Капри Михаила Коцюбинского

Что может быть прекраснее момента осознания, что мечта сбылась.

Вот моя нога ступает на вожделенный клочок земли, островок счастья в нежных объятиях Тирренского моря. Остров, что с Неаполитанской набережной очертаниями своими напоминает нежную деву, вблизи кажется милым и уютным, невероятно «домашним».

Капри жил в моем воображении всегда рядом с Михаилом Коцюбинским. И роскошные агавы в саду черниговской усадьбы-музеи писателя, и большая ракушка, привезенная детям в подарок, и фотографии счастливого Михаила Михайловича провоцировали на особое путешествие. Я жила с этой мыслью, приближая этот день, эту особую минуту.

Если очень хотеть, то невозможное становится возможным. Если ищешь, обязательно найдешь. Оказаться в полушаге к небу.

«Здесь небо спорит с солнцем в красоте», — из письма Александры Аплаксиной.

Не стоит даже ставить под малейшее сомнение слова писателя.

* * *

Наш проводник на Капри — очаровательная Елена Инворио, которая знает, что мы ищем.

И для нас — несколько больше — места Михаила Коцюбинского.

От набережной сразу поднимаемся по узкой дороге-серпантине Mamma mia в городок Анакапри. Специально для этой дороги — единственно возможной на острове — автотранспорт изготавливается по спецзаказу. Кареты «скорой», полицейские и пожарные машины выглядят игрушечными. «Каприйских» габаритов и общественный транспорт. Незначительная площадь острова и горный рельеф определили локальный образ и стиль жизни. Здесь нет возможности спешить даже при самой необходимости. Нехватка земли научила островитян разумному использованию каждого метра. Террасированные огороды. Плотная застройка. Фуникулер над дворами и огородами прокатит вас до самой высокой точки острова, откуда открываются непревзойденные виды. Монте Соларо — красота, перехватывающая дыхание.

На путь, который мы преодолели за условные минуты, Михаилу Коцюбинскому понадобилось более двух часов. Но труды не были напрасны. Монте Соларо станет одним из любимых мест писателя на острове, куда он будет также сопровождать своих гостей.

* * *

Трижды Капри являлся в реальной жизни классика, благодаря финансовой поддержке Владимира Леонтовича, Василия Симиренко и Евгения Чикаленко. Увиденный в 1905 году с Неаполитанской набережной остров затронул воображение, желание. Намерение осуществилось впервые летом 1909 года, когда состояние здоровья писателя уже не позволяло откладывать оздоровление на будущее. «Я попал, моя голубка, в земной рай. Более удачного места для отдыха не умею и представить себе», — пишет он в письме Александре Аплаксиной. — Такая везде красота — южная растительность (апельсины, лимоны, маслина, лавры, пальмы и т. п.) соединилась с чарующим местоположением. Воздух абсолютно чистый, нигде нет пыли и так насыщен ароматом горных горьких трав, что даже опьяняет. Море великолепно, при том везде».

То, что сейчас кажется невиданной роскошью, стоило на те времена на 10 рублей больше, чем отдых в Крыму, как пишет Михаил Коцюбинский в письме к Михаилу Жуку, рекомендуя каприйский отдых.

Гостиница «Пальмира», исторический «Рояль», где останавливался классик, к сожалению, не имеет мемориальной доски, которая бы напоминала о пребывании здесь в 1909 — 1910 гг. одного из лучших украинских писателей, книги которого еще при жизни издавались во Франции, Германии, Швеции, Чехии. В отличие от упоминаний о пребывании на острове Максима Горького, на вилле у которого Коцюбинский и снимал комнату во время последней поездки с ноября 1911 по март 1912. Между прочим, дружеские отношения между писателями завязались еще с первого визита Михаила Михайловича на Капри. Литературно-художественная тусовка, которая вращалась вокруг невероятно популярного в те времена Горького, способствовала новым знакомствам, связям, новым проектам, контрактам и просто приятному проведению времени: незабываемая большая рыбалка, путешествия на материк, авторские литературные чтения, развлечения и чаепитие. Не Горьким единым. Общество на Капри съезжалось, прежде всего, европейское.

Однако Коцюбинский интроверт, для него самая желанная атмосфера — тишина. Люди утомляют его своим присутствием. Здесь он искал и находил блаженные мгновения — dolce far nienta. Прогулки в одиночестве, бесконечный морской пейзаж из окна, свежие цветы каждый день в номере, уют и внимание персонала отеля и виллы, эстетика, чистота, честность каприйцев, общение с местными людьми, кружение на лодке невероятной красоты по гротам, цветущие острова.

И все же невозможно (да и нужно) было отмежеваться от жизни на острове.

Он уже узнаваем местными. Они знают, что он писатель и почтительно кланяются ему на улице.

Он видел настоящую тарантеллу, которую умеют танцевать только двое людей в мире. Был на каприйской свадьбе. Открывал самый дорогой на острове отель по приглашению владельца.

Принимал участие в местных празднованиях и островных забавах. И показывал райские уголки острова своим украинским гостям.

Два лета и зима. В целом, «три лета» как определенный период жизни, что меняет сознание, меняет фокус восприятия действительности. Как пчела, он собирает зарисовки островной жизни, которые должны были превратиться в литературные сюжеты. И, очевидно, по состоянию здоровья писатель так и не успел реализовать планы. Рефлексии на Капри найдем в прекрасной новелле «На острове», где так чувственно в каждой детали воспроизведены островитяне и сам остров.

* * *

Далеко от дома и вместе с ним. Каждый день писатель пишет 4—5 писем — жене, Александре Аплаксиной, друзьям, знакомым, приятелям. Именно благодаря немалому (и еще не переизданному без цензуры) эпистолярному наследию и имеем достаточно полную картину пребывания Михаила Коцюбинского на острове. Интересно, что, кроме писем, он постоянно напоминает жене посылать ему «Раду» и «Литературно-научный вестник», а до 20 российских имперских изданий и так поступают на Капри, отравляя своими новостями прекрасные минуты пребывания. Возможно, именно поэтому трагический «Подарок на именины» написан за тысячи миль от Чернигова.

ОТЕЛЬ «ПАЛЬМА», БЫВШИЙ «РОЯЛЬ», ГДЕ В 1909—1910 ГГ. ОСТАНАВЛИВАЛСЯ КОЦЮБИНСКИЙ

Февраль-март 1912-го, Коцюбинский пытается как будто в последний раз насладиться островом, впитать всю его красоту, запомнить цвет каждого растения, пение каждой птички, впитывает в себя каприйскую гармонию бытия. Отъезд затягивается. Он желал бы вернуться морем, примерно тем же маршрутом, которым добрался на Капри летом 1910-го. Однако военные действия в Дарданеллах побуждают к более безопасному пути по железной дороге. Обратная дорога по Европе в предпасхальную неделю. Празднование Пасхи в немецкой семье. А уже в следующую Пасху Украина провожает писателя в последний путь.

* * *

И уже не с вершины Монте Соларо   — с Болдиной горы — вечный взгляд на родные пейзажи.

Заботливые руки работников Черниговской усадьбы-музея писателя питают поистине райский уголок, каким была и остается мемориальная усадьба Коцюбинских. Признаюсь, один из моих любимых музеев в Украине.

Не совсем забытым, однако почти не известным остается Михаил Коцюбинский для своих соотечественников. И в очередной раз обидно за державу, что не умеет ценить национальных гениев. Евгений Чикаленко называл Михаила Коцюбинского талантливейшим писателем, даже «Рада» печатала его произведения как «праздникові», стараясь выплатить автору достойный гонорар. Уважаемый и успешный в Европе при жизни, писатель до сих пор «не удостоился» обновленного полного издания произведений в независимой Украине.

Признаемся, что наши традиционные чествования памяти — возложение цветов — протокол с советских времен. Забронзовелый социал-демократ уже давно должен был вернуться к нации как писатель-европеец, слово которого стоит самых высоких литературных премий, импрессионист, эстет, интеллигент, а не мужик.

Если нация не умеет уважать себя, не уважает своих лучших представителей, будет ли нас уважать мир.