Рождение нового миропорядка Геополитика умерла?

Начало XXI века ознаменовалось рядом фундаментальных изменений в характере развития современного общества и подсистем его жизнедеятельности. Произошла ревизия биполярной системы мироустройства, усилились глобально-интеграционные тенденции, научно-технический прогресс получил наиболее мощный за всю свою историю «информационный» импульс развития, страны с наиболее развитыми социально- экономическими системами вступили в постиндустриальный тренд общественного развития, придав высокую динамику темпу эволюции современной культуры и цивилизации, стилистика современной международной политики утратила свою военно-силовую доминанту в пользу более глубоких — гуманитарных оснований господства- подчинения.

Сентябрьская террористическая катастрофа стала сигналом к завершению формирования единого военно-политического пространства от Атлантики до Евразии, а поддержка Европейским сообществом, Россией и Азиатскими странами антитеррористической операции США стала, своего рода, «пактом», устанавливающим систему военно-политического баланса, в котором США имеют исключительное право силовой инициативы во взаимоотношениях с проблемными политическими режимами. Таким образом, была поставлена если не «точка», то продолжительное «многоточие» в вопросе об архитектуре системы международных отношений, сложившейся после Холодной войны.

С формированием новой системы мироустройства перестали быть актуальными и многие идеологические формулы, служившие «формулами жизни» для традиционных статусов — геополитических полюсов, геополитических центров и представлений о международном взаимодействии в ХХ веке. «Вердиктом современности» этим формулам и представлениям стал факт — классическая геополитика в масштабах Европы, вследствие утраты основных структурных предпосылок своего существования: наличия фиксированных «жестких» национальных границ, спорных территориальных вопросов и межэтнических конфликтов, открытой конкуренции между равновеликими геополитическими «спонсорами» и равного обладания ресурсами взаимного сдерживания — перестала быть адекватным основанием стратегического планирования и оказалась вытесненной из области практического политического — в академический дискурс.

На сегодня пространством активной геополитики, в традиционном ее смысле, можно считать, пожалуй, лишь так называемую дугу нестабильности: Пакистан — Афганистан — Средняя Азия, но основаниями геополитических процессов в данном регионе все отчетливее становятся стратегические экономические соображения.

Геополитические основания международного взаимодействия утратили свою адекватность перед геоэкономическими стратегиями и новыми, эквивалентными реальной экономической мощи, позициями стран в глобальной системе координат.

Данная метаморфоза, является тем более закономерной, если учитывать ее более глубокие — культурно-феноменологические основания. Эволюция способов производства общественных благ имеет самое непосредственное влияние и на способ производства общественного пространства: аграрной парадигме общественного развития традиционно соответствовал военно-политический способ экспансии, индустриальной — техно-экономический, постиндустриальной — информационно-гуманитарный. Со сменой этих формаций обновляется не только инструментарий политики (привычные осевые, вертикально-иерархические измерения перестают отражать многомерность интеграционных связей, их многоуровневый характер и сетевую структуру), но и ее стратегический масштаб. Так, для аграрного способа производства характерна ориентация на освоение прилегающих к племенным, национальным границам пространства, для индустриальной — ориентация на региональный формат экспансии, для постиндустриальной — на континентальный и межконтинентальный — глобальный пространственный формат. Геополитика, как система международного взаимодействия и структурирования мирового пространства, уступила место конкуренции транснациональных и трансрегиональных техно-промышленных платформ. Переход от геополитики как методологии международных отношений, основанной на конфронтационной логике взаимодействия, неустойчивости международных коалиций и борьбе за «динамичные» стимулы, имеющие, зачастую, символическую природу, к более стабильным, интеграционным формам отношений, ориентированным на практический результат и стратегическую экономическую рентабельность — эволюционное требование для обществ, находящихся в системном глобализационном транзите.

Однако, уровень требований к соискателям новых — адекватных в настоящем и перспективных, с точки зрения будущего позиций, гораздо выше чем просто пассивное обладание исключительными географическими и природными ресурсами. Стабильный высокий геоэкономический статус — это активная позиция, учитывающая как настоящие обстоятельства так и тенденции, направленные в будущее; это гармоничное соединение политических, гуманитарных, макро- и микроэкономических факторов; это умение четко обозначить и выстроить оптимальную траекторию комплексного развития.

В условиях глобализации, перспективная общественная динамика становится не столько следствием пролонгации традиционных преимуществ и предыдущих достижений, сколько — результатом нахождения эффективной модели сочетания комплекса факторов — от социальных — до геокультурных, от географических — до промышленно-технологических.

Можно с полной уверенностью сказать, что нынешний этап модернизации украинского общества, находясь в контексте глобальных трансформаций, ставит перед Украиной совершенно новые задачи, которые являются более масштабными и ответственными чем формально-институциональная модернизация сфер общественной жизни на основе отраслевых реформ и локальных реструктуризаций.

Мы стоим на пороге глубоких интеграционных процессов, для успешного участия в которых нам необходимо дать принципиальные ответы на вопросы: о стратегии, содержании и ресурсах интеграции Украины в глобальные и региональные структуры.

Именно обеспечение конкурентоспособности украинского общества и соответствующая этой программной цели «Идеология конкурентного развития», может стать концентрированным выражением тех задач, которые стоят перед Украиной сегодня и может служить основным акцентом в целеполагании на пути дальнейшего общественного прогресса.

Однако нынешняя предвыборная ситуация вскрыла целый ряд внутриэлитных противоречий, которые могут поставить под сомнение не только выбор верной альтернативы дальнейшего развития, но и саму способность к адекватному стратегическому мышлению общественных лидеров. Сегодня, как и четыре года и десять лет назад, мы снова сталкиваемся с поляризацией элит на основе геополитических предпочтений и мобилизацией сторонников на почве противодействия выразителям антагонистичной геополитической альтернативы. Причем как правыми — традиционными адептами евро-атлантического вектора развития, так и левыми — сторонниками восточного внешнеполитического вектора, эксплуатируются стереотипы, утратившие всякую привязку к реальному положению вещей на международной арене. Сегодня Россия имеет гораздо больше перспектив для тесного сотрудничества с НАТО, чем Украина, напряжение в российско-американских отношениях все более сменяется прагматичным сотрудничеством и поиском совместных решений острых международных проблем, а Украина и дальше продолжает затратную политику «многовекторности», которая не позволяет сформировать четкие позиции и сориентировать потенциальных партнеров в отношении перспектив сотрудничества с Украиной.

На этом фоне возникает логичный вопрос: какими средствами украинское общество во главе со своими геополитически-обеспокоенными делегатами во властные структуры собирается поддерживать международный интерес к Украине в ситуации, когда противоречия в российско-американских отношениях будут исчезать (что до сих пор также происходит без участия Украины) и потребность в геополитическом «буфере» окончательно исчезнет?

Ответ на этот вопрос лежит исключительно в поле промышленно-технологической евроинтеграции, восстановлении региональных хозяйственных связей и реализации новых инновационных геоэкономических проектов с участием как российской, европейской так и всех заинтересованных сторон. Однако для раскрытия экономического потенциала Украины, реализации геоэкономических технологий роста и занятия перспективных позиций в структуре международного разделения труда, необходима принципиально новая стилистика отношений власти и бизнеса, обновление видения элитами места Украины в новой Европе.

Обеспечить эти преобразования смогут не «атлантисты» или «евразисты», а профессионалы- проукраинцы, способные объединить гипотетические внешнеполитические ориентации в реальный вектор национального прогресса и единую прагматичную политику роста общественного благосостояния. Владимир СЕМИНОЖЕНКО, вице-премьер-министр Украины, академик НАНУ, председатель Партии Регионов