«Философский камень», или Поиск духа нации

Материал постоянного автора «Дня» Сергея Удовика «Об обретении государства, или О зеркале и ауре нации», безусловно, затрагивает важнейшие проблемы государственного строительства в Украине. Учитывая то, что автор работал в стиле «свободного полета» (а эссеистика как жанр не всегда помогает в глубоком анализе), мы вынуждены констатировать, что поднятые проблемы в ключе вечных вопросов «что делать и кто виноват?» натолкнулись на множество преград.

Главная из них — любой анализ все же должен стоять на почве проверенных фактов истории, а не вольной интерпретации их. Уважаемый автор, к сожалению, это делал не всегда. Прежде чем остановиться на явных отступлениях от исторической правды, хотелось бы сказать о несомненных достоинствах материала.

Несколько раз проводится правильная мысль о «разрыве элит» в разные эпохи (разрыв с народом, разрыв элиты с государством и его насущными задачами...): «...Именно те государства выстаивали и победили, которые сохранили свою элиту, — княжеские и королевские фамилии — именно они оказались самыми жизнестойкими, благодаря своей исторической преемственности, харизматичности и легитимности элит, освященных древними традициями и церковью». Автор подметил такую целеустановку: «Я и мое Государство — это все, друг без друга мы ничто». Да, украинцы не должны постоянно сетовать, что кто-то извне нам «ломал историю». Безусловно, мы зачастую избегаем «признания своих проблем, проецируя их на других. В этом надо искать причины своих поражений».

Но вот когда С.Удовик пытается объяснить «разрыв элит» с исторической точки зрения, мы сталкиваемся с мифами. Он выстраивает такую цепочку духовной и государственной эстафеты (преемственность): Киевская Русь — Московская держава — Российская империя; попутно несколько раз уважительно цитируется Михаил Грушевский. Но ведь общеизвестно, что наиболее весомым вкладом украинского историка в науку было как раз обоснование противоположного тезиса: Киевская Русь — Украина — прямая преемственность. Утверждение, что «наследие Древней Руси... сохранилось именно в России...», — декларативно. Долгое, почти 250-летнее ордынское иго, Иван Грозный и опричнина, Петр I и его фундаментальные, по западным образцам преобразования, немецкие и датские принцессы — жены Романовых. Эта ли Россия — наследница Киевской Руси? Скорее, по меткому определению министра финансов Канкрина, «Россия должна называться Петровией, а мы — петровитами или же империю следует называть Романовией, а нас — романовитами» (20-е годы XIX века).

Весьма спорным выглядит тезис С.Удовика о будто бы бурных событиях в Европе в XIII— XIV веках. Именно в это время «захлебнулись» последние Крестовые походы; Столетняя война между Францией и Англией все же была скорее узкорегиональным конфликтом, в решающих сражениях которого участвовали 10—30 тысяч человек с обеих сторон (!). Эти цифры несопоставимы с той же битвой на Куликовом поле или на реке Ворскла (сотни тысяч воинов с каждой стороны). Чума, унесшая жизни трети европейцев, Реконкиста в Испании, постоянная изнуряющая борьба между германским императором и Римским Папой — это ли «бурные события» во всей Европе?

Еще более уязвима вторая часть тезиса С.Удовика о том, что «...последние представители русских (?! — С.М., И.С. )» княжеских фамилий или ополячились и приняли католичество, или эмигрировали в Московию...». Эмиграция в этом случае — процесс двусторонний — Курбский, Глинские, многие князья Тверские — соперники Москвы (Ульяна Тверская — Вишневецкие ее потомки)». Но самый спорный тезис автора таков: в основу самоидентичности Москвы была положена древнерусская культура. Если взять культуру политическую, то Великие князья киевские и абсолютные монархи — цари московские — это представители совершенно разных политических систем. Основы Московии в политическом отношении заложил в XII веке сепаратист Андрей Боголюбский, суздальский князь, опустошивший Киев. А в чем Москва «искажала дух православия византийского толка»? И в Константинополе, и в Москве четко соблюдался приоритет светского владыки (императора и царя) над духовным — патриархом. А принцип деления на «своих и чужих» укоренился не в Москве, а еще в Византии (одновременно и в Риме); деление христиан на «своих» и «чужих» и вытекающая отсюда нетерпимость — более ранняя традиция, уходящая в VIII—XI вв. н.э.

Теперь о зарождении Запорожской Сечи. Нельзя выделять, кто стоял у истоков ее, — на первых порах немалую роль играла конечно же мелкопоместная шляхта, но отнюдь не из пределов Московской державы она приходила на Сечь, а из Великого княжества Литовского и Восточной Польши (абсолютное большинство!). На то она и казацкая республика, чтобы там украинцы, белорусы, поляки, литовцы, русские... чувствовали себя единой силой. «Плавильный котел» превращал всех запорожцев в один лагерь, но православный — вера одна!

А ориентация Богдана Хмельницкого на древнерусскую княжескую традицию — наследие Киевской Руси (по тезису автора)? Даже в разгар Освободительной войны 1648— 1654 гг. гетман постоянно искал компромисса с Речью Посполитой, в первую очередь с ее королем (Зборовский мир и Белоцерковское соглашение). Вплоть до Переяславской Рады ситуация была неясна. Ничем также (фактически) не подкреплен тезис о «райской жизни» жителей Гетманата в XVIII в. Недолгая автономия этой части Украины и привела в конце концов к результату, к которому осознанно шла империя — полному уничтожению «привилегий». С.Удовик упоминает об украинцах, в XVIII в. игравших очень заметную роль в жизни России, и... вдруг «пассаж» о Хрущеве и Брежневе, этнических русских, верой и правдой служивших имперско-коммунистической власти Советского Союза!

Об «эффекте зеркала»: искажается изображение только в кривом зеркале, прямое его не искажает, только надо поменять левую сторону лица на правую. Обходится стороной проблема «кривого зеркала» при восприятии Украины внешним миром, что влияет и на нас самих также.

Поэт-пророк Украины подается совершенно искаженно, «нужные» цитаты Кобзаря даются в полном отрыве от контекста. Никогда он не обвинял только «ляхів: жидів і москалів» во всех смертных грехах; тогда бы Шевченко был примитивным националистом. Да, он писал про тяжелую долю, но бесконечных жалоб не было. Наоборот, были призывы бороться: «Поховайте, та вставайте, кайдани порвіте», «Борітеся — поборете, вам Бог помогає», «Якби не похилилися раби ... то не стояло б над Невою оцих осквернених палат», «Караюсь, мучусь, але не каюсь!». Где тут «женское начало» у Шевченко?! А И.Франко (по версии С.Удовика — яркий антипод Кобзаря) всегда считал Шевченко своим учителем и называл его «велетень в царстві духу». Потому противопоставление двух великих украинцев неправомерно. Оставим на совести автора фактическую, но весьма показательную ошибку: «Чому я не сокіл, чому не літаю» — это стихи Михаила Петренко (1845 г.). «Помор» Михаил Ломоносов! Поморы — не отдельная нация, а этнографическая группа (пример: бойки, гуцулы, лемки в Украине) внутри русской нации.

Возвращаясь к «мужскому началу» русской нации, хочется возразить: оно не всегда несет в себе положительный заряд. Должен быть элемент благородства, рыцарства, высокой духовности, а не только культ силы. Жестокое подавление восстаний в Российской империи и не только (Венгрия — 1848 г.), железная рука России «Жандарма Европы» в XIX веке. Это «мужское начало» со знаком минус, оно имперское в самом худшем его проявлении.

Отдельная тема, которая может вызвать у историков разве что саркастическую улыбку, это — «...те редкие поражения, к примеру, Крымская война — только встряхивали ее» (Россию. — С.М., И.С. ). После 1812—1815 гг., действительно великой победы над Наполеоном, Российская империя «отметилась» тремя позорными войнами — кроме вышеупомянутой Крымской войны, назовем Русско-японскую (1904— 1905 гг.) и Первую мировую войну, события которых — это почти сплошная череда унизительных поражений. Эти войны показали, насколько безвозвратно отстала, прогнила Российская империя! А подавление двух Польских восстаний (1830—1831 гг.) и (1863—1864 гг.), покорение Средней Азии, бесславная, жестокая Кавказская война (возобновленная уже в 90-х годах XX века на наших глазах); войны, пускай и победные, с еще более дряхлой и отсталой Османской империей, колонизаторская политика по отношению ко всем «инородцам»? Чем хвалиться? И «встряхивание» оказалось в результате смертельным — Октябрьская революция 1917 г. и Гражданская война.

Безусловно, мысли С.Удовика по поводу характера украинцев («Я» и мои проблемы: это все, личность — ничто) не лишены здравого смысла. Стержень любой нации надо обрести; тогда она, Украина, «может состояться как государство...». Но хотелось бы, чтобы уважаемый автор искал этот стержень без использования только выгодных для обоснования его тезисов фактов истории. А тему, поднятую С.Удовиком, конечно же необходимо развивать; полемика, здоровая и разумная, позволит ее направить в правильное русло.

С уважением,
ведущие страницы «История и «Я»
Сергей МАХУН, «День»,
Игорь СЮНДЮКОВ