Всегда ли власть большинства является демократией?

...Сейчас вся надежда — на большинство. На отсталого малообразованного обывателя. На его беспокойство о личном благосостоянии. На его мудрую глупость. Альтернатива этой мудрой глупости есть, но она слишком страшна, чтобы о ней говорить». Эти слова — резюме статьи Ильи Федосеева «Новое восхваление глупости» («День» №223, 04.12.19), направленной против идей обозревателя сайта «Крым. Реалии» Павла Казарина, выраженных им в статье «Забудьте о большинстве». Идеи эти сводятся к тому, что время требует прекратить восхваление большинства населения, его позиции и его вроде бы априорной правоты. «В Украине есть «секта свидетелей идеального избирателя». Эти люди боготворят обывателя. Верят в «сермяжную правду». «Маленький человек» для них — это носитель финальной правды, духа свободы и идеалов процветания, — пишет Казарин. — В действительности принадлежность к большинству не значит совсем ничего. Большинство всегда состоит из ситуативных меньшинств и способно раскалываться на группы любого размера. Оно может ошибаться. Может быть инфантильным. Может недооценивать риски. Оно может быть каким угодно — и любые попытки поставить «маленького человека» на этический пьедестал чаще всего заканчиваются плохо. Большинство — это всегда объект чужих манипуляций. Нет никакой «невидимой руки» на рынке мыслей. Имея желание и старательность, можно продать обывателю любую идею. Можно посеять в нем зерна любых сомнений. Можно убедить его голосовать за людей с самыми низкими целями и задачами. И тот, кто будет предлагать стране горькие пилюли,  всегда проиграет торговцам сладким плацебо».

Павла Казарина можно понять — он крымчанин. И он вынужден был бежать из Крыма, где большинство в 2013 году считало Путина самым достойным лидером, а в 2014 году тихо покорилось российским оккупантам. И на Донбассе тогда Путин был любимцем большинства, и в нынешнем «ОРДЛО» тоже. А в «материковой» Украине большинство населения теперь хорошо относится к России.

Во всем ли прав Казарин? В том, что обожествление большинства является по меньшей мере глупостью, причем общественно опасной (скажем, если учесть зафиксированные социологами настроения большинства украинцев относительно цыганских ромов, придется или депортировать эту этническую группу из Украины, или загнать ее к гетто), он прав. Но в том, что большинство всегда является объектом чужих манипуляций и ему можно продать любую идею, — нет. Скажем, большинство латышей, литовцев и эстонцев, даже из числа высокопоставленных коммунистов всегда смотрели волком на Москву и Россию — читайте дневник помощника Горбачева Анатолия Черняева за 1970—1980 годы, — оно временно смирилось с оккупацией, но шаг за шагом отвоевывало автономию, хоть и ограниченную. Ну, а об абсолютном большинстве британцев во время Второй мировой войны и говорить не стоит — как нацисты ни пытались разложить граждан Великобритании с помощью идеи о «братстве германских народов», даже члены фашистской партии Мосли этого не приняли и просились на фронт, где, кстати, хорошо воевали. А финны в 1939—1940 годах? Даже коммунисты во главе с генсеком компартии стали на бой с «советскими освободителями». Поэтому нельзя ни превращать большинство в объект культа, ни заявлять, что оно всегда является ничем — все зависит от конкретных исторических условий.

Зато Илья Федосеев, по нашему мнению, принадлежит как раз к описанной Казариным секте. Впрочем, судите сами: «Да, большинство — это необразованное быдло. Ему лишь бы только жрать, размножаться, пристраивать как можно лучше своих детей, при возможности прикупать жилье, машины, и что там еще — и откровенно плевать при этом на национальные интересы. Вот только власть такого быдла вообще-то называется демократией (ладно, Аристотель использовал это слово как ругательство, поэтому пусть будет полития). И ничего лучшего человечество пока не придумало, как бы ни пыталось. Представим, что существует некая страна — Украина или какая-то другая, не суть важно. Кому она принадлежит? Любой сторонник демократических взглядов (а я, уже простите, придерживаюсь их) ответит: «Ее гражданам». Это — их дом, а в своем доме хозяева могут делать все, что захотят, умные они или дураки».

А статья Федосеева (тем более что он вспоминает там и наши общие публикации, с какой-то стати приписывая их только одному из авторов), требует ответа.

Сразу заметим: ни Павел Казарин, ни мы в своих статьях никогда не употребляли и не могли употребить слово «быдло» для определения большинства населения Украины. Это — клевета, причем грязная.

По традиции, которая ведет родословную еще с античности, слово «демократия» означает власть Демоса. А что такое Демос? Существуют разные определения этого понятия, однако самым адекватным нам кажется такое: это — гражданский коллектив, сообщество граждан, способных отвечать за себя, за свои семьи, за свою страну и государство. А кто такие граждане? Это опять-таки ответственные и взрослые люди, которым было что терять. Гражданин обязательно смолоду активно участвовал в общественной жизни, приобретая необходимый опыт, и, если нужно, по первому призыву шел на войну. Тех же, кто не интересовался жизнью общества и был не способен к управлению государством, называли идиотами.

Возможны ситуации, когда Демос составляет мизерную часть населения страны (все свободное население называлось в античности «лаос»), тогда существование демократии не является гарантированным, потому что 20—25% ответственных граждан очень трудно тянуть за собой объективно реакционное большинство или по крайней мере минимизировать негативные последствия его деятельности. Такое реакционное большинство называлось в Древней Греции «охлос» — толпа. А власть «охлоса» соответственно называлась «охлократия», а ее вожаки — «охломонами» (сейчас это слово иногда употребляется как ругательство). Но в действительности от имени охлоса его власть (часто в своих эгоистичных интересах) осуществляли демагоги (по современной терминологии — популисты). Ими нередко выступали самые богатые и самые влиятельные граждане — олигархи.

Охлос руководствуется преимущественно примитивными быстротечными эмоциями, очень чувствителен к демагогической пропаганде, к пустым обещаниям, одобрительно реагирует на искусственно раздутую ненависть (остракизм) к отдельным личностям, которых делали символами всех проблем общества, или к целым социальным группам.

Кстати, в античной Греции власть, которая опиралась на поддержку большинства населения, порой превращалась в тиранию. Потом поддержка эта таяла, тирана (который еще вчера был любимцем масс) убивали или изгоняли. Почему таяла поддержка? А потому, что тираны, вдохновленные большинством голосов, устанавливали (от имени народа!) единоличную деспотическую власть, считали, что теперь могут делать все, что им заблагорассудится. Тираны — это не лица, которые самостоятельно захватили власть, как считает Федосеев, а продукт выродившейся демократии, которая превратилась в охлократию — власть толпы. Но в результате преступлений тиранов через какое-то время охлос приходил к понятливости, возвращал обычные формы правления с борьбой партий, с системой сдерживаний и противовесов, с верховенством права, с отказом от своеволия любимых народом вождей. Только нередко было уже поздно, государство становилось жертвой чужеземного агрессора или теряло слишком много населения.

В украинской истории ХХ века тоже хватало ситуаций, когда неадекватное поведение ее собственного населения приводило к катастрофе. В начале 1918 года, скажем, в Киеве было 40—50 тысяч офицеров, а о своем желании защищать украинскую столицу от большевиков заявили лишь десятки из них, и потому пришлось посылать под Круты 300 юношей-добровольцев. А в 1918—1921 году вместо того, чтобы единодушно стать на защиту своего государства, миллионы украинцев, которые прошли школу Первой мировой, придерживались нейтралитета. Тогда, как сегодня, было очень много сторонников «мира любой ценой». И все хотели благосостояния — своего и своей семьи. Что ж, они получили такой мир ценой красного террора. А когда Ленин и Троцкий внедрили НЭП и начали украинизацию, то не только «посполитые», но и многие участники борьбы за независимость, сознательные украинцы пошли на компромисс с Москвой — это был выбор большинства надднепрянцев. И выбор этот вылился в 1932—1933 годах в голодомор-геноцид, в 1937—1938 годах — в Великий Террор и т.д., и т.п.

Зато против течения в те времена шли Скоропадский (в 1918-ом) и Петлюра (в 1919—1920-ом). Они не были демократами (в понимании Федосеева), но за ними была историческая правда. И если их можно в чем-то упрекнуть, так это в недостаточном умении найти эффективную опору в тогдашнем Демосе, который составлял, возможно, более 10—15% населения Восточной Украины. Как следствие — армия УНР составляла около 100 тысяч казаков и старшин. Армия независимой Эстонии того же времени также составляла 100 тысяч. То есть у них 10% нации взяли в руки оружие и стали на защиту родины и свободы. А в Восточной Украине — где-то 0,5%. Кстати, армия ЗУНР тоже составляла около 100 тысяч воинов. Но сравните территорию и население Надднепрянщины и Галичины.

Мы могли бы продолжать исторический экскурс, но достаточно. Обратимся еще раз к утверждению Ильи Федосеева, которое он выдвинул в противовес Павлу Казарину: «Представим, что существует некая страна — Украина или какая-то другая, не суть важно. Кому она принадлежит? Любой сторонник демократических взглядов (а я, уж простите, придерживаюсь их) ответит: «Ее гражданам». Это — их дом, а в своем доме хозяева могут делать все, что захотят, умные они или дураки». Выходит, немцы имели право избрать Гитлера (а он пришел к власти в строгом соответствии с демократической Конституцией) и устроить геноцид «низших рас»? А в Зимбабве при правлении Мугабе большинство имело право вырезать белых фермеров? О России мы даже не говорим — выходит, там господствует демократия, так как за Путина всегда голосовало большинство, хотя и не такое значительное, как сообщалось официально? Ну, а голосование на выборах в ОРДЛО, которые так проталкивает Путин, тоже станет проявлением демократии, и Украина вынуждена будет признать выбор любого большинства? Интересно... Но даже в своем доме делать все, что заблагорассудится, в современном мире нельзя — посадят за решетку, если допущено домашнее насилие, пусть и со стороны большинства членов семьи. И это все значит, что проблематика демократии и Демоса куда сложнее, чем о ней пишет Илья Федосеев, что показывает даже наш беглый обзор.

И в заключение. «Представим некую условную украинскую семью. Разве она не заинтересована в том, чтобы отец этой семьи или его сын не погиб на Донбассе? Но и украинское общество в целом заинтересовано в прекращении этого конфликта», — пишет Федосеев. Да, погибать никто не хочет. Только те, кто относится к Демосу, не меньше хотят, чтобы и они сами, и их дети не были рабами ни «кремлевских чекистов», ни географически «нашей» олигархии. А слово «конфликт» для обозначения российской агрессии и гибридной войны на Донбассе — это, простите, терминология Путина и Медведчука...