Уже сегодня надо думать не только о том, как войти в Европу, но и о том, как остаться в ней

Украина задекларировала курс на Европу и очередным шагом в этом направлении должно стать подписание Соглашения об ассоциированном членстве в ноябре этого года. Вместе с тем, украинцам нужно знать, с какими проблемами сталкиваются страны, уже вступившие в европейское сообщество. И в этом плане весьма своевременной и поучительной является статья известного литовского публициста, поэта, переводчика и правозащитника Томаса Венцловы «Я задыхаюсь». «День» напечатал ее с некоторыми сокращениями в выпуске № 142 за 13 августа 2013 года. Полная версия. Напомним, что эта статья касается очень острых вопросов и проблем развития Литвы в условиях глобализации. Она вызвала большую дискуссию в Литве. Комментируемые литовскими интеллектуалами вопросы являются важными и для Украины, которая пережила Голодомор и сталинский тоталитаризм, и сейчас с большими препятствиями движется по пути в ЕС. «День» продолжает разговор на эту тему.

Сегодня, когда речь идет об интеграции Украины в объединенную Европу, существует потребность обсуждения проблематики либерализма и европеизма в нашем государстве и попыток воплощения этих идей в социально-политическую и духовную жизнь страны. Ведь, с моей точки зрения, каждая страна должна искать свой собственный путь имплементации важнейших положений универсальных теорий. Не будет открытием заявить, что энтузиастично-некритичный подход к зарубежным идеологическим веяниям свойствен определенной части украинской интеллигенции, которая воспринимает эти веяния как символ веры даже тогда, когда они в самой Европе уже считаются «секонд-хендом».

Скажем, либеральные экономические схемы Запада, бездумно экспортированные Международным валютным фондом в страны с переходной экономикой, при их формальной правильности нередко провоцируют в таких странах катастрофические последствия. Например, когда предлагают по предписаниям либерально-рыночной экономики отказаться от государственных дотаций ЖКХ, полностью отдав ценообразование в этой сфере частно-предпринимательской стихии, не осознают, что в практической жизни это приведет к росту коммунальных тарифов в 2—3 раза и коллапсу коммунальных платежей, а также потере жилья миллионами украинцев, которые завтра станут бездомными. Есть опыт многих стран Азии, Африки, Латинской Америки, которые безоговорочно выполняли требования МВФ и заканчивали экономическим крахом, переворотами и гражданскими войнами. Едва ли не самым ярким примером такого рода является Боливия, которая несколько десятилетий была «опытным полигоном» МВФ и закончила приходом к власти неокоммунистического правительства, тесно сотрудничающего с наркокартелями.

Некритические заимствования модных идеологических лозунгов негативно отразились на созидании украинской государственности в период 1918—1920 гг. Тогда в Европе получили популярность идеи социализма, пацифизма, федерализма и автономизма. Руководство украинской Центральной Рады сполна отдало дань этим модным увлечениям. Такой главный деятель национального возрождения, как Владимир Винниченко, выступил с призывом: «Или социалистическая, рабоче-крестьянская Украина или никакой». Это стало основой многих авантюрных социалистических экспериментов, которые способствовали хаосу в УНР и в конечном итоге ее гибели. Вместе с тем вождь независимого Польского государства Юзеф Пилсудский, по его словам, «вошел в трамвай на станции «социализм», а вышел на станции «Польша». Ему принадлежит еще и такая политическая максима: «Сначала Польша, а там посмотрим, какая...». История подтвердила мудрость Пилсудского и наивность Винниченко.

Понятный после ужасов Первой мировой войны пацифизм тоже навредил Украине, провод которой в ЦР не хотел формировать мощную кадровую армию, убеждая себя и других, что Украину защитят временные добровольческие военные формации. Имея возможность организовать могучую национальную армию, в состоянии милитарным путем решить судьбу страны, ЦР этим не воспользовалась, несмотря на то, что в Украине и за ее пределами проходили массовые процессы украинизации многомиллионного войска бывшей Российской империи. Некритическое отношение к доктринам федерализма и автономизма привело к распространению опасных иллюзий, от которых деятелей Центральной Рады вылечило только вооруженное наступление большевистской России. Очень показательно в этом смысле, что, когда в 1917 году в Киеве большая толпа на улице Владимирской приветствовала Михаила Грушевского на балконе Центральной Рады лозунгом: «Да здравствует самостоятельная Украина!», он ответил: «Да здравствует федеральная Россия!». После Октябрьского переворота в Петрограде федерализм и автономизм потеряли всякий смысл (потому что в партийно-тоталитарном государстве эти принципы превращаются в фикцию), но эти доктрины успели стать политическими бомбами под УНР.

Тенденции такого типа не исчезли в Украине и сегодня, потому что усиленно навязывается «самая актуальная» европейская идея «мультикультурализма», что предусматривает образование своеобразной мозаики разных в этническом отношении культур в одном государстве, где в идеале ни одна из них не должна быть приоритетной. Это, как известно, привело к возникновению многих параллельных, самодостаточных и независимых один от другого культурных миров, «государств в государстве» на территории одной страны. Приезжие, мигранты использовали мультикультурную модель, чтобы отказаться от изучения языка страны пребывания, чтобы существовать исключительно в пространстве собственной этнической культуры. Эта модель вела к национально-культурной, этнической фрагментации европейских государств, к размыванию единства общества, в конечном итоге к постепенной замене населения. Лидеры ряда государств Европы уже признали, что мультикультурализм не сработал. Действительно, многие мигранты начали в достаточно жесткой форме навязывать европейцам привезенные из «третьего мира» ценности. Европейцы пока побаиваются их отрицать, несмотря на четкое осознание неприемлемости. Можно привести красноречивый пример. Украину в Европе часто и справедливо критикуют за физическое уничтожение беспризорных собак. Но в столице Каталонии Барселоне местная исламская община уже давно истребила всех собак, которые, по канонам ислама, считаются нечистыми животными. В отличие от Украины это не вызвало никакого возмущения европейских либералов.

Здесь речь идет не только о двойных стандартах, но и о принятии факта существования многих «не-Европ» в середине Европы. Хотя нельзя не видеть другие позиции, в частности относительно мультикультурности. В Европе растут ассимиляционные настроения, убеждение в том, что мигранты должны культурно ассимилироваться, а несогласные с таким требованием должны вернуться в те страны, из которых они приехали. Весьма неожиданные для либералов плоды дает и так называемая политкорректность, которая реально выступает запретом называть вещи своими именами, говорить правду, если она может быть неприятной для какого-то меньшинства. В реальности политкорректность заставляет молчать, когда, например, в лондонских мечетях проповедники террора ведут свою пропаганду, а критика их считается «неполиткорректной».

В Украине тоже в определенных интеллигентных кругах и некоторых СМИ украинцам пытаются навязать вещи, от которых сильно страдает Европа, вещи, уже апробированные Европой и продемонстрировавшие свою непригодность. Европа достигла своего величия, роли лидера человечества абсолютно под иными лозунгами, нежели те, которые предлагают сегодня и которые могут быть только идеологией европейской деградации, «заката Европы», по Освальду Шпенглеру. Бывший советский диссидент, а ныне профессор биофизики Кембриджского университета в Британии Владимир Буковский, который не боялся застенков КГБ, не побоялся и западного общественного мнения, публично заявив, что «политкорректность хуже ленинизма».

Есть еще одна особенность псевдолиберализма как в Европе, так и в Украине. Речь идет о его, на первый взгляд, странном объединении с ультралевыми неокоммунистическими догмами, с призывами к новым социалистическим экспериментам, пренебрежению к ценностям национального государства. С левыми его объединяет ненависть к консерватизму, к традиции, ко всему национальному и т. п., а еще — безумная критика капитализма без какой-либо сознательной альтернативы, если не считать таким СССР, Китай Мао Цзэдуна или Кампучию «красных кхмеров». В теоретических конструкциях украинских (по месту жительства) псевдолибералов левого толка нет места самостоятельному Украинскому государству, украинскому языку и культуре.

Эти явления интеллектуальной жизни касаются прежде всего украинской интеллигенции и в меньшей степени политиков, это, говоря словами Евгения Маланюка, «интеллигентская болезнь». Склонность к некритическим заимствованиям модных идеологем, безотносительно к обстоятельствам собственной страны, удостоверяет определенную интеллектуально-креативную слабость нашей еще не очень национально выработанной интеллигенции, а также абсолютную незащищенность интеллектуально-идеологического пространства (как и внутреннего рынка Украины, куда можно «сливать» все подряд), что тоже можно поставить на заметку интеллигентской прослойке общества, которая до сих пор не создала основы национальной идеологии на принципах украинского патриотизма, украиноцентризма. А это дало бы возможность более трезвого взгляда на современную Европу со всеми ее особенностями, неоднозначными процессами и достаточно болезненными проблемами. Хотя надо признать, что все эти болезни таки являются болезнями развития, фундаментальных трансформаций и цивилизационных вызовов, а не упадка или застоя. Объективный взгляд на европейское общество увидит там и доведенную до абсурда политкорректность (как известно, Папа Иоанн-Павел ІІ предлагал дописать в Европейской конституции полностью правдивое положение об особой роли христианства в истории и культуре Европы, в формировании европейских ценностей, но из-за противостояния Франции от этого отказались), эрозию национальных традиций европейских народов (по сообщениям СМИ, в некоторых городах Дании местная власть запретила устанавливать рождественские елки, чтобы не возмущать мусульманское общество, против этих абсурдных решений высказались влиятельные местные мусульмане, но их не послушали.), ультрамультикультурализм. Следствием такой политики является усиление ультраправых партий в Скандинавии, Австрии, Франции, Нидерландах, Греции и т. д. Есть основания считать, что это только начало.

Украина нуждается в либерализме и европеизме, но в рамках здравого смысла и в рамках украинской традиции, а не в деградированных формах, когда права человека нарушаются во имя достаточно сомнительных «высших идеалов», определять которые получает право та или иная самая энергичная группа, когда, используя демократические механизмы и ценности Европы, начинают отрицать сами себя. Например, уважение к различным меньшинствам предусматривает и уважение меньшинств к правам большинства, но об этом очень часто забывают, увлекшись защитой всяческих миноритариев.

А еще европейские лидеры заботятся о правах людей в маленьких и слабых странах, не осмеливаясь делать замечания по этому поводу странам крупным и мощным, особенно если те имеют нефть, газ или ядерное оружие. Такая позиция неминуемо порождает подозрения относительно неискренности и двойных стандартов. Запад мало что делает в вопросах реальной борьбы против коррупции (например, толерантно относится к так называемым офшорным зонам, которые являются главным и мощнейшим фактором коррупции в глобальном измерении), не очень активно реагирует на факты хранения в западных банках капталов коррупционеров (преимущественно из Восточной Европы), которые накопили их благодаря преступным аферам. Не секрет, что преступные деньги хранят не в Китае, не в России, не в Аргентине или Северной Корее, а банковских учреждениях самых демократических западных государств: воры нуждаются в гарантиях демократических обществ с их верховенством права, а немало коррупционеров и гениев незаконного обогащения предпочитают выяснять отношения между собой в лондонских судах. Неслучайно в последнее время идет процесс экспортирования на Запад криминальных и полукриминальных схем предпринимательства и финансовой деятельности с Востока. Такой экспорт был бы невозможным, если бы в европейском мире не было бы соответствующих правовых и ментальных щелей, если бы не было скандальных фигур в среде политиков, государственных деятелей и предпринимателей Европы.

Таких казусов достаточно много, и о них украинская общественность должна знать, чтобы делать осознанный выбор и четко понимать, что Европа — это не рай на земле, а социокультурная и политико-экономическая система со своими сложными коллизиями и проблемами. И европейский статус не будет означать, что украинский социум сможет наслаждаться достижениями без каких-либо противоречий и усилий. Напротив, в Европе, как и везде, придется напряженно бороться за престижное место в экономических и политических структурах ЕС, защищать интересы национального бизнеса, проводить реформы, то есть «спати на волі» (по выражению Тараса Шевченко) не удастся.

Появляется еще и вопрос, насколько адекватно украинские интеллектуалы понимают Европу как культурно-исторический феномен. Само понятие Европы уходит в глубокую древность. Но Европа — это не только география, а прежде всего культура. Основа европейской культуры — античность. Именно тогда человечество сделало огромный шаг вперед в познании мира. Античная философия, искусство, наука, римское право, афинская демократия в большей или меньшей степени живут в современной Европе. Почти весь политический, научный, философский, художественный словарь европейцев (аристократия, демократия, тирания, республика, диктатура, партия, названия научных дисциплин, жанров литературы и драматургии) заимствован у древних греков и римлян.

В Средневековье под Европой понимали прежде всего территории, где исповедовалось христианство. Между прочим, сегодня 1-й культурный регион (по классификации ЮНЕСКО) из шести, существующих в мире, который называется «европейско-североамериканский», удивительным образом охватывает только страны с преимущественно христианским населением. Церковный раскол ХІ ст., разделивший Европу на католическую и православную, спровоцировал на Западе большое количество произведений, авторы которых пытались опровергнуть принадлежность восточной части континента к Европе и христианству. Эта традиция отчасти сохраняется и сейчас. Еще и сегодня можно услышать заявления, что границы «настоящей Европы» совпадают с границами между Западной и Восточной Римскими империями, а более модерные утверждения убеждают, что это граница между латинской азбукой и всеми остальными.

Если руководствоваться последним тезисом, тогда Румыния (неофит ЕС и НАТО) является Европой, а Греция (колыбель европейской цивилизации и один из самых давних членов ЕС и НАТО) Европой не является (не говоря уже о Болгарии с ее кириллицей). Вне всякого сомнения, Европу невозможно мыслить в культурном измерении вне христианства. Как утверждал Томас Манн, без христианства западная культура невозможна — оно обеспечивает ей глубину и перспективу, помогает сохранять внутреннюю форму и моральный закон, определило ее гуманистический и демократический, а следовательно и социально-политический характер, ведь демократия, по Томасу Манну, является «политическим аспектом западноевропейского христианства». Как высказывался писатель, «христианство — этот цвет иудаизма является одним из двух основ, на которых стоит европейская цивилизация, вторая — античное Средиземноморье».

Ведущей идеей европейской культуры на протяжении веков была идея единства в разнообразии. Об этом метко сказал голландский исследователь Брюгманс: «Иногда мне кажется, что Европу можно сравнить с музыкальной темой с вариациями... Наши национальные и региональные отличия являются вариациями, которые можно понять только рассмотрев общие «темы».

Английский романтизм, естественно, отличается от польского романтизма, который ближе к германской и итальянской разновидностям. Но все мы принадлежим к одной и той же исторической семье, которая никогда не знала замкнутых национальных границ». Украине придется напряженно искать свое место в этом культурном сообществе, и эту работу надо делать уже сегодня интеллектуальному слою нашего общества, а для этого рассказывать о себе Европе языком, который будет ей понятен, в приемлемых для нее формах и символах, не теряя вместе с тем собственной самобытности, иначести. Сегодня Украина практически не присутствует в Европейском культурном пространстве, у нее нет надлежащих институций, которые определяли бы стратегию и тактику украинского культурного присутствия. Если у британцев есть «Британский совет», у французов — «Альянс франсез», у испанцев — «Институт Сервантеса», у немцев — «Институт Гете», то Украина пока не смогла создать такое учреждение, которое еще раз напомнило бы о необходимости преодоления определенной интеркультурной провинциальности.

Уже сегодня украинской интеллигенции надо думать не только о том, как украинской нации войти в Европу, но и о том, как сохраниться в Европе, не раствориться в ней и не исчезнуть в этом огромном европейском универсуме, который, кстати, сформировался благодаря принципу нации. Как писал испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет: «Именно благодаря индивидуальному развитию маленьких наций, которые ее формировали, Европа смогла сложиться как единое целое; можно сказать, что самым характерным европейским изобретением как раз и является чувство национализма и национальная идея».

Конечно, сегодня далеко не все в Европе согласятся с этим тезисом, но именно на этом принципе Европа стала Европой, которую мы знаем как мирового лидера, в том числе в духовной сфере.

Однако сегодня в ЕС продолжается острый спор — чем должна быть Европа: сверхгосударством или союзом государств, супернацией или ансамблем наций, «Европой отчизн». И на эти вопросы украинским интеллектуалам надо готовить свои ответы уже сейчас. Это масса имеет право не думать на такую достаточно отдаленную в ее понимании перспективу, интеллектуалы должны пытаться «заглянуть за горизонт». Тем более что в условиях ускоренного развития мировых процессов этот горизонт может приблизиться значительно быстрее, чем ожидалось, и тогда неготовность окажется трагически ощутимой. Ведь над Украиной до сих пор довлеет искушение евразийства и «русского мира», которые выступают отрицанием европейского пути развития, предлагая взамен азиатско-деспотические модели общественного строя. Абсолютно неслучайно первая программная книга российских евроазийцев, изданная в 1921 году, называлась «Выход на Восток». Как справедливо отметили составители антологии «Мир России — Евразия» Л. Новикова и И. Сиземская: «Однако главное «искушение» евроазийцев, порождающее ядовитые плоды, Бердяев усматривал в этатизме, сконструированном по образцам большевизма и итальянского фашизма. Пытаясь заменить коммунистическую идеологию евразийской «идеей-правительницей», опиравшейся на догматизированное христианство, евроазийцы только усиливают тоталитаризм государства авторитетом церкви, но таким образом заставляют его служить «царству кесаря», если не «царству мамоны». Тотально-идеократическое государство, которое усилено авторитетом догматизированного христианства, берущего на себя организацию всей жизни, всей культуры и даже сферы духа, может оказаться российским фашизмом. Это предупреждение Бердяева до сих пор сохраняет свою зловещую актуальность».

Есть очень много вопросов, на которые украинские интеллектуалы должны уже сегодня ответить себе и украинскому народу: «Что такое Европа?», «Что значит быть европейцем?», «Где начинается Европа и где она заканчивается?», «Что такое либерализм настоящий и карикатурный?», «Что такое европейская Украина?» и т. п.

Мы предлагаем платформу для дискуссии на эту тему.