Суды как... угроза демократии

Судебная корректировка персонального состава украинского парламента¹ заострила вопрос границ судебной власти и надлежащего обеспечения принципа распределения власти, которые являются одной из основополагающих основ демократии.

Мне кажется, в этих делах США и ЕС, которые бурно выражают свою обеспокоенность, а последний также угрожает блокировать подписание Соглашения об ассоциации с Украиной, попал в ловушку, которую сам и поставил из-за иррациональной веры в сильные и независимые суды как панацею от авторитаризма.

В действительности позиция Януковича, которая сводится к утверждению, что глава государства никоим образом не может и не будет вмешиваться в деятельность и влиять на решения судов, формально безупречная. Пока Запад не сможет предъявить неопровержимых доказательств того, о чем и так знают все, кого интересует украинская политика, а именно, что судебная власть в Украине уже несколько лет надежно подчинена Администрации Президента, украинский лидер будет держать демократический мир в патовой ситуации: с одной стороны, Брюссель и Вашингтон не могут публично отречься от одного из своих идолов (независимого правосудия), с другой — не готовы обреченно наблюдать, как Янукович руками судей уничтожает остатки и так не слишком надежной системы сдерживаний и противовесов, которая существовала в Украине.

Почему же Запад попал в эту ловушку? Чтобы попробовать предложить ответ на этот вопрос, начну с обширной цитаты выдающегося лидера ХХ века, многолетнего премьер-министра Сингапура, Ли Куан Ю:

«Мой опыт политического лидера однозначно свидетельствовал о том, что успешное управление возможно, если на верхушке власти оказываются достойные люди. Какой бы эффективной не была сама система, недостойные лидеры нанесут вред своему народу. С другой стороны я знаю несколько обществ с эффективным управлением, несмотря на все несовершенство системы, потому что их возглавляют достойные и сильные лидеры. Кроме того, я лично убедился, что не одна из бывших 80 колоний, для которых Британия и Франция разработали конституции, потерпела фиаско вовсе не из-за недостатков самих конституций. Причина крылась в том, что в соответствующих странах не существовало предпосылок для создания демократической системы управления. [...] Нужны поколения, чтобы эти традиции укоренились в человеческом менталитете²».

Вышеизложенное свидетельство основателя современного Сингапура является не логическим выводом ученого-теоретика, а наблюдением великого политика-практика, который смог превратить бывшую британскую колонию в одну из наиболее конкурентоспособных ³  и наименее коррумпированных⁴ стран мира. Впрочем, здесь следует признать, что прыжок из третьего мира в первый произошел в Сингапуре в условиях далеких от образцовой демократии⁵ западного образца и — согласно Куан Ю — во многом благодаря не-наследованию западных моделей. 

По моему мнению, слово «традиция» является ключевой в этом отрывке. В отличие от Сингапура, Украина не входила в состав Британской империи, которая даже в своих колониях культивировала правосудие, беспристрастность и независимость суда (в чем легко убедиться, ознакомившись с биографиями Махатмы Ганди или Нельсона Манделы). Ни в Русской империи, ни в Речи Посполитой, ни в СССР суд никогда не был самостоятельной и влиятельной институцией, тем более независимой ветвью власти. Соответственно, когда Украина стала независимой, в этой части земного шара было весьма туманное или скорее не было никакого представления о той роли, которую должна играть судебная власть в классическом треугольнике сдерживаний и противовесов наряду с парламентом и исполнительной ветвью власти.

Оппоненты, наверное, будут отрицать, что в 1990-х (да и в настоящее время) украинцы имели не намного лучшее понимание парламентаризма или принципа распределения власти. С этим сложно не согласиться. Более того, я убежден, что отсутствие традиций представительской демократии на национальном уровне является главной предпосылкой и причиной упадка отечественного парламентаризма, который происходит на наших глазах.

Впрочем, между выборными органами власти и судами существует одно основополагающее отличие. Каким бы плохим ни был парламент или президент, при условии более-менее честных выборов, избиратели несут прямую ответственность за качество политического руководства (мол, видели глаза, что покупали, или же за кого голосовали), а также имеют возможность изменить его на следующих выборах. Такая система власти не гарантирует развития или процветания, но в большинстве случаев является надежным предохранителем от гражданской войны. Однако суды не имеют прямой демократической легитимности: абсолютное большинство судей в демократических странах не выбирают, а добирают и назначают тем или иным образом. Поэтому избиратели лишь очень опосредованно влияют на формирование судебной ветви власти. Более того, распространенное в демократических странах, пожизненное или, как говорится, «допенсионное» пребывание судей на должности, фактически полностью ограждает их от влияния рядовых граждан.

Соответственно, на стадии незрелой демократии, когда традиции демократической политии⁶ в государстве только формируются, а суды не имеют опыта, а, следовательно, и культуры творения политики⁷, следует быть чрезвычайно осторожными с наделением судов полномочиями влиять на политические процессы. В противном случае, суды — в силу самой своей природы — могут стать наименее ответственными, а, как результат, наиболее опасными для демократии полиси-мейкерами.

Радикальное изменение архитектуры украинской власти из-за отмены конституционной реформы 2010 года, корректировка или скорее перекручивание воли избирателей в 2012 году и «модификация» личного состава парламента в 2013 — вехи этого порочного пути. Я уверен, что западные демократии, чьи высокооплачиваемые советники и многомиллионные проекты технической помощи требовали, если не прямо шантажировали Украину, создать сильные, влиятельные и независимые суды, несут свою долю ответственности за то, что теперь руками формально независимых судей творит со страной Янукович.

Те же американцы почему-то «забыли», что когда более чем два века спустя они проектировали свою столицу, в ней сразу было предусмотрено место для резиденции главы государства и для Капитолия, но у Верховного суда до 1936 года не было своего отдельного здания. Наверное, наиболее известное во всей мировой юриспруденции решение по делу Мербери против Мэдисона⁸, Джон Маршалл с коллегами принимал в холле гостиницы. И это символически свидетельствовало о том месте, которое отцы-основатели Соединенных Штатов отводили судебной власти в конституционной архитектуре своей страны. В течение более 100 лет Верховный Суд США, в состав которого часто входили выдающиеся американские политики (например, упомянутый выше Джон Маршалл перешел на должность главного судьи страны из кресла Госсекретаря), завоевывал в борьбе себе место под политическим солнцем, пока не осмелился откровенно оппонировать реформам Франклина Делано Рузвельта в 30-х годах ХХ века.

Британские суды вплоть до принятия Human Right Act в 1998 году не осмеливались корректировать волю парламента, пока тот же парламент не дал им точку опоры, необходимую для того, чтобы нарушить многовековую традицию верховенства парламента в виде Европейской Конвенции о защите прав человека. Однако сегодня Консервативная партия Великобритании публично затрагивает вопрос об отмене Human Right Act, чтобы лишить суды легитимного способа препятствовать реализации правительственной политики, на что Кабинет имеет прямой мандат от своих избирателей.

Трудно возразить, что в Германии, Испании, Португалии, Польше или Чехии конституционные суды с квази-законодательными полномочиями, стали настоящими стражами и гарантами конституционализма. Однако во всех этих странах и правовая культура населения, и корпоративная культура юристов, и преданность национальных элит демократическим ценностям на порядок выше, чем в Украине.

Украина же, как молодое государство, является в первую очередь экспериментом. Пока общество, бывшее веками безгосударственным, не обретет свою конституционную архитектуру, которая будет обеспечивать его поступательное развитие, поддержка открытости эксперимента, обеспечение права на еще одну попытку является если не залогом, то шансом на будущий успех. Украинское общество должно в первую очередь научиться делать сознательный политический выбор и нести ответственность за тех, кого оно выбирает. Это альфа и омега функционирования демократии.

Формально независимые и политически влиятельные суды препятстсвуют этому «демократическому тренингу», поскольку могут искажать причинно-следственную связь между голосованием избирателей и качеством их жизни. А для эффективности тренинга эта связь должна быть как можно нагляднее. И только тогда, когда мы научимся сознательно выбирать и ответственно принимать последствия собственного выбора, когда это, по словам Куан Ю, будет «укореняться в менталитете нашего народа», целесообразно переходить к построению «второго этажа демократии» — сильных, независимых и политически влиятельных судов.

Теперь же суды следует ограничить их традиционными функциями криминального, гражданского, хозяйственного и некоторыми формами административного судопроизводства, лишив их возможности прямо влиять на политические процессы в стране и на формирование выборных органов власти. Когда же судейский корпус подтвердит, что абсолютное большинство его представителей в состоянии и предпочитает честно разделить имущество между мужчиной и женщиной, которые разводятся, адекватно наказать преступника и справедливо решить спор между партнерами по бизнесу (в результате чего уровень доверия общества к этому институту власти хотя бы превысит уровень недоверия к нему), можно будет вернуться к вопросу о наделении судов квази-политическими полномочиями.

¹ Такая корректировка началась с целого ряда судебных решений Васильковского межрайонного суда, согласно которым были признаны недействительными результаты выборов на 28 избирательных участках, что изменило баланс голосов в избирательном округе № 49 в пользу кандидата в депутаты Татьяны Засухи, и, в конечном итоге, дало ЦИК основания утверждать, что результаты выборов в 94 избирательном округе невозможно установить. Корректировку продолжил Высший административный суд Украины (ВАСУ), который своим решением от 8 февраля 2013 г. признал отсутствие у Домбровского А. Г. и Балоги П. И. «статуса и полномочий народных депутатов Украины». Наконец тот самый ВАСУ 6 и 7 марта лишил депутатских полномочий Андрея Веревского и Сергея Власенко соответственно «за невыполнение требования относительно несовместимости депутатского мандата с другими видами деятельности».

² Ли Куан Ю. Сингапурская история: из третего мира в первый. — 2011, с. 635.

³ См. i.е. The Global Competitiveness Index 2012—2013 и 2011—2012, в которых Сингапур занимал второе место, сразу после Швейцарии.

⁴ См. Corruption Perception Index 2011 и 2012, в которых Сингапур входит в пятерку наименее корумпированных стран мира.

⁵ Democracy Index 2011, подготовкой которого занимается Economist Intelligence Unit, разместил Сингапур на 81 месте, на 2 позиции ниже, чем Украину.

⁶ Обращаюсь к этому термину, поскольку считаю, что в украинском, как и в русском языке, пока нет эквивалента греческого или английского polity в значении «an organized society; a state as a politcal entity» (Oxford Dictionary of English, Revised Edition. — Oxford University Press 2005).

⁷ В английском языке все большее влияние судебной власти на творение политики, которым традиционно занимались выборные органы власти, зафиксирован даже на лексическом уровне в неологизме «judicialization of politics».

⁸ Решение Верховного Суда Украины в деле Marbury v. Madison, вынесенное 24 февраля 1803 года, известно тем, что оно впервые ввело так называемое судебное ревью, т. е. право судей проверять действующие законы (акты парламента) на соответствие Конституции и, в случае противоречия положений нормам Конституции, не применять законодательные нормы. Таким образом суд установил определенный контроль над деятельностью парламента.