Революция сознания

С литератором, а в настоящее время — народным депутатом от «УДАРа» Марией Матиос «День» встретился в кулуарах Верховной Рады в особенный день — День святого Николая и день ее рождения. «Я здесь поздравления принимаю и комментарии раздаю», — отвечая на очередной телефонный звонок-поздравление говорит счастливая Матиос.

Еще пару минут назад в руках женщины красовались букеты благоухающих цветов, а теперь, пока общаемся, говорит, что времени имеет не много — нужно читать бюджет.

В настоящее время, уже который день подряд, дежурит с коллегами-оппозиционерами на Майдане. После попытки разгона демонстрации 11 декабря попала с травмами в больницу. В момент, когда рассказывает, мимо нас как раз проходит ее коллега-ударовец. «Это депутат, которого в ту ночь избили, — говорит пани Мария. — Мы с ним вместе в больнице лежали. Но недолго. Не выдержали... Убежали на революцию», — по-бунтарски мечтательно добавляет Матиос.

Через пару часов парламент окутают сумерки. В коридорах не будет видно ни души. Многие оппозиционеры отправятся на Майдан. Среди них — и наша именинница. Фактически интервью для «Дня» стало ее первой попыткой обстоятельного разговора о том, что в настоящее время происходит в стране. Следовательно, экстракт из беседы с писательницей, народным депутатом от «УДАРа» Марией МАТИОС.

«Я ЗА ГОД ТАК НАСМОТРЕЛАСЬ ПСЕВДОБОРЦОВ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ЛЮБИТЕЛЕЙ ПУБЛИЧНОГО ГОВОРЕНИЯ, ЧТО УЖЕ ТОШНИТ»

— Пани Мария, за последнее время свою позицию относительно Майдана и будущего Украины выразили писатели, публицисты, моральные авторитеты нации и многие другие. Вы, насколько мне известно, еще не комментировали сложившуюся ситуацию. Скажите, пожалуйста, почему Мария Матиос, как писательница и как политик, до сих пор молчала?

— Ну, если об этом не написали в Интернете, то это означает лишь то, что меня это не волнует. Честно говоря, сейчас не отслеживаю, что говорят те, чью позицию я знаю и без Майдана. Меня сейчас больше интересует, кто что делает. Я за год так насмотрелась псевдоборцов за справедливость и любителей публичного говорения, что уже тошнит. Есть время много говорить, а есть время делать очень сконденсированные конкретные дела, при этом использую мало слов. К сожалению, мое горло не приспособлено для речей на площадях, но я не молчу. Я каждый день и много ночей стою там, где стоят люди за свою справедливость и честь. И представьте, у меня слезятся глаза, когда среди тех людей многие говорят, что воспитаны на моей «Нации» и «Дарусе сладкой». Так же дежурю с ребятами-ударовцами на баррикадах. Я выстояла двенадцать часов на нашем блокпосту на ул. Шелковичной-Богомольца в ночь, когда «Беркут» зачищал баррикады. Был такой момент, когда на нас, несколько десятков людей, которые сомкнулись руками для отпора, пошел «Беркут» и два грейдера. Никогда не думала, что я так когда-то смогу, но я изо всех сил сказала: «Ну, не может быть такого, чтобы они ехали на женщину!» — и вышла им навстречу. Возле меня стали еще двое. Они остановились. Хотя, скажу честно, я готова тогда была лечь под этот грейдер. Понимаете?

На Майдане было сказано достаточно много слов. Мне кажется, что слова — это сейчас очень хорошо. Тот, кто хочет говорить, он имеет возможность донести свою позицию из всех рупоров. И именно сейчас — лучшая возможность это сделать. Но есть такой момент, когда ты личным примером должен что-то делать, а не призывать делать это других. Достаточно часто ораторы, в том числе и политики, призывают быть храбрыми других. А я научена подавать пример, простите за тавтологию, собственным примером. Возможно, это для меньшего количества людей. Возможно, об этом не все будут знать. Но это для тех, кто является свидетелем твоих действий. Пример бывает убедительнее слова. Бывают такие времена. Сейчас именно такое время.

«Я БЫЛА СВИДЕТЕЛЕМ, КОГДА СОЛДАТ УПАЛ В ОБМОРОК ОТ ГОЛОДА. НУ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЧТОБЫ «ЧЕЛОВЕКОЛОВЫ» НЕ БЫЛИ НАКАЗАНЫ ПО ЗАКОНУ»

— В ночь с 10-го на 11 декабря на ул. Институтской я прошла через 18 (!) рядов «Беркута». Но пока пробиралась, я говорила. Это тяжело — стоять в толпе агрессивно настроенных сильных мужчин — и говорить с ними по-человечески. Там разные типы психики.

— Легко клеймить словами заочно кого-либо. Но очень непросто (даже физически, потому что тебя не пускают даже с депутатским удостоверением на территорию) прийти (без драки, без выламывания дверей, а только силой слова) к министру Захарченко, и в его кабинете говорить в глаза о гражданской отваге, офицерской чести и ВЖИВУЮ требовать его отставки, как это сделали мы, четыре женщины-депутата из «УДАРа» несколько дней назад.

Знаете, за это время — ночных, вечерних, дневных дежурств — я столько переговорила с солдатами внутренних войск, с «Беркутом», что точно уже сейчас могу сказать: за год работы депутатом у меня не возникло желания написать книгу о том, что происходит в Верховной Раде. Однако за те дни — наиболее напряженные, опасные, когда я общалась с теми, кто шел на людей или мог на них пойти — вот это уже является готовой книгой. С каждым солдатиком или со многими «беркутовцами» я говорила глаза в глаза. Потому что одно дело, когда им вслед кричать «Ганьба!» и еще что-то оскорбительное, а другое — когда ты к нему обращаешься как к сыну, мужу или брату. Тем более что перед тобой на морозе стоит почти ребенок и переминается с ноги на ногу, а ты точно знаешь, что вот уже шесть часов он не сдвинулся с места, даже в туалет. Когда ты его кормишь, а он боится есть, потому что сосед говорит, что был приказ ничего из чужих рук не брать, потому что могут отравить. Тогда я отламываю по кусочку из каждого бутерброда — и сама глотаю эту еду. Тогда возникает особое доверие между людьми-антагонистами. Возможно, для кого-то это наивно, но это правда. Я была свидетелем, когда солдат упал в обморок от голода. И ты ему говоришь, одному, второму, третьему: «Бери, деточка, телефон, набирай маму и говори, что тебя здесь никто не будет бить, и ты никого не будешь». Потому что перед ними — матери, сестры, жены.

Вы знаете, сегодня на самом деле происходит революция. Но это — революция интеллекта, революция самосознания и самоуважения. Я знаю, что очень многим не нравится это слово «революция», но это таки революция сознания, и то, что накапливается в человеческой душе в такие моменты, обязательно срезонирует в дальнейшем. И не один раз. Возможно, это и есть то пиковое время формирования политической нации, и я бы очень хотела, чтобы все то, что в настоящее время происходит на Евромайдане, мы могли трансформировать в ту часть страны, которая не совсем понимает или же не понимает вообще, что здесь происходит. Мы должны объяснить, что сейчас идет борьба за справедливость. А справедливости нет как в одной части Украины, так и в другой. Вот в чем дело.

Есть довольно много пластов того, что сейчас происходит на Майдане и за пределами Майдана с людьми. Это также очень большая работа в парламенте. Возможно, даже в первую очередь — в парламенте, потому что больше всего мне сейчас кажется, что разрешение политического кризиса в Украине должно стимулироваться в Верховной Раде. И для этого нужно иметь очень хороших переговорщиков, ведь до тех пор, пока правдивые политики, которые размышляют над будущим государства, не сядут за стол переговоров, до тех пор мы будем иметь такую ситуацию неопределенности и безнаказанности. Ведь ну не может быть того, чтобы «человеколовы» не были наказаны по закону.

«Я НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ В МОЕЙ СТРАНЕ НЕТ ЛЮДЕЙ ЧЕСТИ, МУЖЧИН ЧЕСТИ?»

— Вы говорите, что нужно садиться за стол переговоров, но пока выглядит так, что власть просто не хочет слышать требований Майдана и не желает идти на компромисс. О каком тогда «круглом столе» вообще может идти речь?

— Мне кажется, что такие вещи должны быть и публичными и непубличными, потому что все же нужно, чтобы какие-то сознательные политики и неполитики — парламентарии и непарламентарии, — общественность, общественные организации сели и начали вырабатывать стратегию государства. Не может страна жить в постоянном стрессе и состоянии революции. Даже если эта революция — справедливости. А она такой в действительности является.

Я просто отказываюсь понимать ту часть зала в парламенте, которая, вероятно, лишена совести, сердца, души, и никак не реагирует на то, как по-варварски били детей. Сегодня — наших детей, но завтра под удар могут попасть и их дети. Как на это можно не реагировать? И я не понимаю, почему в моей стране нет людей чести, мужчин чести? У нас люди бизнеса, люди больших денег, но никто из них не говорит этими — моральными — категориями, не вводит в политическое обращение понятия чести и справедливости. Так мы напоминаем им об этом, чтобы они знали, что людей на Майдане никто не покупает и не финансирует. Это — голос внутреннего сопротивления человека, несправедливость к которому достигла таких глубин, что он уже не может молчать.

«СКОЛЬКО БЫ В РАДЕ НЕГОДЯЕВ НЕ СИДЕЛО, Я НЕ ВИЖУ, КТО КРОМЕ ПАРЛАМЕНТА, МОЖЕТ РАЗРЕШИТЬ СИТУАЦИЮ В СТРАНЕ ЛЕГИТИМНО»

— Действительно, люди вышли на Майдан не за конкретного политика, а за самих себя. Так же студенты хотят реинкарнации Майдана аполитичного, на митингах почти не видно партийных флагов, а люди уже не доверяют ни власти, ни оппозиции. Проще говоря, политики у украинцев не пользуются особенной популярностью, доверием и поддержкой. А так быть не должно.

— Так оно и есть, но я не вижу, кто кроме парламента, может разрешить эту ситуацию в стране легитимным образом. Конечно, причин для того, чтобы в нашем обществе выработалось такое негативное отношение к парламентариям, было много и это, между прочим, очень нехороший путь. Но только легитимным способом можно добиваться каких-то законных вещей. И сегодня это должен сделать парламент, как бы мы его не любили и сколько бы здесь негодяев в действительности не сидело. Чтобы принять такие решения, которые бы дали толчок для последующего развития Украины, нужно договариваться в парламенте. Тем более, я не думаю, что какая-либо стихия — уличная, студенческая, богемная или какая-то другая, — способна развязать все те узлы, которые накапливались целыми годами, потому что это будет неурегулированный законом способ. В Америке больше 200 лет никто не вносил никаких правок в Конституцию, потому что в ней уже и так сказано все и ее нормы соблюдает каждый. Я хочу, чтобы мы достигли такого же уровня, а вне парламента это невозможно сделать, иначе — хаос. Поэтому без политики, думаю, в этом случае все равно не обойтись.

«В ПАРЛАМЕНТЕ Я НАБИРАЮСЬ ОПЫТА... БЕЗ НЕГО НИ ОДИН ПИСАТЕЛЬ НЕ НАПИШЕТ ПРАВДИВУЮ КНИГУ»

— В нынешней ситуации комфортно себя чувствуете в роли политика или все-таки бы отдали преимущество наблюдать за процессом в качестве литератора?

— Я в парламенте потому, что не могла отстраненно смотреть на то, что происходит со страной и людьми. Мне за год моей работы в парламенте не стыдно ни за одно свое голосование, ни за одну свою позицию. За этот год как депутат сделала много конкретных дел, занималась благотворительной деятельностью. Из своей депутатской зарплаты и отпускных я потратила больше 100 тысяч гривен только на благотворительные дела. Об этом можно говорить долго, но, знаете, можно пытаться и таки делать конкретные хорошие дела без большой шумихи. Парламентарий — это не только тот, кто с трибуны произносит яркие или не очень речи, а в жизни совсем эти принципы не соблюдает.

Я знаю, что у меня есть чем отчитаться перед теми, кто меня спросит, что же я делала в парламенте целый год. А потом, я, как писатель, набираюсь здесь опыта. Без опыта ни один писатель не напишет правдивую книгу.

«ВР СЛЕДУЕТ «ПРОВЕТРИВАТЬ» ОТ КОРРУПЦИИ, ЗАСИЖЕННЫХ НАФТАЛИНОВЫХ ПОЛИТИКОВ, ГОЛОВА КОТОРЫХ ПОВЕРНУТА В СОВОК...»

— Планируете ли написать книгу о Майдане 2013-го?

— Очевидно, что да. Парламентская деятельность не отняла у меня писательского слова. Знаете, я очень возмущалась, что тогда, когда стало известно, что я буду баллотироваться в парламент, очень многие мои коллеги писали прямым текстом: «Мария Матиос как писательница умерла». Мне было неприятно это читать из-за того, что я никогда не была чистым писателем в том понимании, что занималась исключительно писательством. До этого я работала на государственной службе, то есть, в отличие от большинства моих коллег, никогда не занималась только творчеством. Поэтому их слова меня обижали, но я сама себе сказала, что как Бог даст, так и будет. Если Бог мне надиктует слова, то он мне их надиктует даже в таких экстремальных условиях, как парламентские.

Зато я очень добросовестно читаю документы, законы. Я сама автор или соавтор 22 законодательных актов за этот год. Очень тщательным образом, иногда даже до тошноты вникаю во все это. Но летом я дописала книгу, которую хотела, и за которую мне не стыдно. Ее уже австрийское издательство взяло для перевода и еще несколько издательств предложили перевести «Черевички Божої Матері». Книга — в топе продаж в Украине. Так что мне не за что опускать глаза перед теми, кто не одобряет или сомневается в том, сделала ли я хорошо, что пошла в парламент. Кто-то должен или хотя бы должен пытаться делать что-то, чтобы изменить страну. Этот парламент следует «проветривать» от коррупции, от этих засиженных нафталиновых политиков, голова которых повернута в совок и они хотели бы всю Украину развернуть в том же направлении. Нужно «проветривать» их такими людьми, у которых абсолютно другое мышление. Возможно, даже такое творческое, как у меня.