Востоке, в частности в Афганистане и Ираке. Не собираюсь на этих примерах оправдывать и серьезные противоречия, в том числе и ошибки, которые имеют место в постсоветских странах. Для меня, как ученого, важно другое. Хочу привлечь внимание к необходимости системного подхода к определению особенностей демократического транзита наших стран, необходимости обязательного учета в этом как мирового опыта, так и специфических черт каждой страны нашего региона. В то же время должно исходить из того, что во многих направлениях демократизации нашего общества нам следовало начинать все, по существу, с нулевой отметки. Этим самым хочу еще раз подтвердить обязательность соблюдения принципа эволюционности и этапности.

И, наконец, последнее. Важно понять и то, что демократия не может возникнуть из анархии. Главным субъектом ее утверждения может быть только сильное дееспособное государство. Построение основных институтов демократии и гражданского общества в условиях переходного периода — это определяющая функция государства, которое, руководствуясь даже «революционной целесообразностью», следует не расшатывать, как это имеет место в нашей действительности, а укреплять. Еще раз обращаю внимание на мировой опыт. Антиподом анархии может быть только тоталитарная власть. Другого не существует. Я хотел бы, чтобы эту истину не забывали вожди «оранжевой революции». Высоко оцениваю в связи с этим конструктивную позицию действующего Президента Украины Л. Кучмы, которая направлена, в первую очередь, на сохранение управляемости государства, относится предубежденно силовой вариант политического конфликта, обеспечивающая возможность переговорного процесса, который открыл путь к достижению политических компромиссов. Собственно, демократия начинается с таких компромиссов. Это ее базовый принцип, а поэтому — едва ли не один из определяющих на этот момент экзаменов на нашу демократическую зрелость.

Анатолий ГАЛЬЧИНСКИЙ, профессор, советник Президента Украины, директор Национального института стратегических исследований