Вынужденный выбор

Евросоюз, к которому стремится Украина, сейчас подошел к определенному перелому в своем развитии. Об этом свидетельствуют несколько новых тенденций.

Во-первых, вслед за «новыми левыми», чья политика фактически обанкротилась в течение последних лет, на европейскую авансцену выходят «новые правые». Вроде бы все логично, однако традиционному либеральному объяснению мешают здесь две детали. Нахождение левых у власти было слишком коротким, а «новые правые» — экстремисты по сути. Традиционные правые вынуждены образовывать с ними блоки и коалиции. Избирательная результативность «ультрасов» очень невысока, однако — достаточна в рамках парламентского режима. Зажатые между левыми популистами и правыми экстремистами, различные христиане, консерваторы, либералы, демократы и их аналоги в других странах начинают присматриваться к одиозным соседям более серьезно.

Примеров немало. Берлускони некуда деться от Босси с его трехпроцентным «Альянцо Национали» и миланских сепаратистов, на которых опирается его собственная «Форца д’Италия». Когда толпа беженцев из Македонии и Косово пересечет границы Дунайской марки, а евроинституции не докажут, что они могут смягчить признаки депрессии — д-р Хайдер и его «Партия Свободы» будут иметь неплохой шанс набрать на этот раз уже большинство голосов. Премьер Жоспен слишком популярен во Франции, чтобы голлисты и объединенные демократы смогли одолеть левых самостоятельно — возможно они обратятся за помощью к откровенному расисту Ле Пену, чья партия с блеском выиграла местные выборы на юге и западе Франции. Нацистский ренессанс в Германии становится фактом, и подобно североирландским Шинн Фейн, у мускулистых ублюдков есть свое представительство — «республиканцы». Не на них ли, «немного коричневых», планирует опереться истерзанный ХДС?

Новые правые — как независимые группировки (Австрия, Италия, Франция, Ирландия и др.), так и экстремистские течения в рамках старых консервативных блоков (Англия, Португалия, Испания, Бенилюкс) — ловят момент. Как и новые «ультралевые» — то бишь зеленые и неомарксисты — ведь устроенные ими в Сиэтле, Праге, Квебек-Сити, немецких городах антиглобалистские кровавые шоу только сыграли им на руку.

Итак, первая «новая» евротенденция — это поляризация партийного спектра. Европейский фермер, религиозный фундаменталист-католик, молодой безработный, преступник, марксист, ксенофоб, владелец маленького отсталого предприятия и госслужащий низшего уровня нашли мощных выразителей своих интересов. Кстати, именно вышеупомянутые категории привели хайдеровскую партию к власти в 2000 м году. Этутенденцию можно проследить и вне Европы, в США — где современное руководство находится под влиянием агрессивного по риторике правого крыла республиканцев, Христианской Коалиции, которая публично поддерживает покушения фанатиков на врачей-гинекологов. Следовательно, поляризация исподволь охватывает весь евроатлантический анклав.

Во-вторых, это сознательное торможение расширения ЕС на Восток и Юг. Катастрофа в евроживотноводстве, обусловленная парадоксальностью Общей Сельскохозяйственной Политики (САР), — отодвинула проблематику расширения еще ниже в регламенте межправительственных конференций. В интеграционной политологии все большее влияние приобретают пост-модернистские концепции «эксклюзивности» экономического и общественного развития собственного анклава.

В-третьих, переход США к недвусмысленному диктату своих интересов продемонстрировал отсутствие у ЕС внешней политики — она ограничивается разве что экономической регуляцией. Инициатива Германии по поводу радикальной политической реформы ЕС связана как раз с вышеупомянутыми событиями.

Как все эти европеремены влияют на перспективы украинских отношений с Европой?

Во-первых, следует отказаться от приоритетности двухсторонних отношений с членами ЕС. Они перестают быть самостоятельными игроками, так же как перестали быть стратегическими игроками, вступив в НАТО. Чего хотя бы стоят настойчивые указания Еврокомиссии ирландцам, как им маркировать пиво или составлять бюджет? Или немцам относительно их монетарной политики? Следовательно, выгоднее и эффективнее для Украины общаться напрямик с Еврокомиссией и другими евроинституциями.

Во-вторых, необходимо понять, что некоторые наши соседи — европейские ассоциаты. Их будущее напрямую связано со вступлением в ЕС, иначе их ждет экономическая катастрофа. Они не способны делать нам уступки без согласования с Еврокомиссией. Они более зависимы в своей внешней политике, чем даже мы — украинцы. Польша пытается усидеть на двух стульях, а венграм уже надоедает каждый год доказывать Комиссару по Расширению, что безвизовый режим с Украиной не мешает их ассоциации с Евросообществом. Следовательно, как это ни обидно для наших соседей, наша центральноевропейская политика — это опять-таки взаимоотношения с евроинституциями.

И в-третьих, наш политический класс должен когда-нибудь прекратить колебаться по поводу ассоциации. «Дружеские взаимоотношения» между ЕС и соседними развивающимися странами — это ассоциация и ничто иное. ЕС устанавливает «дружеские взаимоотношения» вне ассоциации разве что с такими странами, как США, Австралия, Япония, Чили, Кувейт, ЮАР — ведь они являются центрами мировых геоэкономических блоков. Однако, за польским горизонтом начинается мир хаоса, в котором только вырисовываются признаки формирования анклава. Это значит, что для ЕС Украина не важнее, скажем, Сирии. Ведь Сирия — тоже «залог региональной стабильности»…

Автор не сторонник ассоциации. Однако, если уже ее начинать, то программой правительства должны стать не какие-то призрачные и демагогические «Реформи заради добробуту», а десятки томов «Аки Комюнитер» — евросоглашений. Кстати, программой прошлого правительства была, конечно, не эта серая брошюрка, а меморандум экономической политики Украины перед МВФ 1998 года объемом тридцать страниц. Такие программы предназначены для низкоразвитых стран. Следовательно, ассоциация хотя бы повысит наше самоуважение.

Поляризация партийной политики в Европе, сознательное построение стен на ее границах, перспективы евроатлантического анклава выдвигают к Украине все более жесткие требования. Господин Корчинский попал в десятку, говоря, что Украина десять лет не имела внешней политики. Теперь нас вынуждают ее создать. На это мы можем дать только четыре ответа:

1) политика изоляционизма — скорее всего нам не повезет, уровень жизни ухудшится, да и PR нам сделают плохой;

2) проамериканская политика — это означает начало интеграции в НАТО. К сожалению, это единственно возможная на сегодняшний момент «проамериканская политика» (экономически мы вряд ли от этого выигрываем);

3) проевропейская политика — это означает начало интеграции в ЕС, а значит — ассоциацию. Здесь мы и что-то выигрываем, и что-то проигрываем — однако улучшим свой мировой имидж;

4) пророссийский политика — само название бессмысленное, ведь Россия не конкурент США или ЕС. На деле это значит начало сознательного участия Украины в построении геоэкономического анклава на просторах Северо-Западной Азии. Препятствий на этом пути много, однако в перспективе это значит медленное, но постоянное повышение уровня жизни.

Вот такие у нас пути. Лично я не собираюсь голосовать в следующем году за партию, которая не будет иметь постоянной и адекватоной программы по внешней политике. К сожалению, наши сегодняшние публичные политики злоупотребляют этническим национализмом, «русофильством», «западничеством», утопизмом и другими бессодержательными и бессмысленными, однако так близкими «электорату» стереотипами. Современная мода на аполитичность однако не отменяет фатальную рациональность остроумного лозунга программы «Эпицентр»: Вы не интересуетесь политикой? Она заинтересуется вами…